Туннель
Шрифт:
Этель взглянула на него. Тон, которым он это сказал, не понравился ей. Но она не выдала себя и, улыбаясь, сказала:
– Хорошо, посмотрим!
Аллан сел в автомобиль Ллойда и застегнул пальто. Он отдался своим думам и сказал себе: «Старик Ллойд ничего не сделает без нее и сделает все для нее!»
Несколько дней спустя Аллан входил с Этель в ложу концертного зала на Мэдисоновской площади.
Они вошли во время исполнения и привлекли к себе столько внимания, что увертюра «Эгмонта» прошла почти незамеченной.
– Этель Ллойд и… Мак Аллан!!
Платье Этель представляло
Они были одни. Этель умудрилась в последнюю минуту уговорить Ллойда, уже одетого для концерта, остаться дома, так как у него был нездоровый вид. Она назвала его my dear little dad and pa, [93] и ослепленный любовью Ллойд почел за счастье три часа, сидя в кресле, прождать дочь.
93
Мой дорогой маленький папочка (англ.)
Этель хотела, чтобы ее видели вдвоем с Алланом и чтобы ложа была освещена.
В антракте все бинокли были обращены на ложу и слышались голоса:
– Мак Аллан! Мак Аллан!
Слава Аллана вернулась к нему в тот же миг, как только он показался рядом с миллиардершей. Испытывая острый стыд, он отодвинулся в глубь ложи.
Но Этель обернулась к нему с интимной, достаточно понятной улыбкой, потом наклонилась над барьером, показывая свои красивые зубы и прекрасную улыбку и наслаждаясь триумфом.
Аллан выдержал эту сцену лишь ценой напряжения всех своих сил. Он думал о том вечере, когда сидел с Мод в ложе напротив и ждал, чтобы Ллойд позвал его к себе. Он ясно вспоминал прозрачное розовое ушко Мод, ее горящие от волнения щеки и мечтательный взгляд, который она устремляла перед собой. И так же ясно он вспомнил голос Этель, когда она впервые протянула ему руку и сказала: «How do you do, Mr. Allan?» [94] Он мысленно спрашивал себя: «Хотел бы ты, чтобы Ллойд тогда не пришел, чтобы никогда не началась постройка туннеля?» И ужаснулся, когда внутренний голос ответил ему: «Нет!» Даже за Мод и Эдит он не отдал бы своего дела.
94
Здравствуйте, господин Аллан! (англ.)
Уже на другой день туннельные акции поднялись на семь процентов! Одна наглая газета утром же поместила заметку, сообщавшую, что Этель Ллойд собирается в будущем месяце обручиться с Маком Алланом.
В полдень другая газета напечатала опровержение Этель.
Мисс Ллойд заявляла: «Человек, распространяющий этот слух, первый лжец в мире. Я считаю себя другом Мака Аллана. Это правда, и этим я горжусь!»
Но репортеры сидели в засаде. Несколько недель спустя в газетах появилась заметка, содержавшая прозрачные намеки по поводу возвращения Мака Аллана в Нью-Йорк.
Известие соответствовало действительности, но не имело ни малейшего отношения к Этель Ллойд. Аллан устроился в здании туннельной станции Хобокен. Это сооружение, строившееся по проекту Хобби, еще не было закончено. Оно состояло из центрального корпуса в тридцать этажей с пятидесятиоконным фасадом и высившихся с обеих сторон двадцатипятиэтажных башен шириной в десять окон. Центральный корпус и башни покоились на колоссальных арках, которые вели прямо к вокзальным платформам. Башни были связаны с широким центральным строением двумя парами мостов. Для разнообразия на крышах здания должны были стоять колонны, воздушные аркады висячих садов.
Здание было готово снизу до шестого этажа, и сверху были уже отделаны тридцатый и двадцать девятый этажи. В промежутке была лишь голая решетка железного каркаса, по которой днем ползали и стучали молотками крошечные люди.
Аллан жил в первом этаже, как раз над большой центральной аркой вокзала. Он перевел свое рабочее помещение в большой зал ресторана, откуда открывался великолепный вид на Гудзон и на взморье Нью-Йорка.
Этель не могла отказать себе в удовольствии сделать что-нибудь для украшения огромного неуютного зала, один вид которого мог повергнуть человека в меланхолию. Она велела доставить из своих массачусетских оранжерей целые вагоны комнатных растений и сама привезла в автомобиле тюки ковров.
Вид Аллана не нравился ей. У него был бледный и нездоровый цвет лица. Он быстро седел. Плохо спал и мало ел.
Этель послала ему одного из поваров отца – искусника-француза; взглянув на человека, он мог безошибочно определить, какое меню придется ему по вкусу. Затем она объявила, что нужнее всего ему свежий воздух, так как штольни отравили его кровь. Без лишних слов она стала приезжать каждый день ровно в шесть в своем автомобиле цвета слоновой кости и увозила Аллана ровно на час кататься. Он не возражал. Во время этих поездок они иногда не обменивались ни единым словом.
Слух о предстоящей помолвке опять стал появляться в газетах. Следствием этого было повышение бумаг синдиката. (Ллойд втихомолку поручил скупить акций на десять миллионов, когда их отдавали почти даром, и уже теперь заработал целое состояние!)
Акции тяжелой промышленности тоже окрепли. Во всех делах – даже самых ничтожных – замечалось улучшение. Одно то обстоятельство, что автомобиль Этель каждый день в шесть часов стоял перед станцией Хобокен, влияло на мировую биржу.
Аллану надоела угнетавшая его комедия, и он решил действовать.
Во время одной из прогулок он сделал Этель предложение.
Но Этель весело рассмеялась и посмотрела на Аллана большими удивленными глазами.
– Не говорите глупостей, Аллан! – воскликнула она.
Аллан встал и постучал шоферу. Он был смертельно бледен.
– Что вы хотите, Аллан? – испуганно, не веря своим глазам, спросила Этель и покраснела. – Мы за тридцать миль от Нью-Йорка!
– Это безразлично! – резко ответил Аллан, вылезая из автомобиля.
Он ушел не попрощавшись.