TV-люди
Шрифт:
Телевизор был новым. Не в коробке, но с первого взгляда можно было сказать, что он совершенно новый. Инструкция по эксплуатации и гарантийный талон в полиэтиленовом пакете были прикреплены скотчем к боковой стенке телевизора. Шнур блестел как свежая рыбина.
Все трое смотрели на белый экран телевизора из разных углов комнаты, будто что-то проверяли. Один из телелюдей подошел ко мне и проверил, виден ли экран телевизора с того места, где я сидел. Телевизор был установлен прямо напротив меня. И на небольшом расстоянии. Кажется, они были довольны этим.
Чувствовалось, будто работа, в общем, была завершена.
За это время телелюди не сказали ни слова. Словно действовали четко по инструкции. Поэтому необходимости что-либо говорить не было. Все трое эффективно выполнили возложенные на них обязанности. Очень умело. Проворно. И времени на работу затратили мало. В конце один из телелюдей взял в руки часы, составленные на пол, и какое-то время разглядывал комнату в поиске подходящего для них места, однако, так и не найдя, оставил эту затею и вновь поставил их на пол. На полу они тяжеловесно продолжали выбивать время. Квартира, в которой я живу, довольно тесная, а с моими книгами и материалами жены вообще некуда ступить. Когда-нибудь я непременно споткнусь об эти часы, подумал я и вздохнул. Несомненно. Обязательно споткнусь. Могу даже поспорить.
Все трое были одеты в темно-синие плащи. Не знаю, из чего, но такое чувство, что из какой-то гладкой ткани. А еще в синие джинсы и теннисные туфли. И одежда, и обувь были в чуть уменьшенном масштабе. Я долго наблюдал за тем, как они двигаются, пока мне не стало казаться, что это мой масштаб неправильный. Такое чувство, что надел очки с сильными диоптриями и еду на американских горках задом наперед. Искривленная картинка движется наоборот. Приходит в голову, что баланс мира, в который ты бессознательно был помещен, не был чем-то абсолютным. Вот такие чувства вызывают телелюди у тех, кто на них смотрит.
Телелюди так до самого конца и не сказали ни слова. Они втроем еще раз проверили экран, еще раз убедились в том, что нет никаких проблем, и с пульта выключили телевизор. Белый экран сразу погас, потрескивание тоже смолкло. Экран стал вновь невыразительно серым. За окном стало темнеть. Послышался звавший кого-то голос. Кто-то медленно прошел по коридору в нашем доме. Как всегда, очень громко, слышалось в шагах кожаных ботинок. Воскресный вечер.
Телелюди еще раз оглядели комнату, словно чтото проверяли, а затем открыли дверь и вышли. Точно так же, как и пришли, совершенно не обратив на меня внимания. Они вели себя так, будто меня вовсе не существует.
Глава 6
С того момента, как телелюди вошли в квартиру, и до того, как вышли из нее, я не двинулся с места. И не сказал ни слова. Все это время я лежал на диване и наблюдал за их работой. Вы, наверное, скажете, что это неестественно. А еще добавите, что это как-то странно — просто молча наблюдать за тем, как к тебе в квартиру неожиданно приходят незнакомые люди, да еще и трое.
Но я ничего не сказал. Просто молча наблюдал за тем, как развивается ситуация. Наверное, так произошло оттого, что они категорически отрицали факт моего существования. Если бы вы оказались в такой же, как я, ситуации, думаю, что поступили бы аналогичным образом. Я не пытаюсь оправдать себя, однако когда чужие люди у тебя перед глазами абсолютно игнорируют твое присутствие, то и сам начинаешь постепенно терять уверенность в том, что существуешь.
Бросаешь взгляд на свои руки, а они начинают казаться прозрачными. Похоже на своего рода ощущение бессилия. Заклятие. Собственное тело, собственное существование постепенно становятся прозрачными. Я теряю способность двигаться. Ничего не могу сказать. И остается лишь наблюдать за тем, как трое телелюдей оставляют в моей комнате телевизор и уходят. Не удается открыть рот. Становится страшно услышать собственный голос.
После того как ушли телелюди, я вновь остался один. Снова вернулось ощущение собственного бытия. Мои руки вновь стали моими руками. Только тут я заметил, что тьма без остатка поглотила вечер. Я включил в комнате свет. Закрыл глаза. Там все-таки был телевизор. Часы продолжали чеканить время.
Глава 7
Все это очень странно, однако жена не сказала ничего по поводу появления телевизора в комнате. Никакой реакции. Абсолютный ноль. Казалось, что она даже и не заметила. А это на самом деле странно. Ведь я же говорил, что она весьма чувствительная особа в отношении расположения мебели и вещей. Если в ее отсутствие в комнате хоть что-то было передвинуто или изменено, она ухватывает это с первого взгляда. Такая у нее есть способность. Затем она изгибает брови и ставит все так, как было прежде. А я не такой. Я считаю, что нет большой беды, если, скажем.
«Домашнее хозяйство в иллюстрациях» окажется под.
«Anan», а в подставке для карандашей окажется и ручка. Скорее всего, я этого и не замечу. Я думаю, когда живешь, как она, очень устаешь. Но это ее проблема, а не моя. Поэтому я ничего и не говорю. Пусть делает так, как ей нравится. Я придерживаюсь одной позиции. А она другой. Иногда она очень сердится. Говорит, что порой не может терпеть моего безразличия. А я говорю, что и я порой не могу стерпеть безразличия закона тяготения, числа «пи» и Е = мс2 . Потому что это именно так. Но стоит мне это сказать, как она замолкает. Наверное, воспринимает это как личное оскорбление. Но это не так. Я и не думаю ее оскорблять. Я просто говорю то, что чувствую.
Вернувшись домой в тот вечер, она прежде всего бегло окинула взглядом комнату. Я держал наготове подходящие слова объяснения. Мол, пришли телелюди и устроили здесь кутерьму. Будет очень сложно втолковать ей о телелюдях. Может, и не поверит. Однако я был намерен честно рассказать обо всем.
Однако она ничего не сказала. Просто окинула взглядом комнату. А на серванте ведь стоял телевизор. И журналы лежали на столе в неправильном порядке. Настольные часы оказались на полу. Но жена ничего не сказала. Поэтому я ничего не объяснял.
— Ты как следует поужинал? — спросила она меня, стягивая платье.
Я сказал, что не ел.
— Почему?
— Потому что не особо проголодался,— ответил я. Жена, еще не освободившись окончательно от платья, несколько секунд размышляла. Потом внимательно посмотрела мне в лицо. Кажется, колебалась, сказать или нет. Тяжелый ход часов раскалывал тишину. ТаРуППК СЯУС ТаРуППК СЯУС. Я попытался не слышать этого звука. Попытался не прислушиваться к нему. Однако не мог ничего поделать с этим тяжелым, громким звуком. Он силой проникал вовнутрь. Казалось, что она тоже прислушивается к нему. Затем тряхнула головой.