Тварь внутри тебя
Шрифт:
— Ха! Мы были бы двумя неопытными, хихикающими любовниками на один час, — ее ответ был груб. — Черт с ним... я предпочитаю то, что у нас с тобой. Так или иначе, но ты — некроскоп. Что ты знаешь о простых людях?
Огонь в ее жилах был катализатором, он разгорался в ней изнутри, выходил за пределы тела и озарял ее так, что становилось видно, кто она на самом деле:
Вамфир! Гарри мог стать таким же, как она, но этого ли он хотел? Он боролся с Драгошани, Тибором, Юлианом Бодеску и другими как простой смертный, хотя и наделенный могуществом. Нет, не просто человек, но и не чудовище. А теперь появились другие, против которых надо было бороться. Но опять в качестве человека, почти человека.
Он высвободился из ее объятий.
— Есть готовый летун?
— Да, на посадочной площадке. Но разве ты не воспользуешься дверью Мёбиуса?
Он покачал головой:
— Мой сын и его серые братья не видят меня. Может, он знает, а может, и нет. Верхом на летуне я буду виден издалека. На Темной стороне нынче не так уж много летунов.
Наблюдая, как он взбирается в седло пульсирующей крылатой туши, она убедилась, что он прав: в небе никого кроме него не было. Пока.
Чувствуя себя опустошенной, Карен пошла назад, к своим бойцам.
Гарри и Карен были вместе в опустевшем саду, когда Шайтис и Шайтан Падший вернулись в самое сердце старых земель Вамфири. Вопреки ожиданиям захватчики не спешили атаковать; они продолжали скользить по темному, мерцающему всполохами северному небу, осторожно кружили над равнинами, усыпанными осколками былого, где в руинах были похоронены секреты мертвых лордов. Наконец они осторожно приземлились у замка Карен и исследовали его пустые этажи, не найдя там ничего опасного: ни тайных ловушек, ни таящегося в тени противника. Они не нашли там ни газовых зверей, ни сифонов, ни других чудищ. И ничего полезного для себя, кроме, пожалуй, мощных древних стен. Но даже под их укрытием Шайтис не чувствовал себя в достаточной безопасности.
— Я был свидетелем разрушения еще больших замков, — сказал он Шайтану.
— Их было двое, — хихикнул тот, кивая головой, словно одетой в большой черный капюшон. — В то время хватило двоих — Гарри Кифа и Обитателя, — чтобы управлять энергией солнца. Неужели тебе не ясно?! Теперь Обитателя нет — он исчез, превратился в волка. А что касается его папаши: сам по себе этот бледный, бескровный чужак слабее сопливого младенца!
— Тогда почему же мы не атакуем их немедленно?
— Мы сделаем это, но сперва накормим наших зверей и самих себя. Пусть сперва наши усталые кости отдохнут, потом удовлетворим остальные наши потребности, столь долго неудовлетворяемые — вот тогда будет самое время. Мы проделали долгий, холодный и тяжелый путь, Шайтис, не только для того, чтобы уничтожить твоих заклятых врагов или оседлать тело сучки, отвергшей и предавшей тебя. Успокойся, не дергайся и тогда все твои желания сбудутся.
Но при всем напускном спокойствии Шайтан в глубине своего черного сердца тоже не доверял своему противнику, Гарри Кифу из Адских Краев. Великий кровопийца обладал мощным даром, который он скрыл от Шайтиса. Он уже зондировал Гарри на расстоянии. Шайтан был еще более сильным телепатом, чем Карен и Гарри (это он, естественно, был тем червем, что беспокоил кончики нервов Гарри). Но даже его попытки были практически безуспешными. Дело в том, что он не мог проникнуть даже сквозь внешнюю оболочку психической ауры некроскопа, не говоря уже о средоточии излучаемой им энергии. Шайтан чувствовал, что имеет дело с некоей силой, явно превосходящей возможности человека, а возможно, и вампира.
Что за сила? Откуда? Эти вопросы терзали Шайтана; пока он не поймет, что такое Гарри Киф и чего от него можно ожидать.
Гораздо проще в свое время было иметь дело с Шайтисом, самонадеянным хитрецом — Шайтис-красавчик, Шайтис-олух мнил себя Великим Предателем, но годился лишь на роль Великого Глупца. Нехитро иметь дело с Шайтисом, который накрепко захлопнул свой разум, чтобы не дать вылететь на свободу своим подленьким, мерзким и вероломным мыслишкам. Именно поэтому Шайтан уже давно читал сокровенные мысли своего наследника, они никак не были для него тайной за семью печатями.
Таковы были мысли Шайтана, и они, естественно, были укрыты от Шайтиса.
Они оставили одного бойца на страже у замка, а с остальными направились на Светлую сторону, где скоро заметили огни поселения Странников. Вскоре ночной воздух наполнился криками людей, ревом бойцов и звуками пиршества; а еще — горячим запахом недавней смерти и пронзительным визгом оставшихся в живых. Их было шестеро, и это были женщины.
А потом... верхние окна замка Карен озарились красноватыми отблесками огня, из труб пошел дым, как будто там происходило шумное, веселое торжество. Вампирам, так долго отказывавшим себе во всем, было весело.
Гарри и Карен спали.
Некроскоп продолжал отмерять время в днях и ночах. Когда разум говорил телу, что наступила ночь, тело отзывалось, и ему хотелось спать. Усталость была и умственной и физической, ведь он знал, что в любой грядущей битве будет сражаться с самим собой не в меньшей степени, чем с врагом. Проблема, которая терзала его, способствуя накапливающейся усталости, была все та же: как победить, не призывая на помощь своего вампира, не давая ему полного контроля над собой? Позволить своему кровососу взять полную власть означало бы подчиниться самому, вследствие чего он бы уже перестал быть самим собой, человеком, стал бы Вамфиром в полном смысле этого слова.
У Карен этой проблемы не было: она уже была Вамфиром! Но прежде всего она была женщиной, а некроскоп был ее мужчина. Когда он спал, то спала и она, сжавшись в его объятиях. Они были готовы к схватке; спали не раздеваясь, боевая рукавица Карен лежала рядом с ней. И они предусмотрительно выставили дозор. Боец, похрюкивая, разместил свою бронированную тушу поудобнее в тени за седловиной холма; другой зверь Карен расположился впереди под защитой стены, у пологого склона, спускавшегося к предгорьям. Третье же существо находилось на возвышении, на уступе под нависающими скалами с западной стороны, оттуда его способные видеть ночью глаза всматривались в пространство каменистой равнины, вглядывались в небеса и залитую звездным светом пустыню, дабы упредить какое-либо нежелаемое движение.
Но там присутствовал и четвертый, скрытый от спящих, не менее замечательный наблюдатель. Когда-то известный как Обитатель, теперь он был худой и серый, держался отдельно, всматриваясь в неухоженный сад из-за укрытия деревьев. Иногда, при прояснениях памяти, он понимал, почему пришел сюда, иногда не очень. Но несмотря ни на что он был здесь. Именно его телепатическое рычание, а также мычание и вопли выстроившихся в боевой порядок зверей разбудили некроскопа и его подругу, когда, наконец, захватчики начали атаку. Несмотря на все предосторожности, она застала их врасплох — потому что враги напали не с Темной стороны, а со Светлой, с гор, где еще был закат!