Твари Господни
Шрифт:
Побродив еще немного по Итальянской площади, Кайданов спустился к Торжищу и хотел было уже уйти домой, когда неожиданно вспомнил подслушанный – вполуха – в харчевне Клары обрывок разговора.
"Кофейня Гурга! Как же я мог забыть?" – он посмотрел на узкую улицу-лестницу, взбиравшуюся в теснине плотно сжавших плечи старых домов в Верхний город к месту Иакова, и мысленно пожал плечами. Новость была, что и говорить, весьма неординарная, и то, что он ее едва не пропустил, объяснялось только тем, что голова Кайданова была занята другим.
Он постоял еще с минуту, размышляя над тем, что все это может означать, и пришел к выводу, что прежде чем строить догадки, следовало хотя бы посмотреть на это чудо своими глазами. Кто бы что ни говорил, новость могла обернуться всего лишь глупым розыгрышем или случайным совпадением, точно так же, как и простой ошибкой его, Кайданова, личного восприятия.
Он сотворил сигарету, но сделал это скорее по привычке, чем из желания закурить, и, так ни разу и не затянувшись, пошел к лестнице.
"На середине подъема… " – он достиг "того места" как раз тогда, когда совершенно забытая им сигарета прогорела до пальцев, однако, если он забыл о ней прежде, то уж верно не обратил никакого внимания на машинально отброшенный в сторону окурок теперь, стоя перед открытыми дверями кофейни.
Из состояния оцепенения его вывел голос, раздавшийся из глубины помещения, тонувшего в навевающем мысли о прохладе полумраке.
– Добрый вечер, сударь! – сказал кто-то узнаваемым скорее сердцем, чем слухом, голосом. – Не желаете ли чашечку кофе?
"Это не Гург", – настолько обмануться Кайданов, разумеется, не мог, но, тем не менее, он даже вздрогнул, настолько это был именно тот голос, который и должен был прозвучать из этого наполненного ароматами кофе и запахами табака и специй полумрака.
– Разумеется, хочу, – ответил он через мгновение, потребовавшееся, чтобы взять себя в руки. – Благодарю вас.
Кайданов сделал несколько шагов, переходя со света вечного полдня в знакомый сумрак кофейни, и увидел перед собой все тот же навсегда оставшийся в памяти небольшой зал, облик которого заставлял вспоминать одновременно уютное литературное средневековье и не менее комфортное в своей полукрестьянской простоте средиземноморье, итальянское, греческое и, пожалуй, даже турецкое. За прошедшие годы здесь ровным счетом ничего не изменилось, ни внешне, ни в атмосфере. Не знал бы заранее – или забыл вдруг – что кофейня Гурга была закрыта добрых полтора десятка лет, подумал бы, что ничего с ней не случилось, и хозяин жив и по-прежнему угощает гостей своим неповторимым кофе по-турецки. Однако это было не так. Гург умер. Сомнений в этом у Кайданова не было, так как случайно – так уж вышло – он был посвящен в одну из тайн этого человека, и более того, именно он, Кайданов, по просьбе Некто Никто (это была их последняя встреча, о чем он, к сожалению, тогда не знал) похоронил Чеслава Немчика на старом католическом кладбище в Брно. Однако и новый хозяин кофейни, как бы ни был он не похож на Гурга, был здесь на месте. Во всяком случае, первое – самое важное – впечатление, возникшее у Кайданова, когда он вошел под низкий каменный свод, было именно таким. Узнавание, удивление, возможно даже, потрясение, но никак не отторжение и уж точно не разочарование.
– Доброй ночи, – сказал Кайданов и, только произнеся эти слова, понял, что впервые за много лет попался в расставленные ему обычные для Города силки. Он сообщил присутствующим о том, в каком именно часом поясе находится сейчас его тело.
"Ну и черт с ним!"
– Кофе, пожалуйста, – попросил он, оглядывая зал в поисках свободного места.
Народу в кофейне оказалось даже больше, чем в лучшие времена. И Кайданов совершенно не удивился, увидев среди гостей, как минимум, четверых ветеранов Города, из тех, кто, наверняка, не раз и не два пили здесь кофе и коньяк еще в те времена, когда обслуживал их легендарный Гург. Впрочем, новых лиц было тоже достаточно, однако это, как знал Кайданов по собственному опыту, ни о чем не говорило. Новичков могли привлечь сюда рассказы старожилов или поиски новых аттракционов, однако с той же вероятностью под незнакомыми личинами могли скрываться хорошо известные по прежней жизни персонажи. Его-то самого никто из присутствующих в лицо не знал тоже.
– Я Чел, – представился Кайданов, спрашивая взглядом у Твина (этого скрытного сукина сына Герман знал только по имени) разрешения сесть за его столик. – Обычно я тусуюсь в Цитадели, так что если у кого-то есть возражения против моего здесь присутствия, можете говорить прямо, я все равно не уйду.
– Кофейня Гурга вне политики, – ответил за всех новый хозяин и пошел за стойку. – Кстати, меня зовут Георг, – эти слова прозвучали, когда он уже повернулся к Герману спиной. – И я племянник господина Гурга, пусть земля ему будет пухом.
– Садитесь, – кивнул Твин. – Место свободно.
– Спасибо, – Кайданов сотворил новую сигарету, но на этот раз действительно закурил.- Я слышал кофейня была закрыта много лет?
– Так вы из новых? – поднял бровь Твин. Он говорил вежливо, но без тени дружелюбия.
– Вроде того, – неопределенно ответил Кайданов, не желавший второй раз за пару минут попадать впросак. – Мне говорили, что когда-то это было очень интересное место.
– Это ты, парень, правильно слышал, – подала голос неизвестная Герману немолодая женщина, сидевшая за соседним столиком. – При Гурге здесь бывали даже Первые, Конфуций, Агасфер, Нерон, Иаков…
– Иаков не был Первым, – вмешался в разговор Наблюдатель, занявший свою излюбленную позицию в дальнем углу, где делил столик с каким-то типом, при виде которого в голове сами собой всплывали такие старорежимные понятия, как "действительный статский советник" или "его превосходительство". Впрочем, как подумал Кайданов, чуть дольше задержав на этом персонаже взгляд, русское его происхождение было неочевидно. С тем же успехом данный господин мог быть немцем или даже англичанином.
– Ну и откуда ты это знаешь? – откровенно усмехнулась женщина. – Чьей личиной по твоему был Иаков?
"Хороший вопрос", – мысленно согласился Кайданов. Сам он давно уже подозревал, что Иаков был личиной Некто Никто, а вот кем был сам Некто, оставалось только гадать. Но и здесь имелась одна очень интересная подсказка. Некто Никто исчез примерно в то же самое время, когда погибли один за другим все известные Первые. Случайное совпадение? Возможно. Но с той же вероятностью ничего случайного в этом не было.
"Что же, на самом деле, тогда произошло?" – а вот этого, судя по всему, не знал никто.
– Я не знаю, чьей он был личиной, – отмахнулся Наблюдатель. – Но Первых знали все, они этого ведь никогда не скрывали, а Иакова при жизни Великим магом никто не считал.
"И очень напрасно… Но почему он это скрывал?"
Разговор быстро стал общим и от обсуждения личности старика Иакова быстро перешел к ностальгическим воспоминаниям – то ли личным, то ли почерпнутым из вторых рук – о прежних временах и давних уже событиях. А вот недавние боестолкновения во Франкфурте и Мюнхене никто, как ни странно, не вспоминал. Впрочем, возможно, об этом успели поговорить до прихода Германа?