Туманы Авалона
Шрифт:
– Лорд мой, можно я пойду на конюшню и погляжу, как их будут расседлывать?
– Ступай, – разрешил Артур. – Когда же он встанет под наши знамена рядом с Гавейном и Агравейном, тетушка?
– Возможно, что уже в этом году, ежели братья обучат его воинским искусствам и приглядят за ним первое время, – отозвалась Моргауза – и тут же воскликнула: – Нет! Ты, Гарет, никуда не пойдешь! – и попыталась ухватить пухлого шестилетнего малыша, но тот ловко увернулся. – Гахерис! А ну, приведи его назад!
Артур со смехом развел руками.
– Не тревожься,
– Как твоя лодыжка, сестрица? – заботливо осведомилась Гвенвифар. – Вот, обопрись на меня…
– Гавейн за ним присмотрит, – небрежно заверил Артур. – Сдается мне, лучшего наставника для молодых рыцарей и конников и желать нельзя.
– Лучше даже, чем лорд Ланселет? – осведомилась Гвенвифар.
«Она только и ищет повода, чтобы произнести его имя, –подумала про себя Моргейна. – Но это меня он желал совсем недавно, а нынче ночью будет уже поздно… лучше уж так, чем разбить сердце Артуру. Если понадобится, я скажу Гвенвифар все как есть».
– Ланселет? – повторил Артур. – Он – лучший из наших всадников, хотя, на мой вкус, слишком уж бесшабашен. Вся молодежь, разумеется, от него без ума – гляньте-ка, даже твой малыш Гарет, тетя, бегает за ним по пятам, точно щенок, – ради доброго слова из его уст они на что угодно пойдут. Вот только в сравнении с Гавейном наставник он никудышный; бахвал ужасный, и пыль в глаза пускать любит. А Гавейн работает с молодыми неспешно, уверенно, от простого к сложному, шаг за шагом, чтобы никто по неосторожности не пострадал… Гавейн – мой лучший учитель воинских искусств. О, гляньте-ка, а вот и Ланселет верхом на жеребце, которого для меня объезжает… – И Артур внезапно расхохотался от души.
– Вот дьяволенок! – в сердцах выпалила Игрейна.
Ибо Гарет, точно мартышка, уцепился за кожаное стремя, да так и повис. Ланселет со смехом подхватил мальчишку, усадил перед собою и, пустив коня в галоп, во весь опор понесся вверх по склону холма к навесу, откуда наблюдала за состязаниями королевская родня. Конь мчался, сломя голову, прямо на сидящих, так что даже Артур непроизвольно охнул, а Игрейна, побледнев как полотно, отступила назад. В последний момент Ланселет сдержал скакуна, поднял его на дыбы и развернул кругом.
– Вот твой конь, лорд Артур, – с картинным жестом объявил Ланселет, одной рукою сжимая поводья, – а вот и твой кузен. Тетя Моргауза, забери маленького шалопая и выдери его хорошенько! – добавил он, спуская Гарета на колени к Моргаузе. – Шутка ли: жеребец его едва не затоптал!
Моргауза принялась выговаривать сыну, но мальчуган словно не слышал. Он не сводил взгляда со своего кумира: в синих глазенках светилось беззаветное обожание.
– Вот подрастешь, – рассмеялся Артур, шутливо потрепав малыша по щечке, – и я посвящу тебя в рыцари, и отправишься ты побеждать великанов и злых разбойников, и спасать прекрасных дам.
– Ох, нет, лорд мой Артур, – запротестовал мальчик, по-прежнему не отрывая глаз от белоснежного скакуна. – Лорд Ланселет посвятит меня в рыцари, и мы с ним вместе отправимся на поиски приключений.
– Похоже, молодой Ахилл нашел себе Патрокла, – усмехнулся Экторий.
– А я опять в тени, – добродушно посетовал Артур. – Даже моя молодая жена не в силах отвести от Ланселета глаз и умоляет называть ее по имени… а теперь и юный Гарет требует, чтобы в рыцари его посвятил не я, а он! Не будь Ланс моим лучшим другом, я бы уже сходил с ума от ревности.
Даже Пелинор залюбовался всадником, что разъезжал легким галопом взад и вперед.
– Этот треклятый дракон по-прежнему прячется в озере на моей земле… и выбирается из воды для того лишь, чтобы убивать моих подданных и расхищать их скот. Пожалуй, будь у меня такой конь, способный выстоять в битве… Думаю, обучу-ка я боевого коня и уж тогда снова поохочусь на чудище. В последний раз я от него едва ноги унес.
– Настоящий дракон, сэр? – заволновался малыш Гарет. – Он и огонь выдыхает?
– Нет, паренек; зато разит от него за версту, а уж шуму – точно шестьдесят свор гончих подняли лай в его брюхе, – промолвил Пелинор, а Экторий пояснил:
– Драконы огня не выдыхают, мальчик мой. Дело в том, что в старину драконом называли падучую звезду с длинным огненным хвостом, – возможно, некогда огнедышащие драконы на земле и водились, да только никто из живущих этого уже не помнит.
Моргейна особенно не прислушивалась, хотя и гадала про себя, что в рассказе Пелинора – истина, а что – вымысел, рассчитанный на то, чтобы произвести впечатление на ребенка. Она не сводила глаз с Ланселета, демонстрирующего различные аллюры.
– Я сам бы коня никогда так не выездил, – промолвил Артур жене. – Ланселет готовит его для битвы. Вот не поверишь: еще пару месяцев назад этот скакун был дик и необуздан, под стать Пелиноровым драконам, а погляди на него сейчас!
– По мне, так он и сейчас дик, – возразила Гвенвифар. – Впрочем, я ведь боюсь даже самых смирных лошадей.
– Боевой конь – это не послушная дамская лошадка, – возразил Артур. – Такому пристали задор и горячность… Господи милосердный! – воскликнул он, резко поднимаясь на ноги. Откуда ни возьмись, в воздухе мелькнуло что-то белое: какая-то птица, возможно, гусь, захлопав крыльями, метнулась прямо под ноги коню. Ланселет, что ехал свободно и непринужденно, позабыв о бдительности, вздрогнул; конь, яростно заржав, поднялся на дыбы; всадник, не удержав равновесия, соскользнул на землю едва ли не под копыта и, уже теряя сознание, сумел-таки откатиться в сторону.