Тутта Карлссон Первая и Единственная, Людвиг Четырнадцатый и другие
Шрифт:
Либо всё это сыну мерещится, либо…
А Лабану он сказал:
— Вот что, узнай, пожалуйста, кто такая эта Тутта Карлссон. Подсмотри за Людвигом, когда он утром опять исчезнет из дому.
На следующее утро Людвиг Четырнадцатый, как всегда, спешил на свидание с Туттой Карлссон. Он даже и не заметил, как что-то рыжее промелькнуло сзади в кустах. Но это рыжее следовало за ним, как тень.
Тутта Карлссон начала громко считать:
— Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь, двадцать
И она начала искать. За одним из кустов она увидела что-то очень похожее на хвост лисёнка.
— Пи-пи-пи! Ти-ти-ти! — обрадовалась Тутта Карлссон и замахала крылышками. — Я нашла те-те-тебя!
— Ты хитришь, — ответил ей Людвиг с другого конца. — Ты меня видела? Что за ерунда!
— Пи-пи-пименно, — растерянно согласилась Тутта Карлссон. — Но как же это ты и тут и там?
— Ты ошиблась, — возразил ей Людвиг Четырнадцатый. — Наверное, это были жёлтые листья.
Но Тутта Карлссон видела совершенно точно.
За кустом был лисий хвост, и этот хвост принадлежал Лабану. И он видел, как Людвиг Четырнадцатый играл с цыплёнком в прятки!
Его огромные тёмно-коричневые глаза, похожие на пятаки, ещё больше расширились.
— Нет, мне надо заказать очки, — сказал Лабан сам себе и заморгал. — Бедный папа! Бедный наш прадедушка!
Он помчался обратно и пулей влетел в гостиную.
— Это что-то ужасное! — задыхаясь, кричал Лабан. — Тутта четырнадцатая Лабан — это лис. Нет, что я говорю? Людвиг цыплёнок четырнадцатый! Двадцать десять, двадцать двенадцать, цать, цать!
Папа Ларссон поспешно вставил ему в пасть морковку.
— Заткнись и успокойся, — сказал он, потом поправился: — Съешь её и расскажи по порядку всё, что ты видел и что тебя так напугало.
Лабан съел морковку и рассказал обо всём, что он увидел на поляне возле изгороди.
Ему очень хотелось, чтобы папа Ларссон рассердился на Людвига Четырнадцатого. Но всё получилось наоборот. Папа сидел в кресле и смеялся.
— Ты не рассердился? — удивился Лабан. — Тебе должно быть стыдно за весь наш род, да? Что скажет наш прадедушка?
— Мне кажется, что он тоже будет смеяться, — ответил папа Ларссон. — Ай да Людвиг! Я-то думал, что он всё это видел во сне, а теперь мне кажется, что он рассказал чистую правду.
— Мне кажется, что я слышу твои слова тоже во сне, — продолжал возмущаться Лабан.
Но папа Ларссон больше не обращал на него внимания.
— Ай да Людвиг! Ай да Людвиг! — бормотал он. — Ведь это значит, что наш Людвиг Четырнадцатый проложил для нас прямую дорогу в курятник. Играть с цыплёнком, а! Таким хитрым даже я никогда не был!
— Но Людвиг же сказал, что он не собирается воровать еду у людей! Нет, он просто позорит всю нашу семью!
— Тихо, вот он идёт, — прошептал папа Ларссон.
Лабан с нетерпением ждал, что же будет дальше. Но папа дружелюбно посмотрел на Людвига и вкрадчиво спросил его:
— Ты, я полагаю, и сегодня играл со своей подружкой, этой Туттой Карлссон?
— Да, и нам было очень весело, — ответил Людвиг Четырнадцатый.
— Однако ведь я тебе уже говорил, что неплохо бы ей как-нибудь заглянуть к нам в гости, — продолжал он, облизываясь. — А если у неё есть сестрички и другие родственники, то и их пригласи. Мы так гостеприимны, не правда ли, Лабан, а?
— Конечно, — отозвался тот, уставившись в пол и ещё ничего не понимая.
Людвиг Четырнадцатый внимательно посмотрел на папу и брата. Неужели они знают, что Тутта Карлссон — цыплёнок?
— Ну, какого ты об этом мнения? — снова спросил папа Ларссон. — Пригласи всю её родню. Были бы гости, а мы уж устроим пир!
— Не знаю, — ответил Людвиг Четырнадцатый. — Тутта Карлссон такая огромная. Не знаю, влезет ли она в нашу нору.
— Ничего, как-нибудь! — хитрил папа Ларссон. — Скажи ей, что мы ждём её к обеду.
Людвиг Четырнадцатый вздрогнул. Ему стало не по себе.
— Мне уже сейчас весело, — причмокнул Лабан. Услышав об обеде, он наконец всё понял. — Она, право же, хороша.
Людвиг Четырнадцатый навострил уши.
— Ты что, видел мою Тутту Карлссон? — спросил он.
Лабан не знал, что ответить.
— Видел её? Я? Нет. Совсем н-нет! — запинаясь, сказал он. — Я хотел сказать только, что она должна быть хорошей и весёлой, раз она играет с моим лучшим, с младшим братиком.
— Пойду в детскую и чем-нибудь займусь, — сказал Людвиг Четырнадцатый.
Он лёг на свою кроватку и задумался. Лабан и папа, конечно, узнали, что Тутта Карлссон — цыплёнок. Ну конечно же!
Людвиг Четырнадцатый укусил себя за кончик хвоста. Что же теперь будет?
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Людвиг Четырнадцатый прислушался.
Папа Ларссон и Лабан оставались в гостиной, и оттуда раздавался приглушённый шёпот. Но вот Людвиг Четырнадцатый совершенно отчётливо услышал имя Тутты Карлссон. Он крадучись сполз с кровати и встал за дверью, которая была сделана из ржавого куска железа.
— Неужели ты веришь, папа, что Людвиг приведёт Тутту Карлссон к нам в нору? — спрашивал Лабан.
— Не думаю, — отвечал папа Ларссон. — Но когда цыплёнок не идёт к нам, мы идём к цыплёнку.
Людвиг Четырнадцатый икнул.
— Итак, — рассмеялся папа, — мы сами пойдём в курятник и там вежливо поздороваемся с Туттой Карлссон и её роднёй. Почему бы даже не сегодня же вечером? Я, право, очень голоден.
Людвиг Четырнадцатый чуть не вскрикнул.
— Нет, моё предложение лучше, — возразил Лабан. — В курятник отправлюсь я один.