Твое сердце будет разбито. Книга 1

Джейн Анна

— Только не сегодня, — прошептала я. — Можно я у тебя останусь? Не могу я идти туда… Не могу, Дима.

На моих глазах появились слезы, и он прижал меня к себе, одной рукой обнимая за спину, другую положив на мой затылок.

— Мне было страшно, — призналась я.

— Все хорошо, — сказал Дима. — Я всегда буду рядом. Всегда тебя защищу. Я же обещал.

А я все так же ему верила.

Мы пошли к Диме домой, и почему-то на улице было так стыло и пасмурно, что я подумала, будто пришла зима — тогда, когда ее не ждали. Меня била мелкая дрожь, и Дима, обнимающий меня за плечо, чувствовал

это. По его скулам все так же ходили желваки, но вместо ярости во взгляде читалась боль, которую он пытался прятать, но получалось плохо. А может быть, это я научилась читать его по глазам за то время, пока мы общались.

— Я сдержался, бил его в пол силы, — сказал Дима, ведя через двор к своему подъезду. — Был хорошим мальчиком, правда?

— Правда, — слабо улыбнулась я. — Но лучше бы ты его вообще не трогал. Не знаю, что Андрей сможет придумать. Вдруг он накатает на тебя заявление?

Испугавшись этой мысли, я резко остановилась.

— У него ведь и связи есть в полиции, — прошептала я. — Андрей ведь знакомых вытаскивал Руслана, когда того поймали на гонках. Вдруг он действительно решит тебя посадить?

Парень ухмыльнулся.

— Не думаю, что у него получится. Старик не позволит.

Я облегченно выдохнула. Вспомнила, чей он сын. Владимира Сперанского.

— Точно. Он тебя спасет.

— Спасет? Нет, Полина. Ему на меня плевать. Спасает он только собственную задницу. Ему не хочется, чтобы такой сыночек, как я, запятнал репутацию. Вдруг снова на выборы подастся? — голос Димы звучал весело, но в то же время в нем чувствовалась горечь.

Я вдруг подумала — каково это? Каково это — знать, что ты не нужен родному отцу? Я так привыкла быть для папы центром вселенной, что не думала — у кого-то может быть совсем не так. Отец Димы просто терпел сына, смирившись с фактом его существования. Андрей после развода фактически забыл о Саше и Руслане. Но какими бы они ни были — они их дети.

Почему они так поступают?

Почему плохие отцы остаются? А хороших забирает небо?

Почему этот мир настолько несправедливый?

Я обняла Диму за пояс и спрятала лицо на его груди. Не могла справиться со слезами.

— Ты чего? — спросил он ошарашенно. — Все ведь хорошо. Я же сказал, что буду рядом. Не дам тебя в обиду. Не хочешь возвращаться — оставайся у меня.

Мои пальцы крепче стиснули его тело. Под стальными мышцами прячется потерянная душа — только кто в это поверит?

— Мне так жаль, Дима, — прошептала я. — Мне жаль, что твой отец так поступил.

Он ответил, но не сразу. Тяжело вздохнул, выдохнул и сглотнул.

— Ты плачешь не из-за того, что произошло, а из-за меня? Какая же ты все-таки…

— Какая? Глупая? — подняла я на него заплаканные глаза.

— Светлая. — Дима запустил пальцы в мои волосы. И будто смутился. — Тупое слово, конечно. Но не знаю, как сказать по-другому. Никогда не встречал таких, как ты, Полин. Ты очень добрая. Я ненавидел добрых людей. Они казались слабыми. И я путал доброту и слабость. А потом встретил тебя. Знаешь, когда ты начала мне нравится?

— Когда? — тихо спросила я.

— Когда помогла пацану на остановке. Дала ему мелочь на дорогу. Я шел сзади вас и видел. Думал,

что малой разводит лохов. И ты на это попалась. Но нет — пацану реально нужны были деньги. Этим и зацепила, — признался Дима и, положив ладони на мои щеки, поцеловал в лоб. — Не грусти из-за меня. Оно того не стоит.

Я сама потянулась к нему за новым поцелуем — уже не таким целомудренным. Я нуждалась в нем, будто в лекарстве. И чем дольше ласково касалась его губ своими, тем спокойнее становилась.

Его прикосновение, его дыхание, его тихое «моя Полина» — все это не просто кружило голову, как раньше. Оно давало уверенность в том, что все действительно будет хорошо. Мы рядом. Мы вместе.

Одновременно отстранившись друг от друга, мы улыбнулись. И пошли к его подъезду. Мне звонила мама, но я не стала отвечать.

В квартире нас встретили Лорд и Обед, которые теперь явно стали командой. Организованной преступной группировкой, как пошутил Дима.

По всей прихожей валялась туалетная бумага — ее размотал котенок, а вот достал из шкафа явно пес, и как он это сделал, я понятия не имела. Кроме того, Лорд раскидал вещи из шкафа и разорвал подушку — теперь всюду валялись клочья наполнителя. О мелочи вроде разбитой кружки на кухне или изгрызенного переходника даже говорить не стоило.

Я не смогла сдержать нервный смешок. С ума сойти! Надо бы снять все это на камеру — на память. Заодно и от темных мыслей отвлечься…

— Это еще что? — ошалело спросил Дима, обводя взглядом весь этот беспорядок. — Вы офигели? Я понимаю — этот, — кивнул он на Обеда, который осторожно высовывал мордочку из-за двери. — Он мелкий и тупой. А ты-то чего, Лорд?

Тяжело вздохнув, пес опустил голову. Понимал, что его ругают.

— Ты вообще нормальный? Ты свинья или пес?

Лорд заворчал, явно пытаясь сказать, что он пес. А свинья — это мелкий пушистый засранец.

Пока Дима отчитывал свой зверинец, я стала убираться. Мальчишки всегда беспомощны, когда дело касается уборки. Папе всегда нужна была мамина команда, чтобы начать пылесосить.

Уборку мы с Димой заканчивали вместе. А Лорд и Обед следили за нами из-за угла. И если пес чувствовал вину, что котенок явно недоумевал.

А потом мы с Димой просто сидели вместе, коленка к коленке. Оба постепенно приходили в норму.

— Мне жаль, что сегодня мы поругались, — сказала я, поглаживая Диму по ладони и выводя на ней пальцами узорами. — Не знаю, что на меня нашло. Иногда эмоций столько, что не могу контролировать их. Несу чушь. Прости.

Он медленно кивнул.

— И ты прости. Меня тоже порою кроет. Я не хотел, чтобы так вышло. Просто попал на большие бабки. Нужно было вернуть. А это единственный способ заработать быстро. И относительно много. Грузчикам столько не платят.

— Выпускники должны учиться, а не работать грузчиками, — грустно сказала я.

Зазвонил телефон, лежащий на подоконнике рядом. Снова мама.

Я не стала отвечать — отключила звук.

— Не возьмешь? — спросил Дима.

— Потом перезвоню. Не хочу с ней разговаривать. Я так за нее боялась — вдруг этот козлина сделает ей больно? А в итоге… В итоге она выбрала его. Иронично, да?