Твердая рука. Гамбусино
Шрифт:
Сельская местность, через которую шла дорога путешественника, была чрезвычайно живописна, но молодой человек, казалось, не обращал никакого внимания на красоты природы: он ехал, низко надвинув шляпу на глаза и опустив голову на грудь; либо он знал эти места уже давно и потому не находил в них ничего любопытного, либо — что более вероятно — его ум был целиком поглощен мыслями о войне, уже давно опустошавшей эту несчастную страну. Погруженный в тягостные размышления, путник оставался равнодушным ко всему, что происходило вокруг него, и не любовался великолепными пейзажами, развертывающимися
Он все время подгонял своего мула, чтобы как можно скорей добраться до маленького городка, или, вернее, селения, Пасо-дель-Норте, приветливые домики которого стали уже показываться на том берегу реки, наполовину скрываясь в чаще разнообразных деревьев.
Пасо-дель-Норте — старинная крепость, построенная некогда испанцами на границе штата Чиуауа для отражения набегов индейцев бравое.
Благодаря своей отдаленности крепость избежала страшных последствий гражданской войны, уже столько лет разорявшей Мексику. Жители крепости — правда, немногочисленные: их было не более полутора тысяч человек — жили спокойно и счастливо, равнодушно относясь к тому, что творилось вокруг.
По мере приближения к крепости студент перестал подгонять мула; наоборот, он начал его сдерживать и оглядывать окрестности с возрастающим беспокойством.
Полная тишина и глубокое молчание царили вокруг; так далеко, как только охватывал глаз, не было вино ни одной живой души.
Это необычайное безлюдье, странное в окрестностях важного пункта, окруженного многочисленными ранчо, поразило путешественника.
— Что же здесь происходит? Не понимаю, отчего у меня предчувствие беды? Почти страх! — пробормотал студент и, пришпорив мула, ударил его так сильно, чикоте [93] , что благородное животное, несмотря на усталость, понеслось галопом.
93
Чикоте (исп.) — хлыст.
Вскоре путешественник доехал до заставы крепости.
Обычно ее ворота были открыты; теперь же они были на запоре; испанский солдат с ружьем на плече ходил взад и вперед за барьером.
Молодой человек принужден был остановиться.
— Ого! — сказал он. — Это становится серьезным!
Заметив в нескольких шагах от себя неподвижного всадника, часовой повернулся к нему, опустил ружье к ноге и, насмешливо осмотрев приезжего, спросил хриплым голосом:
— Кто идет?
— Друг, — ответил молодой человек.
— Так! Друг? — посмеиваясь, спросил солдат. — Друг кого, друг чего, а?
— Друг мира, — спокойно ответил молодой человек.
— Друг мира! Гм!.. — насмешливо сказал солдат.
— Посмотрите на мою одежду, сеньор солдат.
— Одежда ничего не значит, приятель, вы это знаете так же хорошо, как и я, — ответил солдат, все более издевательски оглядывая студента с ног до головы.
Тот
— Кто вы такой и зачем вы сюда приехали? — спросил часовой после короткого молчания. — Говорите правду, если не хотите, чтоб я вам всадил пулю в голову!
— Я — студент-богослов из Гвадалахары, где сдал последние экзамены на звание священника; приехал сюда провести несколько дней у одного родственника перед поступлением на службу.
— Гм… — проворчал солдат, пожав плечами. — Все это не очень понятно… Является какой-то повеса с наружностью тореодора… вместо того чтобы служить королю, как все честные подданные.
— Служа богу, я служу королю, — смиренно сказал молодой человек.
— А! В конце концов, это не мое дело! Назовите имя вашего так называемого родственника, у которого вы собираетесь остановиться!
— Я не собираюсь, сеньор солдат, а действительно остановлюсь у моего родственника, — спокойно ответил студент. — Он не более не менее, как алькальд этой крепости, сеньор дон Рамон Очоа.
Солдат нахмурился.
— Неважная рекомендация, приятель! — сказал он. — Сеньора Очоа сильно подозревают в тайном сочувствии бунтовщикам.
— Это подлая клевета! — воскликнул студент. — Сеньор Очоа — почтенный человек, который не занимается политикой.
— Весьма возможно, но это уж дело нашего начальства. С этими словами он открыл ворота.
Студент уже готов был въехать в крепость, но часовой взял мула за повод:
— Послушайте! Не знаю почему, но вы мне понравились, даю слово Руиса Ортега! — а это мое имя. Прежде чем мы расстанемся, я бы хотел дать вам добрый совет.
— Раз он исходит от вас, я приму его с радостью, — ответил молодой человек, наклоняясь с лукавым видом к шее мула.
— По-моему, вы славный малый, и мне было бы досадно, если бы вы попали в беду. Вы молоды, сильны, здоровы… Поверьте мне, бросьте в огонь эту ужасную рясу — в ней только ворон пугать — и наденьте мундир. Это будет для вас выгоднее во всех отношениях.
— Благодарю вас, сеньор солдат, — с тонкой усмешкой сказал студент. — Никто не может предвидеть будущего. Быть может, я последую вашему совету гораздо скорее, чем вы думаете.
— И умно сделаете. Ведь это единственно возможное ремесло, к тому же доходное, особенно в наше время.
— Прощайте, сеньор солдат!
— До свидания, сеньор студент!
Часовой закрыл ворота и снова зашагал, очень довольный тем, что это происшествие нарушило монотонную скуку дежурства; а молодой человек поехал мелкой рысью по боковой улице селения.
В Мексике в разгар дня жара настолько нестерпима, что улицы городов и деревень совершенно пустеют. Жители прячутся в домах, ищя прохлады; однако в этих жилищах, как бы плотно они не были закрыты, ощущается биение жизни: пение, смех, аккорды гитары вырываются из-за занавесок и решетчатых ставен; чувствуется, что город не умер, он только спит, — и стоит лишь подуть вечернему ветру, как разом откроются все двери и окна и временно остановившаяся жизнь отовсюду вырвется наружу и опять войдет в свое русло.