Турист
Шрифт:
— И?..
— И что? Хочешь, чтобы я сказала, что она скучает по папочке? Да, скучает. Но знаешь что? Нам помогает ее настоящий отец, Патрик. Забирает у сиделки и даже готовит. Хороший, оказывается, парень.
— Я рад, — проговорил Мило, хотя и не обрадовался. Если Стефани хорошо с Патриком, что ж, замечательно, да только надолго ли Патрика хватит? Раньше он постоянством не отличался. Мило помолчал, а потом, сам того не желая, задал самый неудачный из всех мыслимых вопросов. — Ты с ним?..
— Если и да, теперь это уже не твое дело!
Это
— Эй? — забеспокоилась Тина, заметив, как исказилось от боли его лицо. — Ты в порядке?
— В порядке.
Мило положил трубку и попросил охранника помочь добраться до лазарета.
10 сентября, в понедельник, спецагент Симмонс пришла в последний раз. Сообщила, что все доказательства наконец собраны. Почему это потребовало столько времени, не сказала. Кровь в доме Грейнджера принадлежала найденному в лесу Трипплхорну. Ей даже удалось, попросив французов об одолжении, связать Трипплхорна со следами, обнаруженными на пузырьке со снотворным в парижской квартире Энджелы Йейтс.
— Я вас не понимаю, Мило. Вы ведь ни в чем не виноваты. Ни в смерти Грейнджера, ни в смерти Йейтс. Насчет Тигра у меня, правда, уверенности нет.
— Его я тоже не убивал, — вставил Мило.
— Пусть так. Вы никого не убивали. А еще я знаю, что вы не заключали никакой сделки с Фицхью. Вашей семье никто не угрожал.
Мило промолчал.
Она наклонилась к окошечку.
— Встает вопрос: почему вы не открылись мне? К чему весь этот спектакль? Зачем вашему отцу понадобилось манипулировать мной? Это так унизительно. Я — разумный человек. Я бы выслушала.
Мило уже думал об этом. В те два дня, что его держали на девятнадцатом этаже, он несколько раз порывался рассказать ей все. Но…
— Вы бы не поверили мне.
— А может, и поверила бы. Во всяком случае, я бы проверила ваши показания.
— И ничего бы не нашли. — Мило вдруг вспомнил слова Тигра — с тех пор прошло два месяца, а кажется, лет сто. — Ни один мало-мальски приличный агент никогда не поверит тому, что ему рассказывают. Вы поверили бы мне только в одном случае: если бы раскопали все сами, считая, что я увожу вас от правды.
Несколько секунд она смотрела на него в упор, но что думала и чувствовала, он не знал. В последнее время Мило разучился понимать людей.
— Ладно, — сказала Симмонс. — Только при чем здесь сенатор? Ваш отец присылал к Тине двух своих людей, выдававших себя за помощников сенатора Натана Ирвина и сотрудников Компании. Зачем он указывал мне на сенатора?
— Спросите у него.
— А вы не знаете?
Мило покачал головой.
— Могу лишь предположить, что сенатор как-то связан со всем происходившим, но отец ничего мне не сказал.
— А что он вам сказал?
— Сказал, что я должен ему верить.
Джанет задумчиво кивнула, как будто понятие доверия представлялось ей слишком сложным для восприятия.
— Что ж, так или иначе, в итоге все сработало. Завтра, как только бумаги будут оформлены, вас выпустят.
— Выпустят?
— Да. Все обвинения с вас сняты. — Она отстранилась, держа трубку возле уха. — Я оставлю у охраны конверт с деньгами. Там немного, но на автобус хватит. Вам есть где остановиться?
— Да, квартирка в Джерси.
— Верно. Квартира на имя Долана. — Симмонс отвела взгляд. — С Тиной я давненько не разговаривала. Собираетесь ее навестить?
— Не сейчас.
— Наверное, правильно. — Она помолчала. — Как думаете, оно того стоило?
— Что оно?
— Ну, вся эта секретность, то, что вы никому не рассказывали о своих родителях. Вы ведь потеряли из-за этого работу и… может быть, Тину.
На сей раз Мило не колебался с ответом — в тюрьме он ни о чем другом почти и не думал.
— Нет, Джанет. Оно того не стоило.
Расстались вежливо. Мило, вернувшись в камеру, принялся собирать вещи. Их было немного: зубная щетка, пара книжек и тетрадь, небольшая, в переплете. Тетрадь, в которой миф обретал зримый образ, становился реальностью. На первой странице он написал: ЧЕРНАЯ КНИГА. Тот, кто заглянул бы в нее, обнаружил бы странные пятизначные числа — ссылки на страницы, строки и место букв в строке из имеющегося в тюремной библиотеке путеводителя «Одинокая планета». Бойкий тон расшифрованного варианта удивил бы любого, кто знал Мило Уивера:
«Что такое Туризм? В Лэнгли вам скажут, что Туризм есть основа парадигмы готовности, пирамида немедленного реагирования или что-то еще — мудреные формулировки изобретаются каждый год. Там скажут, что вы как Турист являете собой вершину современной автономной разведывательной работы. Вы — брильянт. В самом деле.
Может быть, все и так — нам, Туристам, не дано воспарить над хаосом, дабы узреть в нем порядок. Мы стараемся, мы пытаемся, и в этом часть нашей функции, но каждый фрагмент обнаруженного нами порядка связан с другими фрагментами порядка еще более высокого уровня, метапорядка, который, в свою очередь, контролируется мета-метапорядком. И так далее. То — сферы политиков и ученых мужей. Пусть их. Помните: ваша главная функция как Туриста — остаться в живых».
2
Среди возвращенных на выходе вещей оказался и айпод. Один из охранников пользовался им время от времени, так что аккумулятор был полностью заряжен. В автобусе Мило попытался поднять настроение своей старой французской подборкой и прошелся по всему списку, вслушиваясь в голоса милых девушек, благодаря которым шестидесятые представлялись такими веселыми и беззаботными. В конце шла «Poup'ee de cire, poup'ee de son». Дослушать ее до конца он не смог. Он не заплакал — слезы давно высохли, — но все эти бодрые, оптимистические мелодии никак не соотносились больше с его теперешней жизнью. Мило еще раз пролистал плейлист в поисках чего-то такого, что не слушал давно, и наткнулся на «Велвет андеграунд».