Туся
Шрифт:
– Есть контакт!
– кричит Лева, и все чувствуют, что контакт есть.
И Туся чувствует, что контакт есть. Он чувствует, как сквозь него бежит электричество, и Туся прыгает, хохочет, словно от щекотки.
Почему он сдается первым? Ну, третьим, вторым хотя бы. Нет, первым!..
Вечером, в постели, Туся мечтает, каким сильным и смелым он в д р у г станет. И тогда Лева Тройкин возьмет его в друзья.
Ничего ему больше не надо. Ради этого все можно вытерпеть. Ради того, чтобы идти рядом с Левой
Прошлой зимой Лева Тройкин свинтил с кроватей все шарики. У себя дома свинтил, к Тусе пришел - свинтил и, забравшись с Тусиной помощью к дяде Вове, там тоже свинтил.
Эти шарики служили для красоты и для дела. В то далекое время каждая металлическая кровать была увенчана такими шариками. Стоило их свинтить кровать начинала дребезжать, звенеть, покачиваться, скрипеть, не говоря уже о том, что внешний вид ее не вызывал никакой радости.
Лева Тройкин и Туся сидели на полу и считали шарики. Рядом потрескивала сосновыми дровами кафельная печь, украшенная толстыми крылатыми мальчишками.
– Тридцать пять, тридцать шесть, - считал Лева.
– Давай катать!..
Катали-катали... Надоело.
Стали вверх кидать и ловить. Тоже надоело.
Стали в цель бросать. Чуть стекло не выбили.
Разделили шарики пополам и гадали по очереди: в какой руке? Угадаешь - твой.
Никто не выигрывал.
– Ага, придумал, - сказал Лева Тройкин и открыл печную дверцу. Он стал швырять шарики в печку, один за другим.
– Прячься!
– крикнул он Тусе.
– Сейчас будет взрыв!
Туся спрятался за буфет. Взрыва не последовало.
– Это я нарочно. Вылезай, - сказал Лева Тройкин.
Они сели около печки и стали смотреть в огонь.
Даже такие озорные люди, как Лева Тройкин, стоит им сесть у огня, становятся на некоторое время как бы другими. Потом они снова будут шалить, но некоторое время сидят тихо и остолбенело глядят в огонь.
...Словно солдатики в алых мундирах, стреляя на бегу, взбираются вверх по поленьям упругие и гибкие языки огня. Крепость не сдается, но мало-помалу они окружают ее. Стены крепости чернеют, обваливаются с треском - и обнажается ярко-оранжевый город... Враг забросал его ядрами. Вон они валяются там и сям, тускло-багровые ядра.
– Золото...
– говорит Лева Тройкин.
– Золотой век... Хочешь золота?
Туся кивает.
– Гляди, вон золото, - говорит Лева и показывает кочергой на россыпь шариков. Он подвигает их ближе к печной дверце.
– Бери, - шепчет Лева, - оно твое! Твое!..
– Как?
– шепчет Туся.
– Рукой, вот как!
Туся потянулся и схватил ближайший шарик...
– Ты что, дурак?
– прошипел Лева. Он смотрел на Тусю удивленно и с опаской. Собственно говоря, он в п е р в ы е смотрел на него: что за человек такой?..
Вряд ли надо описывать, как люди плачут, обжегшись. Как им оказывают первую помощь. Впрочем, запомните: постное масло. Лейте на ожог постное масло!
Обещал - вези
Розалия Степанова, или попросту Роза, переехала в Тусин дом после Нового года. И на следующее утро вышла гулять.
Ее сразу окружили ребята. Шумят, дергают за пальто, спрашивают, кто о чем.
– Тебя как зовут, а? Как зовут?
– Ты откуда?
– Ты чья?
– У тебя санки есть? А игрушки есть? А лопатка?..
– Я видел, ты вчера в окно смотрела. Нос прижала и смотрела. Зачем смотрела?
– А меня Шурик зовут, - сказал Туся.
Роза Степанова в башлык закутана, только нос и щеки торчат, а глаза так и зыркают по сторонам, как бы чего не прозевать. "Смелая девчонка, думает Туся, - приехала в чужой двор и ничего не боится..."
– Ты, Шурик-дурик, меня за пуговицу не дергай, отвечать будешь, если оторвешь, понял?..
– говорит Роза Степанова.
– Шурик-дурик, ха-ха, Шурик-дурик!
– закричали ребята и оставили Розу в покое.
– А я могу на санках покатать, - сказал Туся как ни в чем не бывало.
– Кто хочет?
– Я хочу!.. Я!.. Я!..
– Я хочу!
– громче всех закричала Роза Степанова.
– Садись, - сказал Туся.
Роза вытянула вперед длинные ноги - они не помещались на санках, - и Туся покатил ее по двору: мимо горки, мимо помойки, мимо сарая, мимо дров... Остальные бежали сзади и кричали:
– Меня! Меня!
Туся остановился передохнуть.
– Я могу и двое санок везти, - сказал он.
– Привязывайте.
Привязали. На вторые санки сели двое, а на первых - все та же Роза. Не слезает, кричит:
– Быстрей, быстрей!
Покатил Туся двое санок по двору. Мимо горки, мимо помойки, мимо сарая... Тяжело. А Роза кричит сзади:
– Давай! Давай!
Остановился Туся дух перевести и говорит:
– Я могу целый поезд катать. Хотите?
Привязали еще санки - поездом. Все за санки цепляются, падают, каждый хочет кататься. Туся улыбается: "Пожалуйста, садитесь, всех прокачу..." А Роза с передних санок кричит:
– Давай вези! Чего стоишь? Обещался - вези!
А сама нарочно ногами в снег упирается.
Другие на нее смотрят и тоже в снег упираются. "Давай, - кричат, вези! Обещал - вези!"
Туся - веревку через плечо, поднатужился... Ни с места. Обернулся видит: Роза изо всех сил ногами в снег уперлась. И другие, на нее глядя, тоже уперлись.
– Вы ногами держите, - сказал Туся, - я вижу.
– Врешь, врешь! Не держим!
– кричит Роза и ногами болтает. Другие, на нее глядя, - тоже.