Тушеная свинина

Юй Ань

– Ли Чан сейчас на совещании, – пояснила тетя, не обращая внимания на старуху. – Мы с ним работаем над одним проектом, связанным с кино. Когда получу свою долю, постараюсь купить тебе миленькую квартирку и аквариум, как этот. Сумма должна быть большая.

Тетя села и принялась ополаскивать чайные чашки и укладывать их в кипяток.

– Квартира, в которой ты сейчас живешь, для тебя слишком велика. Ты должна ее продать и вложить вырученные деньги в наш проект, – продолжила она, после чего деревянными щипцами вытащила из кипятка три чашки. – Фильм принесет кучу денег. Вчера вечером мы с твоим

дядей сняли номер во «Временах года», чтобы отпраздновать сделку. Больше тысячи юаней за ночь! Мы с Ли Чаном даже не думали, что вестибюль окажется таким красивым. Жаль, что сейчас зима, иначе мы выпили бы на террасе.

– Я думала, вы открываете ресторан, – сказала Цзяцзя.

– Мы решили, что лучше заняться тем, в чем Ли Чан хорошо разбирается, – объяснила тетя. – Идея с рестораном была несколько легкомысленной.

Своими авантюрами тетя никогда не могла заработать на ту жизнь, которой желала. Чэнь Хан всегда ее критиковал. Он воздевал палец, качал головой и заявлял, что тетя Цзяцзя метит чересчур высоко, слишком нетерпелива и идеализирует деньги. «Если на деньгах зацикливаться, ничего не заработаешь», – обычно говаривал он, коля орехи. Но разве он не был таким же?

– А что насчет тебя, моя дорогая, какие у тебя планы? – спросила тетя, поднимая глаза от чашек на племянницу.

– Я ищу кого-нибудь, кто согласится снять или купить мою квартиру. А еще я подумываю снова заняться живописью, – сообщила Цзяцзя, – и продавать картины.

– Ой, лучше найди стабильную работу, – посоветовала бабушка, медленно обходя стол шаркающей походкой, чтобы сесть рядом с дочерью. Желтые тапочки в горошек она носила уже больше десяти лет, а когда у нее возникли проблемы с коленями, пришила к подошвам ткань, чтобы передвигаться, скользя ногами по полу. – Я всегда это говорила, помнишь? – со вздохом добавила бабушка.

Цзяцзя, конечно, помнила, как же иначе. Бабушка всегда рекомендовала учиться чему-то, что даст гарантию занятости. Что даст «миску риса», так она это называла. Цзяцзя глубоко вздохнула, хорошо понимая: никаких споров из-за ее работы больше быть не должно. Старуха и так пережила слишком многое. Все, что могла сказать Цзяцзя, позволь она себе открыть рот, было бы чересчур злым. Поэтому она ничего не ответила. Ей пришлось взять себя в руки. Она не могла допустить, чтобы тетя и бабушка заметили ее неуверенность.

– Позволь мне спросить Ли Чана, нет ли у него чего-нибудь для тебя, – предложила тетя.

– Не забудь убедиться, что работа надежная и ее не обманут, – добавила бабушка.

– Мама… – снова начала тетя. – Я понимаю, тебе не нравится Ли Чан, но он знает много богатых людей, которые могли бы заказать у Цзяцзя картину.

– Я больше не буду вмешиваться, – проговорила бабушка с несчастным выражением лица. – Да, я не знаю, как устроен сегодняшний мир. Но надежнее всего заниматься ремеслом. Посмотри на себя и на Ли Чана, который до сих пор живет в моей квартире. А ему пора бы иметь собственный дом.

Затем, качая головой, бабушка встала и удалилась в кухню, чтобы приготовить еду.

– Останься на ужин, Цзяцзя, – предложила тетя.

В начале десятого вечера Цзяцзя забрела в бар Лео. Сначала она молчала: в ее голове

бродило слишком много мыслей, чтобы их можно было выразить словами. Выйдя из бабушкиного дома, она вдруг поняла, что не обязана подчиняться чужим правилам. Она больше не ребенок, и мнение бабушки, каким бы обоснованным оно ни казалось, осталось за дверью ее квартиры. Теперь Цзяцзя могла идти куда угодно, ни перед кем не отчитываясь. Могла заниматься искусством, и рядом больше не было Чэнь Хана, чтобы указывать, как плохо это выглядит в глазах окружающих. Ей захотелось хорошего шампанского.

Она подозвала Лео.

– Бокал самого лучшего шампанского, пожалуйста, – попросила она.

– Вот этого? – Он открыл меню и указал название. – Обычно его продают бутылками. Но я могу налить бокал. Похоже, у вас сегодня праздник.

– О, тогда не возражаю против целой бутылки вот этого!

Она засмеялась и постучала пальцем по строчке меню.

Если она решила зарабатывать на жизнь живописью, то позволит себе разгуливать по дому в огромной футболке не по размеру, неумытой и коротко стриженной. Правда, и в этом случае она представляла себе рядом кого-то, кто, несмотря ни на что, обеспечивал бы ей комфорт и приносил еду из любого понравившегося ресторана, даже с другого конца города. Да! У нее появятся новые воспоминания, и в них будет присутствовать еще кто-то, с кем она поселится в новом доме. Эти воспоминания и станут питать ее творчество.

Лео вернулся с бутылкой и осторожно открыл ее. Послышалось тихое шипение. Он наполнил бокал шампанским – холодным, золотистым.

– Вы любите живопись? – спросила Цзяцзя.

– Я всегда больше интересовался музыкой.

– Тогда вы напишете для меня песню? – рассмеялась она.

Обычно Цзяцзя не смеялась на людях, но ей хотелось быть кокетливой, игривой. Она не могла припомнить, когда в последний раз вела себя так: смеясь не в ответ на что-либо, а приглашая кого-то в ближний круг не чужих ей людей. Лео улыбнулся в ответ, чтобы соответствовать ожиданиям, сопроводив улыбку легким смешком.

– Вы когда-нибудь писали песни для своих подруг? – спросила она.

– Один раз, для последней. Но ей не понравилось.

– Расскажите о ней.

– Ну… – Он поискал лаконичный ответ на неопределенный вопрос. – Она была как тяжелое похмелье.

– Значит, у вас от нее болела голова.

– Часто. И очень сильно.

– Вы ее понимали? Я имею в виду, вы действительно понимали, кто она и почему делает то, что делает?

– Оттого, что вы понимаете кого-то из близких людей, иметь с ними дело не легче.

Лео поставил бутылку в ведерко со льдом и накрыл салфеткой.

Цзяцзя на мгновение задумалась.

– Я никогда не понимала мужа, – призналась она.

– Он был сложным человеком?

– Вовсе нет. Он вырос в бедной, но заурядной семье, много работал, преуспел в бизнесе, женился на мне, а потом умер. Все просто, правда? Но я не понимала его простоты.

– Вам этого хочется? Простоты?

– Я больше не уверена.

Она сделала глоток шампанского. Пузырьки сначала придали ему очень сильный вкус, похожий на громкий аккорд в начале симфонии, но вскоре, почти сразу, кончиком языка она ощутила всю гармонию напитка.