Туманы Авалона

Брэдли Мэрион Зиммер

Накануне ночью мела метель, но силы зимы были уже на исходе, и теперь снег быстро таял под солнцем. Крохотные луковки уже проталкивали листики сквозь траву; уже через месяц здесь буйно разрастутся цветы. Когда королева переехала в Камелот, ее отец Леодегранс прислал ей своего любимого садовника, чтобы тот решил, какие овощи и кухонные травы лучше всего выращивать на этом месте. Но этот холм был обжит задолго до римлян, и пряности здесь уже росли; Гвенвифар велела садовнику пересадить их все на свой огород, а обнаружив целые заросли диких

цветов, упросила Артура оставить этот уголок ей под лужайку, и тот разбил ристалище чуть в стороне.

Идя через лужайку, королева робко поглядывала по сторонам. Уж больно открытое здесь место, до неба словно рукой подать; вот Каэрлеон жался к самой земле. А здесь, в Камелоте, в дождливые дни чувствуешь себя на острове туманного марева, вроде Авалона, – в ясные же, солнечные дни, как сегодня, высокий холм открыт всем ветрам, и с вершины его видна вся округа; если встать на краю, взгляду открываются мили и мили холмов и лесов…

Ощущение такое, что слишком близко ты к Небесам; воистину, не подобает людям, этим жалким смертным, видеть так далеко… но Артур говорил, что, хотя в земле царит мир, королевский замок должен быть неприступен.

Навстречу ей вышел не Артур, но Ланселет. «С годами он похорошел еще больше», –думала про себя королева. Теперь, когда отпала нужда обрезать волосы совсем коротко, памятуя о боевом шлеме, длинные локоны его, завиваясь, рассыпались по плечам. А еще он отрастил короткую бородку; по мнению Гвенвифар, она Ланселету очень шла, хотя Артур безжалостно дразнил и вышучивал друга, упрекая его в тщеславии. Сам Артур волосы подстригал коротко, на солдатский манер, и заставлял цирюльника брить себя каждый день.

– Госпожа, король ждет тебя, – промолвил Ланселет и, взяв королеву под руку, сопроводил ее к рядам скамей, распоряжением Артура возведенных близ деревянного заграждения учебного поля.

Артур поклонился жене, поблагодарил Ланселета улыбкой, взял Гвенвифар за руку.

– Иди сюда, Гвен, присядь рядом со мной… я позвал тебя затем, чтобы показать тебе нечто любопытное. Глянь-ка вон туда…

Группа рыцарей помоложе и юных отроков, состоящих у Артура в услужении, вели учебный бой: поделившись на два отряда, они сражались друг с другом при помощи деревянных мечей и огромных щитов.

– Глянь-ка вон на того, крупного, в изорванной шафрановой рубашке, – промолвил Артур. – Он тебе, часом, никого не напоминает?

Гвенвифар пригляделась к отроку, умело управляющемуся с мечом и щитом: оторвавшись от остальных, он смерчем налетал на противников, сбивая их с ног, одного хватил по голове с такой силой, что тот без чувств рухнул наземь, и могучим ударом по щиту едва не опрокинул второго. Мальчик был совсем юн: на его розовощекой физиономии лишь пробивался первый «пушок»; сущий херувимчик, если бы не шестифутовый рост и не широкие, точно у быка, плечи.

– Он сражается как сам дьявол, – промолвила Гвенвифар, – но кто же он? Кажется, я мельком видела его при дворе…

– Да это тот самый паренек, что явился ко двору, а имя свое назвать отказался, – пояснил усевшийся рядом Ланселет, – так что ты поручила его Кэю, чтобы на кухне помогал. Его еще Красавчиком прозвали за то, что руки у него такие холеные да белые. Кэй на грубые шутки не скупился: дескать, то-то запачкает он нежные пальчики, вращая вертел и чистя овощи. Нашему Кэю на язык лучше не попадаться.

– А мальчишка ни словом ему не отвечал, – буркнул Гавейн, сидящий по другую руку от Артура. – Он, что голыми руками, переломил бы Кэя надвое. Как-то раз Кэй гнусно пошутил насчет его происхождения, дескать, он, видать, мужлан низкорожденный, сын кухаря и кухарки, раз уж работа эта так легко ему дается, – так Красавчик лишь глянул на него сверху вниз и говорит: негоже это, дескать, – поднимать руку на рыцаря, ставшего калекой на королевской службе.

– Это небось оказалось для Кэя похлеще любых колотушек, – саркастически отметил Ланселет. – Кэй, бедняга, считает, что ни к чему не пригоден, кроме как поворачивать вертел да блюда разносить. Надо бы тебе, Артур, отправить Кэя на какое-нибудь приключение, ну хотя бы съездить отыскать следы Пелинорова дракона.

Элейна и Мелеас дружно прыснули, прикрывшись ладошками.

– Да, пожалуй, и впрямь надо, – откликнулся Артур. – Кэй так хорош и так мне предан, что жаль позволять ему киснуть в четырех стенах. Вы же знаете, я ему Каэрлеон хотел отдать, да только он и слушать не пожелал. Говорит, отец наказал ему служить мне лично, своими руками, покуда он жив, так что лучше поедет он в Камелот вести мой дом. Но этот парнишка… Ланс, ты его Красавчиком назвал? Он тебе никого не напоминает, госпожа моя?

Королева внимательно присмотрелась к отроку, атакующему последнего из поединщиков противной стороны; длинные, светлые волосы его разлетались по ветру. Высокий, широкий лоб, крупный нос, а руки, крепко сжимающие оружие, и впрямь холеные да белые… а рядом с Артуром королева увидела точно такой же нос и синие глаза, посверкивающие из-под гривы рыжих волос.

– Ой, да он же на Гавейна похож! – воскликнула королева едва ли не укоризненно.

– Господь помилуй нас и спаси, а ведь так оно и есть, – со смехом подтвердил Ланселет. – А я-то и не заметил – а ведь вижу мальчика едва ли не каждый день. Я ему и шафранную рубашку подарил; у бедняги и лоскута за душою не было.

– И рубашку, и много еще чего другого, – подтвердил Гавейн. – Когда я спросил мальца, все ли у него есть, что подобает его положению, он рассказал мне о твоих подарках. Очень благородно с твоей стороны помочь мальчику, Ланс.

– Так стало быть, он – птенчик из твоего выводка, Гавейн? – изумленно спросил Артур, оборачиваясь к кузену. – Вот уж не знал, что ты успел сыном обзавестись.

– Нет, король мой. Это… это мой младший брат, Гарет. Но он просил меня никому не говорить…