Тверской баскак. Том Четвертый
Шрифт:
На всякий случай напоминаю обоим.
— Повторяю еще раз, с дворовыми и кметями боярскими не церемониться, но лишней крови не лить и князевым воякам тож не давать. Бояр и ближних ихних вязать и в подвал. А поутру я сам буду решать, кого на небеса, а кто пусть еще земельку потопчет. Все ясно?!
Получаю от обоих утвердительный ответ и немного успокаиваюсь. Тут главное не переусердствовать.
Я стою сейчас за крайним к детинцу домом и смотрю из-за угла на городские ворота. За поворотом вдоль улицы вытянулась цепочка стрелков. Здесь все пять взводов, разбитые на две группы. Три ведет Соболь
Вот без скрипа приоткрылась калитка, и наружу высунулся какой-то мужик. Покрутив патлатой башкой, он полностью вышел наружу и стал вглядываться в темноту.
Обернувшись, чуть слышно шепчу Ваньке.
— Сходи-ка проверь, что за тип! Подстраховаться не лишним будет!
Соболь юркнул куда-то за деревья, а я подумал.
«Мало ли что…! Уговор уговором, а как бы в засаду не вляпаться!»
С Нижегородским князем мы сговорились так, его люди открывают нам ворота, и мы вместе берем посадника и все местное боярство тепленькими прямо с постели. Предполагается, что всего вместе с дворовыми в городе сейчас человек пятьсот оружными. Это в два с половиной раза больше, чем у нас с князем на двоих, но боярские кмети по разным дворам распределены, да и спят поди сладко, а мы ударим разом и в первую очередь по посаднику и ближникам его.
Мужик отошел от открытой калитки еще на пару шагов и приглушенно просипел.
— Эй, тверские, вы где?!
— Да здесь мы, не ори! — Подкравшись вдоль стены, Ванька вынырнул из темноты за спиной мужика.
Тот не успел обернуться, как жесткая рука стиснула горло, а острие ножа проткнуло кожу.
— Вы чего, чего…! — Захрипел бедолага, и выйдя из-за угла, я быстро подошел к перепуганному посланцу.
— Ты кто?! Почему князь сам не вышел, как обговаривали!
Выпучив глаза, мужик забулькал пережатым горлом.
— Дык, он там со своими, тебя ждет!
Это не ответ на мой вопрос, и я хмурю брови. Ванька понимает меня правильно и сжимает хватку.
Посыльный лихорадочно вцепился в душащую его руку.
— Да со стражей оне там возятся. Посадник приказал сторо’жу усилить.
Вижу, не врет, и киваю Ваньке, мол отпусти. Получивший свободу мужик бешено коситься на нас и трет помятую шею.
— Вы че…! — Начинает он по новой, но я пресекаю ненужный базар.
— Веди и не болтай зря!
Пропускаю вперед стрелков и иду следом. Нагибаюсь под низкой притолокой калитки, и вот уже перед глазами темная улица города. Стрелки, вытянувшись в две цепочки, бегут по обеим сторонам улицы, и у каждого, отмеченного белым крестом дома, остается по десятку бойцов.
Слышу за спиной скрип двери и, обернувшись, вижу вышедшего из башни князя. Меч в его руке темный от крови, глаза горят бешеным огнем. За ним вываливаются еще с десяток воев в кольчугах и с обнаженным оружием.
«Любят они тут кровушку-то пустить!» — Недовольно ворчу про себя, но вслух своего недовольства не выказываю. Не время!
Спрашиваю лишь по делу.
— У тебя все готово?!
Тот кивает.
— Да, городскую стражу отовсюду убрали. Можно начинать!
«Начинать так начинать!» — Даю отмашку, а сам быстро шагаю к дому посадника, главу городского боярства надо брать в первую очередь. От этого зависит,
Вижу, как ребята Соболя перекинули двух бойцов через забор. Захлёбывающийся лай собак, полусонный человеческий окрик и тут же вскрик боли и разом оборвавшийся собачий рев.
Ворота распахиваются, и вся группа стремительно бежит к крыльцу, там уже мечутся люди, в лунном свете блестит обнаженное оружие.
Арбалетный залп поддержал штурмовую пятерку, и она ворвалась в дом без потерь. Где-то на другом конце улицы раздался грохот громобоя и следом надрывные вопли и стоны.
«Видать у княжеского сынка не все идет гладко!» — Мелькает у меня в голове, но сейчас уже не до этого.
Вхожу в дом, в темноте спотыкаюсь о чьи-то трупы, но выругавшись сквозь зубы, остаюсь на ногах.
Сверху доносится грозный рык.
— На пол, дуры! Куда?!
Женский визг, шум падения человеческого тела, и под грохот выстрела все пространство заполняется дымом и кислым запахом пороха.
«Сдурели совсем!» — Крою стрелков по матери и, выбив из крохотного окошка слюдяную пластину, высовываю голову на воздух.
Пара глубоких вздохов, и ныряю обратно. Здесь уже можно дышать, и даже запалили свечу. В ее неверном свете вижу залитый кровью пол и несколько полуодетых трупов. Все они при оружии и на членов семьи непохожи.
«Скорее всего охрана. — Предполагаю на вскидку. — Видать, чуял посадник недоброе, готовился. Вон ближников оружных полон дом».
Поднимаюсь по лестнице на второй этаж. Тут тоже есть свет, и бросив взгляд на забившихся в угол перепуганных женщин, сворачиваю по коридору. В дальнем конце вижу вынесенную выстрелом дверь и сияющую физиономию Соболя.
— Здеся он, господин консул!
— Вы что творите! — Рычу я на него. — У меня чуть глаза от дыма не выело!
Ванька лишь невинно пожал плечами.
— Дак закрылся паразит, а дверь смотри какая… Не вышибешь сразу! — Видя, что я не злюсь, он довольно осклабился. — Вот мы и пальнули, а то вдруг уйдет!
Я молча прохожу в комнату, а Ванька все еще бормочет мне вслед.
— Ты ж сам говорил — смотри посадника не упусти! Так я и не упустил! А вдруг у него там ход потайной!
В жидком пламени одной свечки вижу сидящего на лавке посадника. У него сильно разодрана штанина, а правой рукой он зажимает рану на боку.
«Видать зацепило бедолагу картечью! — Определяю на глаз состояние бывшего главы города. — Хотя крови немного, значит, ранения не глубокие».
Подхожу ближе и вспоминаю на ходу, как зовут этого человека. При нашей первой встрече он не представлялся, да и князь его по имени называл не часто.
Вспомнив, растягиваю губы в усмешке.
— Ну что, Пантелеймон Исаич, со мной будешь говорить или князюшку вашего позвать?!
Из-под насупленных бровей на меня взлетает затравленный взгляд.
— Не надо Лютого…! Чего ты хочешь?!
«Понятно! — Мысленно подтверждаю свои собственные предположения. — Михайлу Константиновича они тут не шибко жаловали, а теперь справедливо опасаются, что прилетит ответка. Ишь как перепугался, видать, прозвище лютый князю не зря дали».