Твои фотографии
Шрифт:
Он так легко лгал. Сказал, что должен ехать на конференцию строителей и будет звонить каждый вечер и каждое утро и не успеют они оглянуться, как он вернется.
Чарли сам не знал, сколько времени это займет. Скажем, две минуты. Билл может захлопнуть дверь перед его носом и отказаться выйти. Или разговорится и расскажет о той стороне жизни Эйприл, о существовании которой Чарли до сих пор не было известно. Ужаснее всего то, что Чарли не знал, какой из вариантов хуже.
— Почему мне нельзя с тобой? — спрашивал Сэм.
— Да там скука страшная. Все эти
Сэм просиял. Но Чарли было нехорошо. С той минуты, как он узнал о Билле, в животе горело, словно он проглотил пачку зажженных спичек. Какое место занимал Билл в ее жизни? Судя по письму, их отношения закончились.
Но стоит ли ему знать подробности?
Он не мог вынести мысли о том, что другой человек проводил время с его сыном. И не мог заставить себя спросить Сэма, знаком ли тот с Биллом.
Но знал ли его Сэм? И вел ли себя Билл как отец? Друг? Подкупал ли его подарками? Рассказывал истории? Шутил?
Уже в самолете, на полпути в Питсбург, Чарли стал волноваться. То, что раньше казалось хорошей идеей, сейчас выглядело глупостью. Чего он ожидал? Неизвестно даже, окажется ли Билл дома. А вдруг он уехал в отпуск или его вообще нет в стране? Вдруг у него есть семья?
Недаром Хэнк Уильямс с самого начала советовал оставить эту затею. Изабел когда-то спросила, не лучше ли забыть обо всем. Но, честно говоря, Чарли и сам не знал…
Когда самолет приземлился, было уже почти время ленча. Чарли взял напрокат машину, раздобыл карты и выехал в золотистый, солнечный день. Он не знал, чего ожидать, но думал, что небо должно быть черным и сочиться дождем. Что город окажется уродливым и многолюдным. И удивился, увидев, как хорош Питсбург, зеленый, холмистый. Над ним расстилалось небо, огромное, словно осколок океана, а в Окленде было полно народа.
Там, на зеленой тенистой улице находился дом Билла, прелестное небольшое здание в колониальном стиле, с голубыми ставнями и полукруглым крыльцом. Элегантно. Стоит взглянуть на дом, и можно легко представить, что ждет внутри. Деревянные полы. Лестница. Пара восточных ковров. Во дворе ни игрушек, ни детских велосипедов. Зато из окон доносилась музыка. Задорный джазовый ритм. Тромбон. Когда Чарли признался в равнодушии к джазу, отец заявил, что джаз — увлечение людей мыслящих и тонко чувствующих. Только такие способны по достоинству оценить джазовую музыку.
Чарли припарковал машину. Если откроет женщина, жена или подружка, он попросит разрешения поговорить с Биллом наедине. Не стоит, чтобы их разговор слышали. Он не хочет никого ранить.
Чарли позвонил и, прежде чем успел повернуться и сбежать, прежде чем смог решить, что это ошибка, услышал шаги, и дверь открылась. На пороге стоял мужчина с деревянной мутовкой в руках.
Чарли открыл рот. Это он? Этот тип не похож на человека, которого заметила бы Эйприл, если бы тот прошел мимо. Самое ординарное, некрасивое лицо. Обычный парень в выцветшей черной футболке, синих джинсах и кроссовках, с жидкими темными волосами и косоглазием. Старше Чарли лет на десять. Он мог оказаться кем угодно, но, Господи, это явно не так!
Билл поднял другую руку, чтобы почесать подбородок, и Чарли заметил тонкое, как проволочка, обручальное кольцо.
— Билл? — спросил он.
Мужчина кивнул.
— А вы…
В ложке что-то краснело. Томатный соус? Он неожиданно ощутил тонкий запах базилика.
— Я Чарли Нэш.
— Простите, кто?
— Чарли Нэш.
Он глянул поверх плеча Билла. В комнате лежал голубой ковер с рассыпанными журналами.
— Муж Эйприл Нэш.
Билл изменился в лице.
— Подождите, — бросил он и ушел в дом. Сначала Чарли подумал, что сейчас он захлопнет дверь и запрется на замок. Откажется говорить с ним. Но музыка смолкла. Билл вернулся уже без ложки.
— Пожалуйста, входите.
Он отвел Чарли в кухню, жизнерадостную комнату с ярко-желтыми стенами и деревянными полами.
— Кофе? — спросил он, поднимая кофейник. Чарли кивнул, хотя сомневался, что сможет что-то проглотить. Аппетит его пропал давным-давно. Кроме того, ему не нравилось дружелюбие Билла. Не хотелось проникаться симпатией к этому человеку.
Билл взглянул на часы:
— Мне на работу только к трем.
Он показал на два стула за кухонным столом. Обручальное кольцо блеснуло на солнце.
— Ваша жена, — спросил Чарли, садясь, — где она?
Кофе пах корицей. Он вспомнил, как Эйприл посыпала утренние тосты корицей.
— Она хирургическая сестра, — выговорил наконец Билл. — Женская больница Маги. Познакомился с ней в приемном покое, когда меня привезли туда с почечной инфекцией. Через год мы поженились.
Он глотнул кофе.
— Это было двадцать лет назад.
Билл зажмурился так сильно, что в уголках глаз проступили веера морщинок.
— Будем честны. Как там Эйприл?
Чарли, не отвечая, смотрел на него. Увидел крохотный шрам на щеке Билла. Целовала ли его Эйприл? И вообще у него была тысяча вопросов к Биллу: как они встретились, как Билл уговорил Эйприл войти в его жизнь, почему Эйприл так к нему влекло? Что вообще случилось? Были ли они хорошими друзьями? Или любовниками? Как-то Эйприл сказала Чарли, что способна простить все, кроме неверности.
«Это простить нельзя», — твердила она.
— Эйприл умерла, — выдавил Чарли.
Билл замер.
— Погибла в автокатастрофе.
Билл громко сглотнул.
— Когда…
— Второго сентября будет два года.
— Что вы говорите?
Билл прижал руку ко лбу.
— В машине был чемодан, — продолжал Чарли, подавшись вперед. — Очень долго я ни хрена о вас не знал, а теперь знаю, хотя не ручаюсь, что от этого мне станет лучше.
Но тут, к ужасу Чарли, Билл разрыдался. Он не представлял, что делать. Билл не трудился вытирать слезы. Не закрыл лицо. Чарли от смущения отвел глаза. Но все закончилось так же быстро, как началось. Билл вытащил из кармана платок и высморкался.