Туманный колокол
Шрифт:
что я стану последним, кого он увидит перед смертью.
Сизая дымка превратилась в прочную веревку и незаметно окутала тело судьи. Он
заметил её только когда попытался пошевелиться. Не вышло! И Вайхес начал понимать...
– Все улики были против тебя, Вейран, - начал он, стараясь сохранять спокойствие.
–
Я не мог вынести другой приговор.
– Не мог?
– И удавка легонько стиснула горло Вайхеса, а он вытаращил
– А
Полине сказал, что мог.
– А, так ты из-за девчонки!
– Судья попытался освободить горло, но только
барахтался, как обвязанная веревками сарделька.
– Она сама ко мне пришла.
– Да, потому что твой приятель Авертас сказал Полине, что ты мне поможешь, не так
ли?
– Так к нему и иди!
– Вайхес терял остатки самообладания.
– У него я уже был, а у тебя еще все впереди. Как ты посмел, ничтожество?
– Она сама пришла и предложила!
Мое терпение лопнуло. Сама, говоришь, пришла? Сама предложила?
– Потому что ты не оставил ей выбора, - склонился я совсем низко.
– И знаешь, что? Я
тебе тоже его не оставлю.
– Помогите!
– вопил Вайхес.
– Помогите! Вейран, послушай. Да, я оступился с твоей
девчонкой. Да, я не должен был, но она просила, и я...
– Ты обманул её.
– У меня был приказ. Приказ магистра Кернера не выпускать тебя ни при каких
условиях. Сделать так, чтобы ты сгинул. Кто я такой, чтобы ослушаться магистра?
– Ты - судья, который должен нести справедливость, - ответил я.
– А не ломать
жизнь тем, кто попал в беду и пришел к тебе за помощью. Если бы дело было только в
приговоре, я бы оставил тебе жизнь. Да, возможно, сделал бы калекой - тут уж как бы
получилось, но оставил. Однако речь идет о Полли. И её боли я тебе не прощу.
– Ты не посмеешь! Тебя найдут и...
Больше слушать я не желал. Серый туман влился в глотку Вайхеса. Он забулькал,
засипел, а я подвинул стул и сел. Его смерть не будет быстрой. У меня есть время, некуда
больше спешить.
– Доволен, милый?
– тихо спросила Пустота.
– Скажи, что с ним сделать, и я сделаю.
– Пусть он испытает все, что испытывали невиновные люди, которых он осудил. И
девушки, с которыми обошелся так, как с Полли.
– Слушаюсь, мой господин.
– Пустота легонько коснулась щеки.
И Вайхес закричал, протяжно, жутко. Кожа на его груди и животе вздулась, будто
что-то толкало её изнутри. Путы исчезли. Он раздирал кожу в кровь, чтобы выцарапать из
себя то, что его убивало. Но как можно избавиться от пустоты? Никак. А я смотрел и
понимал, что мне все равно. Не страшно, не противно. Никак. Он заслужил то, что с ним
происходило, до последней секунды своего существования.
Скучно...
– Давай, - скомандовал я пустоте, и кожа лопнула. Вайхес истошно заорал. Кровь
забрызгала его постель. А затем тело подернулось дымкой и рассыпалось в пепел. Вот и
все. Ты отомщена, Полли, пусть и вряд ли об этом узнаешь.
Я устало поднялся на ноги. Все-таки эта ночь высушила меня до дна. Распахнул окно,
прикинул расстояние до земли - и спрыгнул, мягко спружинив в туман. Мою фигуру
окутала дымка, чтобы никто не увцдел лица гостя господина судьи. Жалости не было.
Одной мразью в этом городе стало меньше.
Я шел, подставив лицо ночному ветру. Может, завтра эта опустошенность исчезнет, и
вернутся обычные чувства? Станет тошно, горько, больно. Но это завтра, а сегодня я знал,
что Вайхесом список не закончится. Все получат по заслугам. Главное - успеть.
ЭПИЛОГ
В небольшой комнатушке, больше напоминающей подвал, было темно и тихо. Только
горел один тусклый светильник, озаряя лежащее на каменном постаменте тело. Мужчина
не шевелился и почти не дышал. Светлые и темные нити опутывали все его туловище,
сплетая плотную сеть, которая и позволяла ему оставаться в живых. Но вдруг светильники
вспыхнули во всех углах комнаты, а по ступенькам спустился молодой мужчина в черном
плаще с восьмиконечной звездой вместо застежки.
– А вот и я!
– радостно сказал он.
– Заждался, папа?
Конечно, никто ему не ответил, но хозяина комнаты это ничуть не смутило.
– А у меня новости, - говорил он, срывая черную ткань с зеркала в полный рост и
вгладываясь в отражение.
– Неужели ты не хочешь их услышать?
Ничего не произошло.
– Приказываю тебе явиться!
– рявкнул молодой маг, и изображение подернулось
дымкой. Только в зеркале отразился не хозяин комнаты, а тот мужчина, который
неподвижно замер в оковах магии. Высокий, темноволосый и зеленоглазый, как и все его в
роду. Как и маг, замерший перед ним.