Туся
Шрифт:
Когда Туся подрос настолько, что мог уже задавать сложные вопросы, он спросил своих родителей:
– Почему вы зовете меня Туся, когда я вовсе не Туся?
Вопрос этот застал родителей врасплох. Папа подумал и ответил:
– Мм-м... Видишь ли, ты сам себя так назвал. Да-да! Как только ты начал говорить, мы спросили: "Мальчик, тебя как зовут?" И ты ответил: "Туся!"
– Мне не нравится это имя, - сказал Туся.
Он не понимал, что почти у каждого человека есть какое-нибудь прозвище
– Хорошо, - сказал папа, - мы будем теперь звать тебя Сашей или Шурой, а лучше вот так: Сашурой!
И папа засмеялся, довольный своим изобретением.
Слово дать легко - попробуй выполни!
Если ты привык ходить без галош и тебе неожиданно купят галоши, ты их в первый же день где-нибудь оставишь. Привычка!
Так и с Тусиными родителями. Они понимали: не надо больше называть сына Тусей, Тусенькой и тому подобное.
Но остановиться не могли.
Стоит Тусе задержаться во дворе, перегулять минут десять, открывается форточка и - на весь двор:
– Туся! Туся!
Тотчас двор оглашается криками. Сколько бы ни было там ребят - все кричат, как сумасшедшие:
– Туся! Туся!
И Туся сквозь эти крики идет домой.
У каждого человека есть терпение. И это терпение когда-нибудь кончается.
Однажды стала мама кричать в форточку:
– Туся! Тусенька!
А Туся взял и спрятался. В сарай. На заднем дворе. Сидит в темноте и слушает: "...уся!.. уся!.." Это ребята бегают по двору, ищут его.
Наконец угомонились, надоело.
Еще раз-другой спрятался Туся в сарай, пока мама не разгадала его хитрость.
– Шурик, домой!
– закричала она тогда.
И все ребята, сколько их было во дворе, а было их не меньше трех десятков, продолжали играть в свои игры - фантики, попа-загонялу, классы, штандарт...
Туся оставил свою игру и спокойно пошел домой.
Простите, я не девочка!
Еще одна неприятность была в Тусиной жизни: его очень долго принимали за девочку. Судите сами - волосы густые, длинные...
Наверно, Тусина мама мечтала о дочке, а когда родился сын, никак не могла с этим примириться.
Где бы Туся с мамой ни появились - в саду ли, в трамвае, в гостях, в очереди, на маминой работе - всюду Туся слышит:
– Какая чудная девочка! Какие волосы! А ресницы!..
И всюду Туся произносит одну и ту же фразу:
– Я не девочка!
На некоторых эта фраза действует, они теряют интерес и отходят в сторону. Другие, наоборот, еще пуще распаляются:
– Подумайте, это мальчик! Никогда бы не поверила! Чудо, чудо!
Одной настырной тетке Туся даже сказал:
– Простите, я не девочка!..
Так поступали взрослые. Когда они хотели кого-нибудь особенно сильно уязвить, они не говорили: "Это чепуха!" Или: "Какая чушь!" Они говорили: "Простите, это чепуха!" Или: "Простите, но это чушь!" И делали ударение на слове "простите".
Как-то вечером лег Туся в постель, притворился, что спит, а сам слушает, что мама с папой говорят.
П а п а. Надо бы Тусю постричь, скоро ему в школу...
М а м а. Успеем. Такие чудные волосы...
П а п а. Но ведь над ним в классе смеяться будут!
М а м а. Мало ли дураков. Если на всех обращать внимание...
П а п а. И все-таки, согласись, как-то странно...
М а м а. Постричь всегда успеем. Попробуй отрасти!..
Утром, когда взрослые ушли на работу, Туся постучал в квартиру к Леве Тройкину. Лева уже в пятый перешел.
– Заходи, - сказал Лева.
– Ты чего такой кислый? Щами объелся?
– Лева...
– сказал Туся, - постриги меня, пожалуйста...
– Постричь?! Это можно, - сказал Лева и потер от удовольствия руки. Значит, так, вот кресло. Садитесь, гражданин. Вот полотенце, зеркало, ножницы. Обернемся простыней, так! Выше подбородок. Вам полубокс? Или полечку? А может...
– Бокс, - сказал Туся.
– Прекрасно, прекрасно, - сказал Лева.
– Сейчас мы возьмем расчесочку...
– Ой, не дергай!
– Потерпи. В парикмахерской терпеть надо.
– Да больно же! У тебя ножницы тупые!
– Ножницы как ножницы. Не нравится - иди на Большой проспект.
...Скосив глаза, Туся смотрел, как на белую простыню падали густые черные клочья.
Он боялся глядеть в зеркало. За его спиной тяжело дышал Лева.
Наконец Туся не выдержал и поднял глаза. На него в отчаянии смотрело какое-то странное существо - жалкое, бледное, худое, с головой, похожей на рощу, по которой пронесся ураган.
Лева поливал одеколоном Тусину голову. Одеколон стекал по щекам и смешивался со слезами.
В этот день Туся плакал еще раз - вместе с мамой.
Туся плакал от стыда: не хотел идти в настоящую парикмахерскую. Боялся - засмеют.
Мама плакала бог весть от чего.
Тело и душа
– Чтобы тело и душа были молоды!..
– поет Тусина мама.
– Чтобы тело и душа были, как лапша!
– кричит Венька-американец.
Мама наверху, на окне стоит, а Венька внизу, на дворе кривляется. Маме не слышно его, но Туся все равно злится и грозит Веньке кулаком. Жаль, не видит Венька кулака...
Венька приехал из Америки, где его папа-инженер был в длительной командировке; приехал с родителями, с дедушкой-врачом и холодильником. Единственным на весь дом, а может быть, и на всю улицу - холодильником!