Тустеп вдовца
Шрифт:
В кресле имелся холодильник для пива, расположенный под сиденьем, сумка для курительной трубки и велосипедный флажок, который Гарретт давно сменил на Веселого Роджера. Брат грозился поставить на колеса втягивающиеся шипы, как в «Бен Гуре», [41] но думаю, он шутил.
Гарретт спорил с парнем в джинсах с заплатами, черной футболке и с длинными волосами цвета соломы. Если бы мы были в Калифорнии, я бы решил, что он серфингист — соответствующая фигура, обветренное лицо, голова беспрестанно дергается, как у человека, который слишком долго следил за подступающими волнами. Тот выдыхал сигаретный дым вниз
41
Знаменитый фильм, кульминацией которого является гонка колесниц.
— Нет, нет, нет.
— Не спорь, приятель, — возразил Гарретт. — Она не Джимми Баффетт, верно? Мне просто нравятся мелодии. Привет, братишка, познакомься с Кэмом Комптоном, он гитарист.
Гитарист поднял на меня недовольный взгляд — он ни с кем не хотел знакомиться. Один из карих зрачков окружало кровавое кольцо, словно кто-то пытался его вдавить. Кэм Комптон смотрел на меня секунд пять, словно решал, стоит ли иметь со мной дело.
— У тебя и твоего брата мозги находятся в одном и том же месте, сынок? — У него был южный акцент, слишком мягкий для уроженца Техаса. — Как думаешь, ее съедят живьем, верно?
— Ясное дело, — ответил я. — А о ком речь?
— Сынок, сынок, сынок. — Комптон кивком показал на дверь кафе и стряхнул пепел на ковер. — О Миранде-трахнутой-Дэниелс, идиот.
— Послушай, Кэм, — вмешался Гарретт. — Успокойся, я же тебе говорил…
— Сам успокойся, — заявил Комптон, сделал глубокую затяжку и улыбнулся мне не самой дружелюбной улыбкой. — Разве я не спокоен? Просто нужно преподать сучке урок, вот и все.
Несколько молодых чистеньких парней из очереди с опаской посматривали в нашу сторону.
Комптон натянул свою футболку, чтобы выделить сине-серые значки над нагрудным карманом — за шестьсот стирок до этого там были какие-то слова. Он направил два пальца на Гарретта и собрался что-то сказать, но передумал. Гарретт находился слишком низко, чтобы с ним было удобно спорить. Возникало ощущение, что ты ругаешься с жевуном. [42] В результате Кэм повернулся ко мне и легонько ткнул меня двумя пальцами в грудь.
— У тебя есть хоть какое-то представление о Нэшвилле?
42
Маленький народец из сказок Л. Ф. Баума.
— Тебе нужны эти два пальца, чтобы играть на гитаре?
Кэм заморгал, на мгновение сбитый с толку, и его пальцы соскользнули с моей груди, голова несколько раз дернулась; явно пытался приспособиться к изменению направления волн, после чего снова криво улыбнулся мне. Теперь все было под контролем.
— Ей очень повезет, если она сделает один альбом, сынок, потом неделя вечеринок и adios. [43]
— Adios, — повторил я.
Кэм кивнул и взмахнул сигаретой, чтобы подчеркнуть свои доводы.
43
Прощай (исп.).
— Старина Шек знал, что делал, когда поставил ее со мной. Если она бросит Кэма Комптона, то не протянет и недели.
— Ах вот оно как, — сказал я. Какое открытие! — Тот самый Кэм Комптон. Никому не нужный артист из конюшни Шекли. Да, Мило мне про тебя
Лоб Комптона медленно становился багровым. Он посмотрел на Гарретта и опустил взгляд на тлеющий кончик сигареты.
— Что сказал сукин сын?
Гарретт переводил взгляд с него на меня, потом поскреб бороду цвета соли с перцем, как поступал в тех случаях, когда испытывал тревогу.
— Мы можем поговорить? — спросил он у меня. — Прошу нас простить.
Гарретт покатил свое кресло в сторону туалета. Я улыбнулся Кэму и последовал за ним.
— Значит, у нас будет еще одна сцена в стиле «Техас Чили Парлор»? [44] — спросил Гарретт, когда я присоединился к нему.
Он бросил на меня сердитый взгляд. Кривой зуб, длинные волосы, борода и безумный взгляд курильщика марихуаны — мой брат сильно напоминал круглолицего Чарльза Мэнсона. [45]
44
Название ресторана в Остине.
45
Чарльз Миллз Мэнсон — американский преступник, лидер коммуны «Семья», отдельные члены которой в 1969 году совершили ряд жестоких убийств, в том числе известной киноактрисы Шэрон Тейт, беременной жены Романа Полански.
Я попытался напустить на себя обиженный вид.
— Ты должен мне доверять.
— Дерьмо. — Гарретт почесал живот под футболкой с надписью «Я с дураком», вытащил самокрутку, закурил и продолжал говорить, не вынимая ее изо рта. — Когда мы в последний раз вместе проводили время, нам пришлось заплатить триста долларов за разбитую мебель. Теперь меня больше не пускают в «Чили Парлор» слушать «Доллар магнум».
— Там все было иначе. Я сдал того парня за аферу с компьютерами, а он меня узнал. Так что я не виноват.
Гарретт выдохнул дым.
— Кэм Комптон не какой-нибудь потерявший работу зануда. Господи, он участвовал в «Остин сити лимитс». [46]
— Ты его хорошо знаешь?
— Он знаком с половиной города, братец.
— А по-моему, он настоящий козел.
— Знаешь, если ты неплохо выступаешь на вторых ролях в больших шоу, тебе положены маленькие вольности, согласен? Ты меня пригласил, ты покупаешь пиво. И постарайся не ставить меня в дурацкое положение.
46
Телевизионная музыкальная программа, которую снимают в прямом эфире в Остине.
Гарретт резко развернул кресло, не дожидаясь моего ответа. Кэм исчез в клубе — наверное, отправился лакировать гитару или настраивать доску для серфинга.
Гарретт помахал своей синей карточкой инвалида, что-то проворчал, и мы оказались в передней части очереди, а потом и в самом клубе.
Кафе «Кактус» было необычным местом для проведения музыкальных концертов — длинный зал, занимавший часть вестибюля студенческого клуба, сцена не больше двуспальной кровати, в конце маленький бар, где продавали вино и закуски из органически чистых продуктов. Не слишком располагающая атмосфера, но в течение пятнадцати лет кафе «Кактус» оставалось лучшим местом в Остине для выступления небольших групп и отдельных певцов. Следует заметить, что для Остина это значит немало.