Твердая рука. Гамбусино
Шрифт:
— Тогда вы поступите так, как вам будет угодно. Я даю вам слово, что не буду удерживать вас, а, наоборот, буду помогать вам во всех ваших делах по мере возможности.
— Я рассчитываю на ваше слово, сеньор падре.
— Я всегда буду готов выполнить его.
— Спасибо! Теперь будем думать только о нашем святом деле.
— Увы… — печально сказал священник. Дверь открылась, вошел алькальд.
— Уже вернулись! — радостно вскричал молодой человек.
— Вы видите, я не терял
— Нет, напротив, вы проявили удивительную быстроту. Но скажите мне: достойные тамариндос получили достаточное количество вина?
— Я велел отправить на Главную площадь столько водки, что можно допьяна напоить целый полк тамариндос!
— Отлично, дон Рамон! Чем больше они выпьют, тем лучше.
— Я не совсем вас понимаю, сеньор Ортис.
— Пусть это вас не беспокоит. Вскоре вы меня поймете, я вам это обещаю. А что, солдаты очень пьяны?
— О да! Они были достаточно пьяны уже до моего прихода, как вы сами убедились в этом. Думаю, что водка, посланная мною сейчас, окончательно свалит их с ног.
— Прекрасно! Теперь выслушайте меня оба и запомните мои слова, так как время идет и я не успею их повторить. Я решил этой же ночью уничтожить эскадрон капитана Бальбоа. Слишком уж долго этот проклятый гачупин разоряет и грабит провинцию! Пора положить этому конец! Я получил приказ конгресса покончить с ним немедля. Отступление невозможно, нужно действовать любым способом.
— Это очень трудно.
— Не так трудно, как вы полагаете. Мною приняты все меры, но для выполнения моего плана я нуждаюсь в вашей помощи.
— Она вам обеспечена безоговорочно, но что нужно делать? — ответил с некоторым сомнением алькальд.
— Почти ничего. Сегодня вечером все тамариндос, очевидно, будут пьяны. Что может быть легче, чем захватить их лошадей и оружие?
— Я не согласен с вами. Да, многие будут пьяны, это верно, но найдутся среди них и другие солдаты — вооруженные и хорошо дисциплинированные, и они, под командой офицеров, легко возьмут верх над нашими бедными индейцами.
— Вот об этом я и хотел поговорить, дон Рамон. Скажите, все ли заставы в деревне закрыты?
— Все. Более того, они охраняются сильными отрядами испанцев.
— Однако мне помнится, что существует ров, через который можно проникнуть в деревню, не будучи замеченным.
— Это верно.
— И он не охраняется?
— Конечно! Испанцы не знают о нем.
— В таком случае поставьте в этом месте верного человека, и ровно в десять часов вечера отряд из ста пятидесяти всадников, во главе которого будем я и дон Педро Морено, проникнет через этот ров и окажет вам помощь.
— Значит, ваша квадрилья действительно находится в окрестностях деревни?
— Конечно. Лучшая
— Ах! Хвала богу! — вскричал алькальд. — Это будет великолепно!
— Не правда ли? И хорошо придумано!
— Безусловно, но я вижу серьезное препятствие к выполнению этого замысла.
— Какое?
— Ведь именно вы должны служить проводником тамариндос в их экспедиции.
— О! Не беспокойтесь! Это я беру на себя. А теперь, когда мы обо всем договорились, до свиданья, сеньоры!
— Как? Разве вы с нами не пообедаете?
— Может быть, и пообедаю, — смеясь, ответил дон Энкарнасион, — но я предпочитаю, чтобы меня пригласил испанский начальник.
И он стремительно вышел, приведя в ужас своих соучастников смелостью, веселостью и непоколебимой уверенностью в успехе такого рискованного дела.
Едва студент сделал несколько шагов от дома, как совершенно неожиданно очутился лицом к лицу с командиром отряда, шедшим в сопровождении своих офицеров.
— А-а! Сеньор студент! — сказал капитан, останавливая его. — Куда вы направляетесь?
— Если говорить правду, сеньор командир, — ответил Энкарнасион Ортис, лукаво смеясь, — я в поисках обеда.
— Обеда? А ваш дядя, этот достойный алькальд, разве он…
— Мой дядя, — прервал его, улыбаясь, молодой человек, — выставил меня за дверь, предложив мне попросить обед у моих добрых друзей испанцев, — я вам повторяю его собственные слова, не изменяя в них ничего.
— А-а! — Командир нахмурил брови. — Он так сказал, этот почтенный алькальд? Хорошо, пусть так и будет — ваши добрые друзья испанцы приглашают вас пообедать.
— Только обед состоится у вашего дяди, и — клянусь богом! — он обойдется ему не дешево!
— Браво, это очаровательно! — воскликнули, смеясь, офицеры.
— Вы оказываете мне много чести, сеньор командир, — ответил молодой человек с притворным смущением, — но, право, я не знаю, могу ли я принять ваше любезное приглашение…
— Почему, сеньор студент?
— Мне не хочется окончательно поссориться с дядей. Он богат, я — его единственный наследник… А после того, что между нами сейчас произошло, скажу вам правду, я боюсь…
— Та, та, та! — весело перебил офицер. — Вы чудесный малый, вы мне нравитесь, и я помирю вас с дядей, будьте спокойны.
— Если так, то я следую за вами, капитан!
— Идем! Вы увидите, что он примет нас хорошо. Пять минут спустя капитан дон Горацио де Бальбоа вошел в дом алькальда в сопровождении своих офицеров и Энкарнасиона Ортиса; последний, смеясь в душе, продолжал притворяться очень смущенным.