Тузы и шестерки
Шрифт:
что выяснил наверняка: тетка Беднякова, Тамара Александровна, уехала в Таганрог. Она старая холостячка и пенсионерка, всю жизнь проработала библиотекарем. Дома у нее телефона нет, но Шаповалов сумел из Москвы найти библиотеку, в которой она работала и в которую собиралась вернуться. Там ему сказали, что да, действительно, Тамара Александровна через неделю планирует начать работать, об этом она договорилась недели три назад, звонила из Москвы своей начальнице и все уладила. Зарплата там крошечная, и желающих на такую работу немного. Так что ее место всегда за ней. Денис похвалил Шаповалова за хорошую работу и осторожно поинтересовался, как он смотрит на командировку в Таганрог.
В трубке
— Таганрог — это же на Азовском море, да? Наверно, можно будет покупаться… Толян рассказывал, он там в детстве много времени проводил.
Вопрос был улажен, и спустя еще час Шаповалов перезвонил и сообщил, что взял билет на самолет до Ростова, который на Дону. А там уж рядом.
Во второй половине рабочего дня Денис заскочил к дяде и еле успел его застать: Вячеслав Иванович уже куда-то собирался.
— Чего хотел-то?
— Имею вопрос, товарищ генерал-майор, — сообщил Денис.
— Племяш, я тороплюсь.
— Вижу, — кивнул Денис на оттопыривающийся портфель, в котором, вероятней всего, лежала бутылка коньяка. — К Турецкому?
— У нас с ним важное межведомственное совещание. Говори быстро, что нужно, и проваливай.
— Дядя Слава, что ты вообще думаешь об этом Звягинцеве?
— Ну, — протянул Грязнов-старший, — я его давно знаю… Больше двадцати лет.
— Однако! — удивился Денис.
— Вот именно. И ничего плохого тебе сказать про него не могу. Правда, с середины восьмидесятых мы с ним уж редко пересекались. В те времена у него было веселое прозвище, — усмехнулся Грязнов-старший. — Реаниматор.
— Почему Реаниматор?
— С этим связана целая история. Она произошла еще в брежневские времена, точнее, в самый последний год жизни горячо любимого Леонида Ильича — восемьдесят второй. Тогда было весело! На ночном дежурстве опера нередко закладывали за воротник.
— Серьезно? — усомнился Денис.
— Еще как! Звягинцев тогда только начинал свою карьеру, наверно, лбт двадцать ему было, веселый, компанейский парень…
— Сейчас этого про него не скажешь.
— Всякое с людьми случается. Хотя, может, это он с тобой-такой бука был, а с остальными…
— Может, — кивнул Денис. — Так что там с Реаниматором?
— Пошли, по дороге расскажу. — Они вышли из здания и пошли к служебной автостоянке. — Так вот, все Коле Звягинцеву очень нравилось, да и он всем нравился. Как-то под утро поступило сообщение о трупе. Адрес уже не помню, но это случилось где-то на стыке двух районов, так что покойника какое-то время не могли между собой поделить. Наконец на место происшествия выезжают по одному оперу из каждого района — капитан Грязнов и лейтенант Звягинцев. Капитан Грязнов, заметь, трезвый и злой, — сказал Вячеслав Иванович, — лейтенант Звягинцев, напротив, весьма нетрезвый и веселый. Приезжаем, никого еще нет, ни криминалистов, ни следственной группы. Осторожно ходим по хате, чтобы ничего не задеть, осматриваем место преступления. Покойник был задушен галстуком в собственной квартире. Антиквариат собирал. По-видимому, кое-чего не хватает, потому что в различным местах — на рояле и прочей мебели — остались четкие чистые следы, вокруг которых изрядный слой пыли. Пока я этим занимался, Звягинцев осматривал тело. Ведь первым делом надо удостовериться, что труп действительно труп, а то ведь всякое бывает. Но я. как только вошел и увидел его синюю физиономию, интерес к нему всякий потерял. Я, но не Звягинцев. И что ты думаешь? Он находит у потерпевшего пульс. Значит, антиквар жив!
— Ай да Звягинцев…
— Вот именно! Молодец! Следовательно, что теперь?
— Нужно оказать первую помощь.
— Точно. Искусственное
— Мне он не показался особенным остроумцем, — заметил Денис. — Да и вообще…
— Что — вообще?
— Ничего.
— Тогда будь здоров. — И Грязнов-старший сел в свою машину.
Едва он вернулся в «Глорию», позвонил Филя Агеев и сообщил, что по-прежнему ни у него, ни у Голованова нет никакой информации о возможных контактах Беднякова с ФСБ до его столкновения с Чепцовым — не было обнаружено ни фактов сотрудничества, ни конфликтов.
— Филипп, это ведь странно, — заметил Денис. — Если человек работает в МУРе, рано или поздно он с чекистами сталкивается, слишком часто интересы этих двух ведомств пересекаются. Это как две непараллельные прямые.
— Не учи ученого, математик, — вздохнул Филя. — Это я и сам понимаю. Вот, например, когда я работал в уголовке, мне эти субчики не раз хвост прижимали, ну и я, конечно, при каждом удобном случае старался в долгу не остаться. А тут как-то странно. Я переговорил уже с шестью операми из четырех разных отделов, и это не считая того, что Севка сделал. Никто ничего не знает…
— Значит, ройте дальше.
— До каких пор рыть-то, Дэн? Мы же не шахтеры, в конце концов!
— Пока не найдете того, кто знает.
— Ладно, шеф… Хотел по привычке сказать, что тебе видней, но только это вряд ли. И кстати, мне деньги нужны. Бензин на нуле, в холодильнике пусто, и вообще жизнь не удалась. Скрасишь немного, а?
— Ладно, заедешь в офис — я тут Максу для тебя оставлю. Сколько тебе надо? Сотню баксов?
— Шутишь? — обиделся Филя. — Ты разве не знаешь, что доллар стремительно падает.
— Две?
— Ты определенно издеваешься.
— Три?!
— Это может стать началом хорошей дружбы, — оживился Филя.
Денис отключил трубку и, вздохнув, подумал, что вот ведь Стас Шаповалов даже на билет до Ростова денег не попросил. Определенно нужно будет с ним и дальше сотрудничать. Денис достал свой блокнот и стал прикидывать новый план оперативных мероприятий. Собственно, он написал только эту фразу и еще два пункта: «Встреча со Звягинцевым» и «Встреча с теткой Беднякова». Напротив каждого поставил по нолику.