Твое время принадлежит мне
Шрифт:
Работу я свою любила, терять ее не хотела, а после его хозяйского тона ещё сильнее, так что я нагрянула в сервис к Генке с тем же вопросом, делая вид, что ничего между нами не изменилось.
— Нет, — мотнул головой Генка. В глазах читался вопрос, но задавать его он не спешил.
— Он с ней не спал, — пришла я ему на помощь, а Гена поморщился:
— Неловко вышло. Извини, но я все равно не жалею. Даже с пушкой у головы.
— Ген, не будем, а? — попросила жалобно, а он пожал плечами, а потом воодушевился:
— Так соседка с пятого, из нашего подъезда, Синицына, в роддоме работает.
—
— Ну… — замялся Гена, — может у неё знакомые есть, сфера одна. Я бы спросил, других вариантов все равно нет.
— И то верно, — загрустила в ответ. — Пойду, попытаю счастье. Спасибо.
— Ты ж знаешь, я всегда готов помочь, — снова пожал плечами и посмотрел с тоской, а я поторопилась убраться.
Синицына оказалась дома, дверь открыла сразу и сразу же понуро опустила голову, пропуская меня в квартиру.
— Так и знала что ты когда-нибудь зайдёшь, — сказала со вздохом. Я приоткрыла рот от удивления и промямлила:
— Ольга Андреевна, у меня просьба…
— Сказать правду, я сразу поняла, — ответила понуро.
Я перестала понимать, что происходит, но против правды ничего не имела, кивнула в ответ и разулась, раз уж выставлять меня она не собиралась.
— Я… обычно я так не делаю, — сказала она торопливо, приглашая в зал, а я плюхнулась на диван и уставилась на неё во все глаза. — Да что там обычно, никогда. Один-единственный раз, она так плакала, умоляла, на коленях стояла, я не смогла отказать, столько лет бок о бок, никогда от неё дурного слова не слышала, хоть и была она та ещё штучка, прости Господи… где она теперь, что с ней…
— Расскажи по порядку, пожалуйста, — сказала осторожно, примерно начав понимать суть, но хотелось услышать детали.
— Пришла ко мне как-то, в слезах вся… Светлана, мама твоя, родная, то есть… — посмотрела бегло, не увидела на моем лице шока и молча кивнула, удостоверившись, что все правильно поняла. — Пришла, значит, сразу в ноги и давай умолять. Я не сразу даже поняла, что конкретно она от меня хочет… Оказалось, беременная она, но ребёночка, если родиться девочка, надо спрятать, а по бумагам написать, что родилась мертвой, точнее, родился, то есть, мальчик. Я такими вещами не промышляю, так ей и сказала, а она своё — убьют ее, заберут и убьют. Кто, почему, так и не призналась, но так убивалась, так страдала, такое не сыграть… и я сдалась. Сидели с ней на этом самом диване, думали-гадали, что делать, если девочка родиться, не в детский же дом отдавать, родная душа, рука не поднимется. Ну я и вспомнила про Карину, она много к нам ходила, зачать пыталась, да все никак. И вот мы уже втроём сидим, думаем, да гадаем. Потом и Алексей подтянулся, все распланировали, мама твоя уехала с глаз долой, на всякий случай. Очень ей ребёночка хотелось, на что угодно готова была пойти… и вот, появилась ты…
— Инга приходила? — спросила тихо, а она кивнула:
— По весне. Тебе говорить не велела, нечего, мол, старые раны бередить, светлую память о родителях марать. Родная мало того, что отдала, так ещё и сбежала непонятно с кем, оставив всех детей разом. Хотя, Артём он такой… непорядочный, в общем, бездельник, в кого только уродился… в отца наверное, кто бы он ни был,
— Бывает, — ответила в прострации и поднялась.
— Не держи зла, солнышко, я может и не права была, да всяко лучше получилось, чем могло бы. А тут хоть и не с родной, да в любви и ласке, и она спокойна была, на сколько это возможно, своё дитя под боком…
— Я понимаю, — сказала мягко, глядя на ее раскрасневшиеся от волнения щеки. — Не переживайте. И в любви, и в ласке, и под боком.
Она посмотрела с сомнением, почуяв издевку, а я улыбнулась ободряюще и положила руку ей на плечо, слегка сжав. Она выдохнула, обмякнув всем телом, а я пошла к себе, с трудом переставляя ноги.
«Вот он, сплоченный дружный коллектив. Вот это я понимаю — Соседи. Может, стоит в каждую квартиру постучать?» — подумала, нервно хихикнув и закрыв за собой дверь в квартиру. Дошла до кухни, налила себе стакан воды, но не успела сделать и глотка: перед глазами вновь мелькнула рука с тряпкой, а в голове запоздалая мысль — «надо было остаться у Миронова».
Цель не ясна
– Ты задолжала мне, ты крупно задолжала… — слушала заунывное, пытаясь ответить, но губы не слушались. — У нас был уговор, ты сама пошла на него, ты хотела этого, ты умоляла меня. Бессовестная лгунья! Я забрал твоё время, но оно ничего не стоит. Ничего!
– Чертов псих… — смогла пробормотать после миллиона тщетных попыток, пытаясь разлепить веки и дотянуться до него руками.
— Эй-эй, спокойно, — услышала голос Миши и резко открыла глаза, рявкнув:
— Чертов псих!
— Ага, понятно, — вздохнул в ответ и включил свет, а я зажмурилась, недовольно простонав. — Не шевелись, на полу осколки, — буркнул в ответ.
Я приоткрыла глаза, на этот раз довольно быстро сообразив, что лежу на полу собственной кухни.
— Который час? — спросила хмуро, он покосился на запястье и ответил:
— Час ночи.
— Давно тут?
— Часа три, — а потом неожиданно рыкнул: — Выпороть бы тебя!
— Рискни, — проворчала в ответ и поднялась, вцепившись в столешницу.
— Угрожаешь? — округлил он глаза, а я вздохнула:
— Подай целую чашку, пожалуйста, — выпила воды и плюхнулась на стул, сказав тихо: — Сама знаю, что сглупила, но… ты был не прав.
Он молча развернулся и вышел из кухни, а вернулся с конвертом в руках. Пододвинул ко мне стул, сел и отдал его.
— Два месяца ещё не прошли, — скривилась в ответ, а он отозвался язвительно:
— С тобой неделя за год. Открой, — я сунула свой нос в конверт и увидела синюю бумажку больничного, открытого на мое имя вчерашним числом. То есть, уже позавчерашним. — Накосячил, признаю. Но ещё раз так свинтишь…
— Что? — вздохнула устало. — Догонять кинешься? — он поморщился, а я усмехнулась: — То-то. Спасибо за больничный, но ты лучше езжай к себе. Сегодня мне уже мозги промыли, опасаться нечего, хочу побыть одной.