Твёрже алмаза
Шрифт:
– Но вы же сами только что говорили о низком положении моего отца? Разве не унизительно для человека с вашим именем взять замуж его дочь? – всё ещё слабо пыталась сопротивляться Каролина.
– Кем бы не был ваш отец, по материнской линии в вас течёт кровь древней Алирии. Этого достаточно, чтобы сделать вас подходящей для меня кандидатурой. Однако, спасать силой не в моих правилах и не в семейных традициях. Если вы решите мне сказать «нет», это будет означать – нет. Тащить вас к алтарю связанную и с кляпом в зубах в лучших традициях оперных драм мне ни к чему. Ну вот, слёзы? – свёл тёмные брови герцог. – Разве после этой новости вы не должны успокоиться и почувствовать себя уверенней?
Каролина опустила голову, чтобы хоть как-то спрятаться, скрыть собственные чувства. Ей совсем не стало легче. Наоборот. Ненависть к Сиду Кайлу придавала силы, заставляла двигаться, питала, не давала сломаться. Теперь же источник был пуст.
Сидящий напротив человек по-прежнему вызывал неприязнь. Стоило только взглянуть на него как сердце в груди обращалось в больно колющийся изнутри кусок льда. Оттого, что разумом приходилось понимать правоту врага и даже признавать её лучше ни к коей мере быть не могло. Стало только хуже. Ненависть, которую нельзя выплеснуть, душит изнутри.
Комната была жарко натоплена, на ней салоп. Почему же так холодно?
Потянувшись за стоящим перед ней бокалом вина, Каролина залпом его осушила. Вкус был бархатный, будто по языку прокатывались кисло-горькие ягоды. Вернее, их сок. Голова тяжело и неприятно закружилась. Ощущение, будто пространство вокруг набито ватой. Навязчиво-неприятное чувство.
– Спасибо, что поговорили со мной, – поднялась Каролина с кресла. – Мне… мне пора. Я не предупредила матушку о том, куда иду. Она наверняка волнуется.
Сид Кайл поднялся в свой черёд, безукоризненно прямой и убийственно вежливый.
– Я провожу вас до кареты.
– Какой кареты?
– Леди, вы же не думаете, что я позволю юной девушке покинуть мой дом без охраны, да ещё в наёмном экипаже? Вас проводят до дверей особняка мои люди.
– Я…
– Это не обсуждается.
Подняв с пола брошенный Каролиной капор, маршал протянул его ей.
Каролина машинально надвинула его на голову, особо не задумываясь о собственном внешнем виде.
– Прошу вас, – распахнул будущий муж двери перед своей невестой.
Каролина сделала пару шагов. Пол слегка качался, словно палуба плывущего корабля. Неважно, было ли то следствием пережитого стресса или выпитого вина. Но чтобы не шататься, пришлось опереться на предложенную руку.
Говорили, что маршал непревзойдённый наездник и умеет объезжать даже самых норовистых жеребцов. Как ни горько, но приходилось признавать, что и Каролину он ловко взял под уздцы. Весь её неистовый бунт захлебнулся, не успев толком начаться. Дрожащая, растерянная, взмыленная, она послушно бредёт в своё стойло.
– Питер, проводите девушку до дверей её дому и можете быть свободны. Ваши услуги мне сегодня не понадобятся.
Белокурый оруженосец поклонился своему лорду, щёлкнув каблуками.
Послушный слуга, готовый исполнять волю господина, с горечью поняла Каролина.
Глава 6. Стерпится-слюбится
Каролина никак не могла отделаться от чувства, что всё происходящее на самом деле только страшный сон. Что она вот-вот проснётся, со смехом расскажет о кошмаре сначала Силене, а потом, может быть, отцу и матери. И ещё прежде того, как вся семья привычно соберётся на завтрак, страшные грёзы развеются, словно тёмные чары.
Отец привычно потреплет дочек за щёки, как будто они с сестрой всё ещё оставались пятилетними крошками. А мать невозмутимо начнёт колдовать над чашками, не уступая прерогативу разлить заварку из заварника никому, даже мажордому.
Под ногами равнодушно хрустел снег. Он же набивался в мех на воротнике салопа, слепил глаза.
– Прошу вас, – распахнули перед ней дверцу кареты.
На окна тоже налип снег. Он был везде.
Внутри, правда, согревали жаровни. Грелки, разбросанные по сиденью, не оставляли холоду ни малейшего шанса добраться до спрятавшихся в чреве похожего на волшебную шкатулку, экипажа, пассажиров.
– Всего доброго, леди Фисантэ. Моё почтение вашей маменьке.
Каролина не ответила, прижав мех к щеке. Вдыхая запах духов, струящихся по морозному воздуху.
Питер Рэдси опустился на скамейку напротив неё. Дверь захлопнули.
– Трогай!
Копыта лошадей почти не стучали. Снег приглушал звуки.
Каролина смотрела в окно, хотя рассмотреть что-либо за ним не представлялось возможным.
Она не замечала, как слёзы струились по щекам. Глубоко уйдя в себя, совсем не думала о том, какое впечатление производит её отчаяние на молодого человека, словно он и не занимал собой всё её мысли в недавнем прошлом. Словно она о нём никогда и не мечтала. Будто со дня, когда они встречались на королевском приёме, прошёл не месяц, а сто лет.
Между девочкой, подслушивающей, как ссорятся мальчишки и невестой лорда Кайла лежала пропасть. Жизнь, словно обезумевший скакун, круто прочертила вираж между безоблачным детским счастье и морем отчаяния.
Лошади громко и капризно заржали. Каролина вздрогнула, очнувшись от печальных мыслей и натолкнулась на внимательный, вопрошающий взгляд Питера. Хотелось отвернуться, но она взяла себя в руки.
– Мой господин чем-то вас сильно расстроил.
Это прозвучало не как вопрос. Питер Рэдси проявлял наблюдательность.
– Меня просватали за вашего лорда, сударь. Я полагала, что могу что-то изменить в этом вопросе. Но выяснилось, что нет.
Каролина скривила губы, стараясь выразить этим всю горечь и неприятие, всё своё недовольство сложившимся положением дел.
– Надеюсь, предстоящее бракосочетание станет для вас приятным событием, – вздохнул Питер.
– Боюсь, что предстоящее бракосочетание станет для меня лишь новым испытанием! – огрызнулась Каролина.
– Разве вы не счастливы получить предложение такого человека, как Сид Кайл? Он же настоящий герой. К тому же он богат и красив. Любая другая женщина может только мечтать о чести, выпавшей на вашу долю. Вы должны быть счастливы.