Творец Заклинаний
Шрифт:
— Ну, мы никогда этого не узнаем. Чтобы призвать животное, нужна настоящая магия, так ведь? А у меня ее нет, если ты не заметила.
— Зато у меня есть.
Я застыл посреди тропы.
— Отец позволил тебе продолжать испытания?! Я-то думал, он собирается подождать и посмотреть, что будет дальше, поскольку ты…
…Едва не убила собственного брата.
Очевидно, отец передумал. Если Совет теперь будет смотреть на силу кровной линии, то единственная надежда для отца стать князем клана — успехи Шеллы. Она не может получить имя мага, пока ей не исполнится шестнадцать, но, пройдя испытания
Однако чем это поможет мне?..
— Шелла, в наши дни маги не связываются с животными. Это слишком рискованно. Что ты такое придумала?
Она опустила взгляд.
— Мать помогла мне убедить отца, что зверь-талисман мог бы… благотворно на меня повлиять.
«Маловероятно», — подумал я. Хотя в теории, когда маг связывает себя узами с животным, это накладывает отпечаток на его личность. Но я сомневался, что какая-нибудь кошка или утка может научить мою сестру смирению.
Шелла закашлялась, и я снова обратил внимание на ее бледный вид.
— Что с тобой такое? — спросил я. — Выглядишь еще хуже, чем Теннат, а ему Фериус едва не перерезала горло.
— Просто холодно, — сказала она, двинувшись дальше по тропе. — Эта ерунда не должна нам мешать.
— Ладно, а что насчет меня?
— Я уговорила отца разрешить тебе пойти со мной. Ты будешь моим охранником. Защитишь, если что.
Я едва не рассмеялся.
— Охранять тебя? От кого? От злобных духов медеков? И как, интересно? Отвагой и героизмом?
— Не будь идиотом, Келлен. Никто не видел медеков уже десятки лет. Вдобавок у меня есть собственная охранная магия. Плюс мать наверняка сотворила заклинание слежения и будет за нами приглядывать. Все, что от тебя требуется, — не подпускать ко мне никаких жуков и мелких зверюшек, когда я буду призывать спутника.
— То есть сидеть и смотреть, как становишься еще сильнее? А взамен я получу… Что?..
Она улыбнулась так, словно была одной их тех, кто изобрел колесо.
— У меня есть план. Когда я заполучу своего сокола…
— А почему ты решила, что получишь сокола? — перебил я.
Соколы — сильные создания, которые редко позволяют людям командовать собой. Среди животных-талисманов они были самыми редкими, ибо неохотно откликались за зов.
— Скорее уж ты проведешь остаток жизни, связанная узами с мышью или древесной лягушкой.
Глаза Шеллы стали круглыми, как блюдечки.
— Келлен, я тебя умоляю! Ты можешь представить меня с таким слабым талисманом? Я лучше умру, чтобы попробовать снова в следующей жизни.
— Отлично, — сказал я. — Если ты получишь сокола…
— Когда я получу сокола, я сотворю повторное заклинание. Я узнала способ. Моя воля будет действовать на сокола, и через него я призову еще одного. Если он будет где-то в пределах десяти миль, то прилетит. Но я уже буду связана узами с первым…
— Так что у птицы не останется выбора, кроме как стать моим талисманом?
Я изо всех сил пытался добавить в свои слова побольше сарказма, но идея слишком уж захватила меня. Она была такой соблазнительной! Мой собственный спутник… Сокол. Сокол! Я смогу творить магию в обход проклятых татуировок. Я смогу пройти оставшиеся испытания. Я стану притчей во языцех, и толпы поклонников будут бегать за мной!
Сокол.
— Но погоди… разве такое возможно? То есть я хочу сказать: если так можно, почему все остальные этого не делают?
Шелла улыбнулась.
— Потому что в момент образования уз маги теряются и забывают обо всем остальном. Большинство людей — глупы и слабы, но я — нет. Я удержу заклинание и сотворю второе, а ты, братец, получишь собственное животное.
Я посмотрел на сестру, борясь с желанием упасть на колени, обвить руками ее талию и пообещать стать лучшим братом на свете. Я не знал, что движет Шеллой на самом деле и получится ли у нее хоть что-нибудь. Но вдруг получится? Вдруг это возможно?..
Сокол.
Я сидел, прислонившись спиной к дереву, и сквозь полог листвы смотрел в небо. Луна поднималась к зениту. За моей спиной горел небольшой походный костерок, который мы разожгли простеньким огненным заклятием (ладно-ладно, Шелла его разожгла).
Костер располагался позади меня, чтобы не слепил глаза. Я должен был следить за сестрой, сидевшей ярдах в тридцати поодаль. Она настаивала, чтобы я не подходил ближе — якобы звук моего дыхания отвлекал ее. Но на самом деле — полагал я — Шелла просто боится, что мое присутствие испортит заклинание.
Зов относится к заклинаниям, воздействующим на разум. Эта сфера магии называется у нас магией шелка, и она почти не имеет внешних проявлений. Если смотреть очень-очень пристально, можно было заметить едва заметное мерцание, окружавшее Шеллу, и легчайшее движение воздуха — заклинание распространялось, разыскивая животное и притягивая его к сестре.
Это само по себе уже было изумительно. Большинство посвященных тратили долгие дни в тщетных попытках сотворить подобное заклятие. И все заканчивалось лишь тем, что они падали без сил. Шелла же, хотя была сегодня явно не в лучшей форме, заставила заклинание работать с первой попытки. Все это было замечательно, но в глубине души я желал, чтобы к Шелле никто не приблизился, даже таракан.
Моя работа «охранника» была сравнительно легкой. Если поблизости окажется насекомое или мелкое животное, я должен его прогнать. Насекомые годятся для животных-талисманов. Не знаю точно почему, но думаю: их мозг слишком примитивен и не пригоден для полноценного общения с магом. Связать себя с насекомым — значит лишиться возможности обрести талисман, потому что другие животные уже не смогут ответить на зов.
Еще опаснее больные животные. Они попытаются прицепиться к магу, отчаянно пытаясь продлить свою жизнь. Но болезнь может передаться самому магу, ослабив его на долгие годы. Даже когда животное умрет, болезнь останется. Для мага это не смертный приговор, но… близко к тому.
Наверное, следовало гордиться тем, что Шелла доверила мне столь важную миссию. Однако у меня были кое-какие соображения на сей счет.
Во-первых, она почти наверняка солгала, что родители разрешили ей призвать спутника. Шелла есть Шелла. Она, видимо, решила, что управится с этой задачей и, когда явится домой с талисманом, ей все простят, поскольку победителей не судят.