Твои фотографии
Шрифт:
— У него всегда что-то серьезное.
Мартин кивнул и уставился на свои ботинки. Клаудия открыла дверцу, и он вытащил сумки с заднего сидения.
— А Эбигейл придет?
— Она уже здесь. А твой брат пригласил свою подругу.
— Какую подругу? Я всегда думала, что он голубой.
— Дорогая, это смешно, твой брат не голубой. Просто он не кидается в постель к каждой, кому этого захочется, вот и все.
— Но ему уже двадцать восемь.
— И у него была куча девушек.
— Ни одну я не видела.
— Это оттого,
— Мама, но Том, Дик и Гарри — мужчины.
— Не придирайся, дорогая. Ты знаешь, что я имею в виду.
Мать Клаудии провела их в просторную прихожую. Мартин отнес сумки наверх в комнату для гостей и пошел в столовую, где сидел брат Клаудии со своей подругой. Мартин тут же узнал ее.
— Тилли?
— Да, — отозвалась она, потом вскочила и воскликнула. — О боже, Мартин!
— Тилли, — повторил он, порывисто подойдя к ней, — ты замечательно выглядишь.
— Ты тоже. Это невероятно. Я и понятия не имела, что ты — брат Джулиана.
— Не совсем.
— Ах да, ну конечно…
— Я муж Клаудии.
— Точно, точно.
— Клаудия — моя сестра, — пробормотал Джулиан.
— Разве это не замечательно! — воскликнула Тилли, игнорируя его реплику. — Ты обязательно должен сесть рядом со мной за ужином. Нам есть о чем друг другу рассказать.
— С удовольствием.
— Как дела, Эбби? — спросила Клаудию сестру. — Все хорошо в больнице?
— Разумеется, плохо. Из-за этого она и существует.
— Ну, ты же знаешь, о чем я. Не надо сразу лезть в бутылку.
— Дорогая! — проговорила мать Клаудии, поднимая брови.
— Но ведь так и есть. То, что она работает в палате для больных СПИДом, не дает ей право все время корчить из себя праведницу.
— Почему бы тебе ни выпить шерри, дорогая? Расслабься после долгой дороги.
Обкуренные
Когда Элисон принесла ужин, Эдриан и Сьюзан сидели в углу и курили косяк. Глядя на них, Элисон вспомнила Пола, первого парня, которого они с сестрой не поделили. В какой-то мере она до сих пор считала Пола виноватым в том, что их жизнь сложилась подобным образом. Почти все ее последующий мужчины походили на него: безвольные, но по-своему интересные. Конечно, в глубине Эдриан гораздо более консервативен, чем все, с кем она прежде встречалась. Может быть, за это он ей и нравится, думала она. Тихий бунтарь, он на самом деле безобиден — ей следовало бы гордиться тем, что даже с таким характером он, тем не менее, нравится Сьюзан.
Интересно, что сказали бы ее родители, стань они свидетелями этого вечера. Мама с папой, конечно, были не в восторге от вечного полулетаргического состояния Эдриана, но, кажется, поняли, что в душе он человек добрый, и, кроме того, они всегда гордились тем, что воспитали двух дочерей, которые способны жить под одной крышей. Интересно, как бы они отнеслись к их вечному курению травки и ничегонеделанию? Встревожились бы или же встали бы на сторону сестры, которая считает, что Элисон — просто зануда?
Эдриан и Сьюзан подошли к столу. Усталость от готовки отбила у Элисон всякий аппетит, и когда Эдриан уселся за стол, она взяла у него изо рта косяк, дважды глубоко затянулась и пообещала себе держать себя в руках, что бы ни случилось.
Тайные общества
Мартин и Тилли проболтали друг с другом весь ужин, к большому раздражению своих спутников. Они беседовали о том, что произошло в их жизни после окончания Кембриджа, а потом принялись обсуждать, кто из их сокурсников взлетел выше всех. В самом начале вечера они, обменявшись взглядами, вроде как договорились не касаться в разговоре щекотливых тем, включая обстоятельства их знакомства. Быстро сообразив это, Клаудия не стала проявлять за столом излишнего любопытства, но, оказавшись с Мартином наедине в своей комнате, первыми делом подняла эту тему.
— Ты и вправду хочешь знать? — спросил Мартин, желая оттянуть время.
— Ты меня хорошо знаешь и должен понимать, что это глупый вопрос.
— Хорошо. Мы оба принадлежали к тайному обществу.
Они села на кровать и сняла свою бежевую кофточку.
— Какому еще тайному обществу? Шпионскому?
— Не совсем.
— Алкогольному обществу?
— Ну, в общем, начиналось именно так. Собственно говоря, все началось с женского алкогольного общества.
— Какого? — спросила она, поднявшись, чтобы взять с трюмо баночку крема с витамином Е.
— «Общества телемитов».
— Ах да, припоминаю. Ты встречался с одной из них. А Тилли тоже была «телемиткой»?
— Сначала — нет. Она стала ею потом, примерно тогда, когда общество приобрело несколько иное содержание.
Клаудия открыла баночку, опустила в нее пальцы и стала размазывать крем по лицу.
— В каком смысле? Оно перестало быть алкогольным?
— В тот год одна девушка умерла во время церемонии посвящения в члены общества, когда ее привязали к дереву, заставили выпить семь пинт пива, съесть банку кошачьих консервов и заклеили ей рот, когда ее стало рвать.
— Ах да, — сказала она, — это я тоже помню. Тогда-то все эти общества и запретили.
— Да. Тогда некоторые алкогольные общества самораспустились в память о погибшей девушке, некоторые стали подпольными, а некоторые просто прикрылись на какое-то время, пока не улегся шум.
— А что случилось с Телемитами?
— Общество приобрело особую направленность.
— В каком смысле особую?
— Ну… неудобно об этом говорить. Ты же знаешь, что в большинстве своем алкогольные общества интересовал не только алкоголь. Их интересовал…