Творения, том 3, книга 1
Шрифт:
Так, Петра Он назвал этим именем по добродетели, желая в имени его заключить доказательство твердости его веры, чтобы в своем имени (Петр) имел всегдашнего учителя этой твердости. Так и Иоанна, и Иакова назвал (сынами громовыми) по громогласию их в проповеди. Но, чтобы не наскучить повторением того, о чем было говорено, - оставив это, скажу только, что имена святых, и сами по себе, почтенны для боголюбивых, и страшны согрешающим. Так Павел после того, как принял Онисима, этого беглеца и похитителя господских денег после того, как обратил его и посвятил в тайны веры, - желая возвратить его господину, вот что писал к нему: "посему, имея великое во Христе дерзновение приказывать тебе, что должно, по любви лучше прошу, не иной кто, как я, Павел старец, а теперь и узник Иисуса Христа" (Филим.1:9). Видишь ли, что (Павел) предложил три причины: узы за Христа, свое состояние по возрасту и уважение, внушаемое его именем? Так как он один просил, то постарался из одного просителя за Онисима сделать трех, - Павла, старца и узника. Видишь ли, что и сами имена (святых) почтенны и любезны верующим? Если название имени любимого дитяти часто заставляет отца, и против воли, оказать милость ради любимого имени, - тем более надлежало так быть с святыми. А для удостоверения, что (имена святых) были страшны согрешающим, как страшны нерадивым детям имена учителей, послушай, как это именно дал разуметь Павел в послании к Галатам. Так как они уклонились в иудейскую немощь (т.е., обрезание и другие обряды иудейские) и были в опасности потерять саму веру (христианскую), то Павел, желая восстановить их и убедить не примешивать ничего иудейского к евангельскому учению, писал им вот как: "вот, я, Павел, говорю вам: если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа" (Гал.5:2). Ты сказал: "я"; для чего же прибавил еще имя? Разве этого: "я" недостаточно было для означения, кто пишет? Нет, чтобы ты знал, что и одного прибавления имени достаточно для поражения слушателей, поэтому (Павел) прилагает свое имя, желая напомнить им (Галатам) об учителе. И с нами случается то же самое: когда вспомним о святых, то, если мы в беспечности, пробуждаемся, если в бесстрашии, устрашаемся. Так, когда услышу я об апостоле Павле, то представляю себе, как он был в скорбях, в теснотах, в побоях, в темницах, в глубине (морской) день и ночь (2Кор.11:23-28), как он восхищен был на третье
4. Можно бы еще и более сказать об имени (Павла), но, чтобы нам коснуться и второго слова, прекратим здесь рассмотрение имени, и перейдем теперь к этому слову. Как имя: Павел доставило нам великое богатство, так и слово: "призванный", если только решимся мы исследовать его с надлежащим усердием, даст нам такой же, или еще и обильнейший, предмет для созерцания. В самом деле, как вынувший из какого-либо украшения или диадемы царской один только камень, может, продавши этот драгоценный камень, и купить великолепные дома и дорогие поля, толпы слуг и множество других предметов, - так и в отношении слов Божиих, если захочешь изъяснить смысл одного речения, оно доставит тебе великое духовное богатство, не тем, чтобы принесло дома, или слуг, или десятины земли, но тем, что возбудить души внимательных к благочестию и любомудрию. Вот и это самое слово: "призванный", смотри, к какой ведет нас истории духовных дел. Впрочем, должно прежде узнать, что такое значит это "призванный", а потом рассмотреть, для чего (Павел) так написал в посланиях только к Коринфянам и Римлянам, а ни к кому другому: не без причины же и не без основания он делает это. Если и мы не без разбора делаем надписи своих писем, но, посылая письмо к низшим, пишем: такой-то такому-то; а когда посылаем к равным, то получающего письмо называем в надписи и господином; когда же пишем к гораздо высшим по достоинству, то прибавляем множество и других наименований, выражающих глубокое почтение, - если и мы наблюдаем такую разборчивость, и не ко всем пишем одинаково, но, судя по различию лиц, получающих письма, употребляем такие или другие названия; то тем более Павел писал одним так, а другим иначе, не без причины и не без основания, но с некоторою духовною мудростью. Что Павел ни в одном из других посланий не назвал себя, в самом вступлении послания, призванным, это можем мы узнать, пробежав самые начала посланий. Остается нам сказать, для чего он сделал это; только мы наперед покажем, что значит "призванный" и что Павел хотел внушить нам этим словом. Что же он хочет внушить нам, называя себя призванным? То, что он не сам первый пришел к Господу, но послушался, быв призван; не сам искал и нашел, но найден, когда блуждал; не сам первый воззрел на свет, но свет (небесный) пролил свои лучи на его взор, и, ослепив ему плотские глаза, потом открыл внутренние. Итак, он называет себя призванным, желая вразумить нас, что он все свои добрые дела приписывает не себе, но призвавшему его Богу. Кто отворил мне, говорит он, ворота на арену и открыл поле для борьбы, тот - виновник и венцов; кто сделал начало и посадил корень, тот дал мне и возможность произрастить впоследствии плоды. Поэтому он и в другом месте, сказав: "но я более всех их потрудился", прибавил: "не я, впрочем, а благодать Божия, которая со мною" (1Кор. 15:10). Итак, слово: "призванный" означает не другое что, как то, что Павел не усвоял себе ни одного из своих подвигов, но все приписывал Господу Богу. Это и Христос внушал ученикам, говоря: "не вы Меня избрали, а Я вас избрал" (Ин.15: 16). На это же самое и апостол указывает в том же послании, говоря: "тогда познаю, подобно как я познан" (1Кор.13:12); теперь, то есть, не я первый познал, но сам наперед был познан, потому что, когда он гнал и опустошал церковь, тогда призвал его Христос, сказав: "Савл, Савл! что ты гонишь Меня?" (Деян.9:4). Вот, почему он называет себя призванным. А почему он так написал к коринфянам? Коринф - главный город Ахаии, и был богат духовными дарами, чему и надлежало быть так, потому что он впервые (Деян.13:1,8-11; 1Кор.1:14-17; 2:1,3; 3:6,10) услышал проповедь от Павла. Как виноградник, обработанный искусным и рачительным земледельцем, изобилует листьями и всегда обременен бывает множеством плодов, так и этот город, впервые воспользовавшись учением Павла, как бы обработкою искусного земледельца, и долгое время наслаждаясь его мудростью, украсился всеми благами. В нем не только было обилие духовных даров, но и великий избыток мирских благ, потому что он превосходил другие города и внешнею ученостью, и богатством, и могуществом. Эти-то блага и надмили его гордостью, а чрез гордость разделили на разные части.
Таково свойство гордости: она расторгает союз любви, отделяет людей друг от друга, и всякого, кем она обладает, заставляет жить особо от прочих. Как стена, раздувшись, разрушает здание, так и душа, надмившись гордостью, не может быть в союзе с другими. Это самое случилось тогда с коринфянами: они стали спорить между собою, рассекли церковь на множество частей, поставили себе много других (кроме Павла) учителей, и, разделившись на общины и особые братства, нанесли вред достоинству церкви, потому что достоинство церкви поддерживается тем, когда составляющие ее соблюдают между собою связь, (какая должна быть между членами) тела.
5. Надобно, впрочем, показать вам и то, что коринфяне впервые услышали проповедь от Павла, что они обогащены были духовными дарами, что обладали и мирскими выгодами, и что, возгордившись этими выгодами, разделились между собою, и одни из них перешли на сторону одних, а другие - на сторону других (учителей). Итак, для удостоверения, что они впервые услышали учение от Павла, послушай, как сам Павел указал на это. "Ибо, хотя у вас тысячи наставников во Христе, но не много отцов; я родил вас во Христе Иисусе благовествованием" (1Кор.4:15). А кто родил, тот первый выводит на свет рожденного. И опять: "я насадил, Аполлос поливал" (3:6); здесь показывает, что он первый посеял учение (между коринфянами). А что они богаты были духовными дарами, видно вот из чего: "непрестанно благодарю Бога моего за вас, ради благодати Божией, дарованной вам во Христе Иисусе, потому что в Нем вы обогатились всем" (1:4, 5). Потом, что они обладали внешнею мудростью, это показал нам (Павел) теми многими и пространными словами, которые он направляет против этой мудрости. В другом послании он нигде не делал этого, а здесь (т.е. в первом послании к Коринфянам) сильно осуждал (внешнюю мудрость), и - весьма справедливо. Так как от нее произошла опухоль, то над нею (Павел) употребил и резание, говоря так: "ибо Христос послал меня не крестить, а благовествовать, не в премудрости слова, чтобы не упразднить креста Христова" (1:17). Смотри, какое обвинение против внешней мудрости: она не только не содействует благочестию, но еще бывает помехою и препятствием. Как прекрасные тела и благовидные и красивые лица, если получат какое-либо стороннее украшение, утрачивают славу собственной красоты, потому что честь этой славы похищают себе румяны, притирания и другие прикрасы; если же не употребишь на них ничего постороннего, то гораздо лучше выкажешь красоту их, когда один вид их сам собою будет действовать и пользоваться вполне удивлением: так бывает и с верою - этою духовною невестою. Если придашь ей что-либо внешнее, - богатство, или власть, или силу красноречия, то унизишь ее славу, потому что не дашь проявиться всему блеску ее, но раздробишь славу ее на многие части; напротив, если предоставишь ей действовать самой по себе, устранив все человеческое, тогда верно выкажется вся красота ее, тогда ясно просияет неодолимая сила, когда т.е., не воспользовавшись ни богатством, ни мудростью, ни властью, ни знатностью рода, ни другими человеческими пособиями, она победит и преодолеет все, - когда чрез людей ничтожных, низких, неимущих, бедных и неученых одолеет и нечестивых риторов, и философов, и тиранов, и всю вселенную.
Потому Павел и говорил: "приходил возвещать вам свидетельство Божие не в превосходстве слова или мудрости" (1Кор.2:1), и: "Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых" (1:27). Сказал не просто: "немудрое", но: "немудрое мира"; а конечно, безумное мира не есть безумное и пред Богом, напротив, многие из кажущихся здесь (в мире) безумными пред Богом умнее всех других, точно так, как и многие из живущих здесь в бедности пред Богом богаче всех. Так и Лазарь в мире был беднее всех, а на небе стал всех богаче. Итак, безумными мира (Павел) называет тех, которые не имеют изощренного языка, не обладают светскою ученостью, лишены красноречия. И этих-то людей "избрал", говорит, "Бог, чтобы посрамить мудрых". Как же, скажи мне, эти посрамляются чрез тех? На деле. Когда вдову, сидящую у ворот и просящую милостыни, а часто и увечную, спросишь о бессмертии души, о воскресении тел, о промысле Божием, о наградах по заслугам, о тамошнем отчете, о страшном судилище, об уготованном добродетельным блаженстве, об угрожающих грешникам наказаниях, и обо всем прочем, и она ответит с точностью и полною уверенностью; а философ и тот, кто много хвастает прическою волос и тростью, после многих и долгих курсов учения, после многих и напряженных занятий, не может и заикнуться, не смеет и рта раскрыть об этих предметах: тогда хорошо узнаешь, как "Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых". Чего эти мудрые по гордости и высокомерию не могли найти, - потому что уклонились от учения Духа, и совершенно предались своим умствованиям, - то самые бедные и презренные люди, лишенные всякого мирского образования, узнали с совершенною точностью, - потому что доверились небесному наставлению. Но (апостол) не останавливается на этом в осуждении мирской мудрости; нет, он прибавляет еще другое, сильнейшее осуждение, говоря: "мудрость мира сего есть безумие пред Богом" (1Кор.3:19), и, преподавая слушателям наставление, опять с совершенным презрением (к земной мудрости) и с силою говорил им: "если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым" (ст.18), и опять: "погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну" (1Кор.1:19), и опять: "Господь знает умствования мудрецов, что они суетны" (3:20).
6. Так, отсюда видно, что коринфяне обладали (мирскою) мудростью. А что они гордились и надмевались, опять явствует из этого же послания. Осудивши в одном месте блудодея, Павел прибавил следующие слова: "и вы возгордились" (1Кор.5:2), А что они от гордости рассорились между собою, и это самое показал он, сказав: "если между вами зависть, споры и разногласия, то не плотские ли вы? и не по человеческому ли обычаю поступаете?" (3:3). В чем же выразилась ссора? Они разделились между многими начальниками, почему (Павел) и говорит: "я разумею то, что у вас говорят: "я Павлов"; "я Аполлосов"; "я Кифин" (1:12). Говорит это не потому, чтобы они предались Павлу и Кифе и Аполлосу; нет, этими именами он хочет прикрыть виновников раздора, чтобы, обнаружив их, не сделать упорнее и не довести до большего бесстыдства. А что, в самом деле, они предались не Павлу и Петру и Аполлосу, но некоторым другим, и это видно из последующих слов. Осудив их за этот раздор, он прибавил вот что: "это, братия, приложил я к себе и Аполлосу ради вас, чтобы вы научились от нас не мудрствовать сверх того, что написано, и не превозносились один перед другим" (1Кор.4:6). Многие из простых людей, не имея, чем самим гордиться и укорять ближнего, поставив начальников над собою, их-то заслугами возгордились пред другими, и - мудрость их учителей сделалась для них поводом к превозношению пред другими: а это было верхом тщеславия - не имея, чем самим хвалиться, воспользоваться чужими преимуществами к превозношению пред другими. Итак, как они и надмились гордостью, и рассорились, и разделились на многие части, и высоко возмечтали о своей вере, как будто сами от себя изобрели, а не свыше и от благодати Божией получили догматы истины, - то Павел, желая смирить их гордость, в самом начале (послания) тотчас назвал себя призванным, как бы так говоря: если я, учитель, не изобрел ничего сам от себя, и не сам первый пришел к Богу, но послушался уже тогда, как призван был, то вы, ученики, от меня принявшие догматы, как можете высокоумствовать, как будто бы сами изобрели их?! Поэтому и далее говорил им: "кто отличает тебя? Что ты имеешь, чего бы не получил? А если получил, что хвалишься, как будто не получил?"(4:7). Итак, это слово: "призванный" есть не другое что, как урок смиренномудрия, низложение надменности, укрощение высокомерия. Ничто, точно ничто не может так обуздывать и воздерживать нас, как смиренномудрие, когда, т.е. мы бываем, скромны, смиренны и никогда нисколько не мечтаем о себе. Ведая это, и Христос, когда приступал к преподаванию духовного того учения, начал с увещания к смиренномудрию, и, отверзши уста, наперед постановил этот закон словами: "блаженны нищие духом" (Мф.5: 3). Кто намеревается строить большой и великолепный дом, тот полагает и основание соответственное, чтобы оно могло выдержать тяжесть, которая впоследствии будет лежать на нем: так и Христос, начиная возводить в душах учеников великое здание любомудрия, наперед полагает увещание к смиренномудрию, как твердое и непоколебимое основание, - первую и нижнюю часть здания, зная, что, когда эта добродетель вкоренится в сердцах слушателей, то и все прочие добродетели могут уже безопасно навидаться. Следовательно, когда нет в человеке этой добродетели, тогда он напрасно, попусту и без пользы будет трудиться, хотя и совершит все прочие добродетели. Как человек, построивши дом на песке, хоть и подъял труд, но не получит пользы, потому что не положил надежного основания, - так, сколько бы кто ни сделал добра, без смиренномудрия, погубит и испортит все. А смиренномудрие разумею не то, что на словах и на языке, а то, что в сердце, от души, в совести, - что видеть может один Бог. Эта добродетель, одна и сама по себе достаточна к умилостивлению Бога, что и доказал мытарь. Не имея ничего доброго и не могши похвалиться хорошими делами, он сказал только: "Боже! будь милостив ко мне грешнику!" (Лк.1812) - и вышел праведнее фарисея; между тем это были слова еще не смиренномудрия, но искреннего сознания. Смиренномудрие состоит в том, когда человек, признавая в себе великие совершенства, нисколько не мечтает о себе; а сознание - в том, когда человек, будучи грешником, сам исповедует это. Если же не сознавший в себе ничего доброго, исповедав то, чем он был, так преклонил Бога на милость, - то каким дерзновением будут пользоваться те, которые могли бы указать на множество своих добродетелей скрывают, однако таковые, и ставят себя в числе последних? Так-то сделал и Павел: будучи первым из всех праведников, он называл себя первым из грешников (1Тим. 1:15); и не только называл себя так, но и был убежден в этом, узнав от Учителя, что, и сделавши все, мы должны называть себя рабами, ничего нестоящими (Лк.17:10). Вот, в чем состоит смиренномудрие! Подражайте же ему вы, у которых есть добрые дела, а мытарю - вы, которые обременены грехами. Будем признавать себя такими, каковы мы на деле; будем ударять в грудь и заставлять душу свою нисколько не мечтать о себе. Если мы будем в таком расположении, то оно послужит у нас достаточным приношением и жертвою, как и Давид сказал: "жертва Богу - дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже" (Пс.50:19). Не сказал только: "смиренного", но еще и: "сокрушенного"; а сокрушенное переломлено, и уже не может, хоть и захочет, подняться вверх. Так и мы, не только смирим нашу душу, но и сокрушим и пронзим; а она сокрушается, когда постоянно помнит о своих грехах. Когда так смирим ее, она, если и захочет, не будет в состоянии подняться до гордости, потому что совесть, подобно узде, будет удерживать ее от надмения, будет укрощать и умерять во всем. Таким образом, возможем мы обрести и благодать у Бога: "сколько ты велик, столько смиряйся, и найдешь благодать у Господа" (Сир.3:18). А кто обрел благодать у Бога, тот не почувствует никакой неприятности, но может и здесь, с Божией благодатью, легко перенести все несчастья, и избегнуть уготованных там грешникам наказаний, потому что благодать Божия будет ему везде предшествовать и во всем содействовать к добру. Ее-то да удостоимся получить все мы, о Христе Иисусе Господе нашем, чрез Которого и с Которым Отцу, со Святым Духом, слава и ныне и присно и во веки веков. Аминь.
[1] ?? ???? ?????? ???????; этих слов в славянском тексте нет.
БЕСЕДА на слова Апостола: "И не сим только, но хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение" и пр. (Рим.5:3)
1. Трудно земледельцу - запрягать волов, влачить плуг, проводить борозду, бросать семена, переносить непогоду, терпеть холод, вырывать ров, отстранять избыток воды, наплывающей на семена, возвышать берега рек и посреди нивы проводить глубочайшие борозды; но эти труды, производящие утомление, делаются легкими и удобными, когда земледелец представляет в будущем цветущую жатву, изощренный серп, гумно, наполненное снопами, и зрелые плоды, привозимые домой с великою радостью. Так и кормчий смело вступает в свирепые волны, часто презирает и непогоду, и ярящееся море, и непостоянные ветры, решается переносить и морские бури и длинные переходы, когда представляет груды товара и пристани плавания и видит происходящее оттого неисчислимое богатство. Так и воин переносит раны, принимает облака стрел, терпит и голод, и холод, и продолжительные путешествия, и опасности в сражении, представляя приобретаемые таким образом трофеи, победы и венцы. Но для чего я упомянул об этом, или что значат эти примеры? Я хочу чрез это предложить вам увещание к слушанию и побуждение к подвигам добродетели. Если каждый из упомянутых трудное считает легким в надежде на будущее, и притом на такое, которое, если кто из них и в состоянии будет достигнуть, прекращается с настоящей жизнью, - то гораздо более вам должно прилежать к слушанию духовного учения и мужественно переносить борьбу и подвиги для вечной жизни. Притом те надеются на временные неверные блага, и часто, оставаясь при одном ожидании благ, они так и оканчивают жизнь, услаждаясь надеждами, а на самом деле не достигая ожидаемого, и между тем испытывая для них тягчайшие бедствия. Так, например: земледелец после многих своих трудов и усилий часто в то самое время, когда он изощряет серп и готовится к жатве, от происшедшего в хлебе повреждения, или от множества саранчи, или от чрезмерных дождей, или от какого-нибудь другого бедствия, происшедшего, от неблагоприятной погоды, уходит домой с пустыми руками перенесши всякие труды, но не получив ожидаемых плодов. Подобным образом и кормчий, радующийся множеству товаров, с великим удовольствием поднимавший паруса и проплывший многие моря, часто при самом устье пристани, ударившись о встретившуюся скалу или подводный камень и какой-нибудь утёс, или подвергшись другому какому-нибудь подобному неожиданному обстоятельству, теряет весь товар и едва успевает спасти обнаженное тело свое после бесчисленных опасностей. Так и воин, бывший на многих сражениях, отражавший противников и побеждавший врагов, иногда при самом ожидании победы теряет жизнь, не получив совершенно никакой пользы от трудов и опасностей. Но наши дела не таковы: у нас надежды вечные, неизменные, твердые и не прекращающиеся с этою временной жизнью, а имеющие в виду жизнь нетленную, блаженную и вечную, и не только не изменяющуюся от неблагоприятной погоды и неожиданных обстоятельств, но не разрушаемые и самой смертью. От этих же надежд можно видеть плоды, блистающие и в самых случайных обстоятельствах, и обильное и великое воздаяние. Поэтому и блаженный Павел взывал: "и не сим только, но хвалимся и скорбями" (Римл.5:3). Не будем, увещеваю вас, оставлять эти слова без внимания; но если речь привела нас опять, не знаю каким образом, к пристани прекрасного кормчего Павла, то займемся его изречением, хотя кратким, но научающим нас великому любомудрию. Что же значат эти слова, и что внушает он нам, когда говорит:
"и не сим только, но хвалимся и скорбями"? Если угодно, обратим речь учения немного выше, и мы увидим весьма ясно силу мыслей, здесь сообщаемую нам. Пусть же никто не утомляется телом, но пусть вместо росы будет желание духовного слушания. Так, у нас речь о скорби, желании вечных благ, терпении и воздаянии за это тем, которые не пали. Что же значит: "не сим только"? Кто сказал это, тот выражает, что он говорил нам о многих других предшествовавших благах, к которым прибавляет и это, - благо от скорби. Поэтому он и говорит: "и не сим только, но хвалимся и скорбями". Чтобы сказанное было яснее, потерпите краткое время, пока мы будем вести речь о предмете отдаленнейшем.
Когда апостолы возвещали божественное учение и ходили по всей вселенной, сея слово благочестия, исторгая заблуждение с корнем, разрушая отцовские установления нечестивых, истребляя всякое беззаконие, очищая землю, повелевая отстать от идолов, их храмов, жертвенников, торжеств и обрядов, а признавать одного и единственного Бога всех и питать надежды на будущее, говорили об Отце и Сыне и Святом Духе, любомудрствовали о воскресении и беседовали о царстве небесном, тогда из-за этого загорелась война жестокая и убийственнейшая из всех войн, все исполнилось беспокойства, смятения и тревоги, все города, и всякий народ, и домы, и обитаемые и необитаемые страны, так как древние обычаи были потрясаемы, столько господствовавшие предрассудки ниспровергаемы, и новые вводимы догматы, о которых никто никогда не слыхал; против этого гневались цари, негодовали начальники, возмущались простые люди, волновались площади, свирепствовали судилища, обнажались мечи, заготовлялись оружия, грозили законы. От этого поднимались наказания, мучения, угрозы и все, что у людей считается страшным. Как бывает на море, когда оно бушует и производит ужасные кораблекрушения, нисколько не лучше того было тогда и состояние вселенной: отец отказывался от сына за его благочестие, невестка ссорилась со свекровью, братья отделялись друг от друга, господа свирепствовали против слуг, как бы сама природа восставала против себя самой, и не только междоусобная, но и междукровная война происходила в каждом доме. Слово, проходя подобно мечу и отделяя больное от здорового, производило везде великое смущение и состязание, и подавало повод везде появляться вражде и нападениям на верующих. Отсюда - одни были отводимы в темницы, другие - в судилища, третьи - на путь, ведущий к смерти; у одних были отбираемы имущества, другие часто лишались и отечества и самой жизни, и со всех сторон падали на них бедствия, как проливные дожди: внутри борьба, отвне опасности, от друзей, от чужих, от самых соединенных друг с другом природою.
2. Все это видел блаженный Павел, наставник вселенной, учитель небесных догматов, и так как бедствия были под руками и совершались пред глазами, а блага были только в надеждах и обетованиях, т.е. царство небесное, воскресение и получение тех благ, которые превышают всякий ум и всякое слово, печи же, сковороды, мечи, наказания и всякого рода мучения и смерти были не в надеждах, а на опыте, и притом люди, имевшие вступать в такие подвиги, еще недавно были обращены к вере от жертвенников, идолов, роскоши, невоздержания и пьянства, и еще не привыкли представлять ничего высокого о вечной жизни, но были склонны более к благам настоящим, так что естественно было, что многие из них предавались малодушию среди ежедневных мучений, ослабевали и отпадали, - то посмотри, что делает причастник неизреченных таин, и внемли мудрости Павла. Он часто беседует с ними о будущем, поставляет на вид награды, показывает венцы, ободряя их и утешая надеждами вечных благ. И что говорит он? "Ибо думаю, что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас" (Рим.8:18).