Творения, том 9, книга 1
Шрифт:
Ничто так не содействует любви и общению, как скорбь: ничто так не соединяет и не связывает души верующих; ничто столько не способствует нам – учителям, чтобы слова наши выслушивались со вниманием. Слушатель благоденствующий бывает беспечен и нерадив и считает за беспокойство для себя слушать поучающего; а удрученный скорбью и страданием с великим усердием предается слушанию. У кого душа отягчена скорбью, тот везде ищет себе утешения от скорби, а слово доставляет не малое утешение. А что же, скажешь, иудеи? Почему они, претерпевая бедствия, малодушествовали и не слушали? Потому, что они были иудеи, всегда слабые и жалкие; притом их скорбь была очень велика, а мы говорим об умеренной. Смотри, они надеялись освободиться от угнетавших их бедствий и впадали в бедствия еще более тяжкие и бесчисленные; а это не мало поражает душу. Скорби удерживают нас от пристрастия к настоящему миру; мы благодушно ожидаем смерти и не бываем привязаны к благам телесным; а в том и состоит важнейшая часть любомудрия, чтобы не быть привязанным и пристрастным к настоящей жизни. Душа, удрученная скорбью, не заботится о многом; она желает только спокойствия и тишины; она хотела бы освободиться от настоящих (бедствий), и более ничего. Как тело утомленное и изнуренное не способно ни предаваться наслаждениям, ни пресыщаться, но имеет нужду в отдохновении и спокойствии, так и душа, удрученная множеством бедствий, ищет отдохновения и спокойствия. Душа, чуждая скорби, волнуется, мятется, надмевается; напротив душа, чуждая удовольствий и ничем не расслабляемая, вся сосредоточивается в самой себе и не надмевается; эта бывает мужественною, а та детски-слабою, эта – основательною, а та – легкомысленною. Как что-нибудь легкое, упавши в воду, колеблется волнами, так и душа, предавшаяся великой радости. От множества удовольствий у нас бывает и множество грехов, что может видеть всякий. Представим, если угодно, два дома, один наполненный отправляющими брачное пиршество, и другой – сетующими. Войдем мысленно в тот и другой и посмотрим, который из них лучше. Дом сетования окажется исполненным любомудрия, а дом брака – бесчиния; смотри, здесь в самом деле: нескромные речи, беспорядочный смех, еще более беспорядочные движения, одежда и походка, исполненные бесстыдства, действия, отличающиеся безумием и непристойностью; вообще здесь нет ничего, кроме смешного и достойного осмеяния. Говорю не о браке, – да не будет! – но о том, что бывает на браке. Здесь низвращается природа человеческая; присутствующие обращаются из людей в бессловесных животных; одни ржут, подобно коням, другие бьют ногами, подобно ослам, все в беспорядке, все в смятении; нет ничего благопристойного, ничего благородного; здесь великое торжество для диавола, – кимвалы, флейты, песни, исполненные прелюбодеяния и разврата. Не так бывает в жилище сетования, – все там бывает благопристойно; там глубокое молчание, совершенная тишина, великое сокрушение; нет ничего непристойного, ничего бесчинного. Если же кто станет говорить, то все слова его звучат, как исполненные любомудрия; и, что достойно удивления, в таком случае бывают любомудрыми не только мужи, но и слуги и жены. Таково свойство скорби. Стараются утешить сетующего, высказывают множество мыслей, исполненных любомудрия. Тотчас начинаются молитвы, чтобы скорбь не выходила из пределов; с готовностью утешают страждущих; исчисляют множество примеров подобных же сетующих. Ведь, что такое человек? Исследую нашу природу.
4. Что такое человек? При этом раскрываю его жизнь и ничтожество, вспоминаю о будущем, о суде. Каждый отходит домой – с брака прискорбным, потому что сам он бывает в растроенном состоянии, а с сетования – радостным, потому что видит себя свободным от подобного бедствия и возвращается с душою, успокоившеюся от всякого неумеренного пожелания. Но что? Хочешь ли, сравним между собою темницы и зрелища, (эти места) одно – сетования, другое – удовольствия?
БЕСЕДА 43
"По прекращении мятежа Павел, призвав учеников и дав им наставления и простившись с ними, вышел и пошел в Македонию"(Деян.20:1).
1. Нужно было великое утешение после такого возмущения. Это и делает (Павел). Чтобы утешить учеников, он отправляется в Македонию и потом в Элладу. А как много он утешал их, послушай. "Пройдя же те места и преподав верующим обильные наставления, пришел в Елладу. Там пробыл он три месяца. Когда же, по случаю возмущения, сделанного против него Иудеями, он хотел отправиться в Сирию, то пришло ему на мысль возвратиться через Македонию. Его сопровождали до Асии Сосипатр Пирров, Вериянин, и из Фессалоникийцев Аристарх и Секунд, и Гаий Дервянин и Тимофей, и Асийцы Тихик и Трофим. Они, пойдя вперед, ожидали нас в Троаде" (ст. 2-5). Опять терпит гонение от иудеев и возвращается в Македонию. Но что это; (писатель) как будто называет Тимофея фессалоникийцем? Он не говорит этого. Они, говорит, "пойдя вперед", прежде него прибыли в Троаду. "А мы, после дней опресночных, отплыли из Филипп и дней в пять прибыли к ним в Троаду, где пробыли семь дней" (ст. 6). Мне кажется, что он старался проводить праздники в больших городах. Отплывает из Филипп, где случилось событие в темнице (Деян.16:16-32). Теперь уже в третий раз он был в Македонии; филиппийцы заслужили особенное, его внимание; потому он и останавливается там. "В первый же день недели, когда ученики собрались для преломления хлеба, Павел, намереваясь отправиться в следующий день, беседовал с ними и продолжил слово до полуночи" (ст. 7). Посмотри, как они все почитали маловажнее проповеди. Тогда была пятидесятница и день недельный, а он продолжает поучение до полуночи; он до того заботился о спасении учеников, что не умолкал и ночью, но тогда в особенности и беседовал, когда было спокойно. И смотри, как долго он беседует и притом после времени вечерней трапезы. Но диавол возмутил, хотя и безуспешно, это празднество, погрузив в сон одного слушателя и свергнув его вниз. А как это случилось, (писатель) повествует далее. "В горнице, где мы собрались, было довольно светильников. Во время продолжительной беседы Павловой один юноша, именем Евтих, сидевший на окне, погрузился в глубокий сон и, пошатнувшись, сонный упал вниз с третьего жилья, и поднят мертвым. Павел, сойдя, пал на него и, обняв его, сказал: не тревожьтесь, ибо душа его в нем. Взойдя же и преломив хлеб и вкусив, беседовал довольно, даже до рассвета, и потом вышел. Между тем отрока привели живого, и немало утешились" (ст. 8-12). Смотри, каково представленное здесь зрелище: ученики, говорит, "где мы собрались"; и каково знамение: "сидевший", говорит, "на окне" и притом в самую глубокую ночь. Такова (у них) была ревность к слушанию. Устыдимся же мы, которые не делаем этого и днем. Но тогда, скажешь, беседовал Павел, Что ты говоришь? И ныне беседует Павел, или лучше, и тогда, и теперь не Павел, а сам Христос, – и никто не слушает. Не на окне (мы сидим) теперь, ни голод, ни сон, ни теснота и ничто подобное не беспокоит нас, и, не смотря на то, не слушаем. Достойно удивленья, как он будучи юношею был не ленив, чувствуя наклонность ко сну не ушел, и видя опасность упасть не устрашился. А что он уснувши упал, не удивляйся этому; он уснул не по лености, а по естественной необходимости. Заметь, как пламенно они были усердны: они собирались в третьем этаже, так как церкви еще не было. "Не тревожьтесь", говорит, "ибо душа его в нем". Не сказал: он воскреснет, я воскрешу его, – но что? "Не тревожьтесь". Видишь, как он был не тщеславен, как готов доставить утешение. "Взойдя же", говорит, "и преломив хлеб и вкусив". Это прервало беседу, но не повредило. Видишь ли, как не роскошен их ужин? "И вкусив", говорит, "беседовал довольно, даже до рассвета, и потом вышел". Видишь ли, как они бодрствовали во всю ночь? Трапезы их были таковы, что и после них они оставались слушателями бодрыми и готовыми к слушанию. А мы чем отличаемся от псов? Видите ли, какое различие (между нами и ими)? "Между тем отрока привели живого, и немало утешились". Были весьма утешены как тем, что получили живым отрока, так и тем, что было знамение. "Мы пошли вперед на корабль и поплыли в Асс, чтобы взять оттуда Павла; ибо он так приказал нам, намереваясь сам идти пешком. Когда же он сошелся с нами в Ассе, то, взяв его, мы прибыли в Митилину" (ст. 13, 14). Павел часто разлучался с учениками. Так и теперь сам идет сухим путем, а они отправляются на корабле; легчайшее предоставляет им, а труднейшее избирает для себя; идет пешком, как для того, чтобы многое устроить (на пути), так и для того, чтобы они не отстали от него. "И, отплыв оттуда, в следующий день мы остановились против Хиоса, а на другой пристали к Самосу и, побывав в Трогиллии, в следующий день прибыли в Милит" (ст. 15). Смотри, как они поспешно отправляются за Павлом, не останавливаются, но проходят мимо островов. "Ибо Павлу рассудилось миновать Ефес, чтобы не замедлить ему в Асии; потому что он поспешал, если можно, в день Пятидесятницы быть в Иерусалиме" (ст. 16).
2. Для чего такая поспешность? Не для праздника, но для народа; он и тем хотел обратить иудеев, что уважал их праздники; и врагов хотел привлечь, а вместе с тем не оставлял и возвещать слово. Потому, посмотри, какая произошла польза, когда собрались все. Чтобы в то же время не оставить неустроенными дел в Ефесе, он распорядился иным образом. Но обратимся к вышесказанному. "Призвав учеников и дав им наставления и простившись с ними", говорит (писатель), "вышел и пошел в Македонию. Пройдя же те места и преподав верующим обильные наставления, пришел в Елладу". И здесь опять преподал назидание, доставив великое утешение. Смотри, как он везде действует словом, а не знамениями. "Он хотел", говорит, "отправиться в Сирию" Часто (писатель) представляет нам его отправляющимся в Сирию. Причиною были тамошняя церковь и Иерусалим: так сильно он желал устроить все и там. Троада была небольшой город; почему же они проводят в нем семь дней? Вероятно, он был велик по числу верующих. Пробывши семь дней, ночь на следующий день (Павел) посвятил на поучение: так тяжело было разлучиться ему с ними и им с ним! "Собрались", говорит, "для преломления хлеба". В то время, когда нужно было принимать пищу, (а было еще не поздно), он начал говорить и долго продолжал поучение. Таким образом, хотя они собрались собственно не для поучения, а для преломления хлеба, но он начал речь и продолжал ее. Смотри, как все участвовали в трапезе Павловой. Мне кажется, что он, и сидя за столом, занимался беседою, научая нас почитать все прочее маловажным. Представьте этот дом, где были свечи и множество народа, а Павел посреди всех говорил речь, где многие заняли сами окна, чтобы слышать эту трубу и видеть это благолепное лицо. Каковы должны быть поучаемые, и какое они получали удовольствие? Но почему он беседовал ночью? Потому, что ему предстояло отправиться и уже более не видеть их. Впрочем он не говорил этого им, как более слабым, а другим сказал. Притом совершившееся знамение сделало для них этот вечер навсегда памятным. Велико было удовольствие слушателей, если и, будучи прервано оно, потом опять продолжалось, так что этот случай послужил к чести учителя. С другой стороны отрок, умерший из желания слушать Павла, должен был послужить упреком для всех нерадивых. Для чего, скажешь, (писатель) излагает подробно, куда они прибыли и откуда отправились, где (Павел) останавливался и какие места проходил мимо? Чтобы показать, что он шел довольно медленно и проходил (некоторые места) по человеческому соображению. "Павлу рассудилось миновать Ефес, чтобы не замедлить ему в Асии". И хорошо: прибывши туда, он не мог бы не замедлить, потому что не захотел бы огорчить (учеников), которые стали бы просить его остаться. Или по этой причине, или потому, что спешил: "потому что он поспешал", говорит (писатель), "если можно, в день Пятидесятницы быть в Иерусалиме"; следовательно и поэтому он не мог оставаться (в Ефесе). Смотри, как и он руководится человеческими соображениями, и желает, и спешит, и часто не получает желаемого. Это для того, чтобы мы не подумали, будто он был выше человеческой природы. Святые и великие мужи имели одну и ту же с нами природу, но не одинаковое произволение; потому они и сподоблялись великой благодати. Смотри, как многое они делали и сами собою. Потому он и говорил: "мы никому ни в чем не полагаем претыкания", и еще: "чтобы не было порицаемо служение" (2Кор.6:3). Вот и беспорочная жизнь, и великое снисхождение. Это и называется благоустроением (себя), чтобы стоять на высшей степени высокой добродетели и смиренномудрого снисхождения. Послушай, как тот, кто стоял выше заповедей Христовых, был и смиреннее всех. "Для всех я сделался всем", говорит он, "чтобы спасти по крайней мере некоторых" (1Кор.9:22). Он сам подвергал себя опасностям, как говорит в другом месте: "в великом терпении, в бедствиях, в нуждах, в тесных обстоятельствах, под ударами, в темницах, в изгнаниях, в трудах, в бдениях, в постах" (2Кор.6:4,5). Велика была любовь его ко Христу. Если бы ее не было, то все было бы напрасно – и распорядительность, и беспорочная жизнь, и преодоление опасностей. "Кто изнемогает", говорит он, "с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся?" (2Кор.11:29).
3. Будем и мы, увещеваю вас, подражать этим словам и подвергать себя опасностям за наших братий. Предстоит ли огонь, или меч, – бросься на них, возлюбленный, чтобы спасти твоего сочлена; бросься, не бойся. Ты ученик Христа, положившего душу Свою за братий, – соученик Павла, восхотевшего потерпеть тысячу бедствий за своих врагов и гонителей; исполнись ревности, подражай Моисею. Он увидел обижаемого и отомстил, презрел царскую роскошь, для угнетенных сделался беглецом и скитальцем, лишился родных и своего дома, провел столько времени в чужой стране, и не упрекал себя, не говорил: что это? – я пренебрег царство, такую честь и славу; решился отомстить за угнетаемых, а Бог не призрел на это и не только не возвратил меня к прежней чести, но сорок лет я проживаю в стране чуждой. И было бы правильно, – потому что не получил награды. Но ничего такого он не сказал и не подумал. Так и ты, когда, делая добро, потерпишь какое-нибудь зло, хотя бы на долгое время, не соблазняйся и не смущайся; тебе непременно воздаст Бог. Чем долее медлить это воздаяние, тем большее будет приращение. Итак, будем иметь душу сострадательную, будем иметь сердце способное сочувствовать страждущим; не будем жестокими и бесчеловечными. Хотя бы ты не мог оказать никакой помощи, – плачь, скорби, сетуй о случившемся, – и это не останется бесполезным для тебя. Если мы должны сострадать тем, которые праведно наказываются Богом, то тем более тем, которые несправедливо терпят от людей. "Не объявляйте об этом в Гефе", говорит (пророк), "не плачьте там громко; но в селении Офра покрой себя пеплом. Переселяйтесь, жительницы Шафира, срамно обнаженные; не убежит и живущая в Цаане; плач в селении Ецель не даст вам остановиться в нем" (Мих.1:10,11) [чтение этого места у св. И. Златоуста весьма значительно отличается от чтения в церковнославянском]. Иезекииль упрекает в том, что они не были сострадательны. Что говоришь ты, пророк? Бог наказывает, а я должен сострадать наказываемым? Да; этого желает наказывающий; Он и сам не радуется, когда наказывает, но также весьма скорбит. Если же и сам наказывающий не радуется, то не радуйся и ты. Но, скажешь, когда наказываются справедливо, то конечно не должно скорбеть? Должно скорбеть о том, что они сделались достойными наказания. Скажи мне: когда ты видишь, как сыну твоему делают прижигание или отсечение, неужели ты не скорбишь? Конечно скорбишь и не говоришь сам себе: что это? – отсечение послужит к излечению, прижигание к выздоровлению; но, услышав его рыдания от нестерпимой боли, ты скорбишь, и надежда на выздоровление не может преодолеть естественного сострадания. Так и здесь, хотя бы наказывались для исправления, мы должны оказывать им братское расположение и отеческую любовь. Наказания Божии – это как бы отсечения и прижигания; но потому мы и должны плакать, что они заболели, что имеют нужду в таком врачевании. Когда кто страдает для венцов, тогда не скорби, как напр. Павел или Петр; но когда кто терпит достойное наказание, тогда плачь, тогда скорби. Так поступали и пророки. Потому один из них и сказал: "о, Господи Боже! неужели Ты погубишь весь остаток Израиля" (Иез.9:8)! Мы часто видим наказываемых убийц и других преступников, и сожалеем и скорбим. Не будем рассудительны чрез меру; но будем милостивы, чтобы и нам быть помилованными. Ничто не может сравняться с этим благом, ничто так не выражает наших человеческих свойств, как милосердие, как человеколюбие. Потому и законы предоставляют всякое (наказание) палачам, обязывая судию только произнести приговор к наказанию, а самое исполнение возлагая на них. Так, хотя бы наказание было справедливо, наказывать не свойственно душе любомудрой, но для этого требуется кто-нибудь другой. Потому и Бог наказывает не сам, но чрез ангелов. Следовательно ангелы – палачи? Да не будет! – я не говорю этого; но они – силы, служащие и для исполнения наказания. Когда был разрушаем Содом, все совершено чрез ангелов; когда Египет, – чрез них же. "Ярость и гнев и скорбь, низведенные чрез ангелов (посылающих) бедствия" (Пс.77:49). Но когда нужно было спасти, тогда действует Он сам; так Он послал Сына Своего для спасения рода. И опять: "пошлет Сын Человеческий Ангелов Своих": соберите "делающих беззаконие" (Мф.13:41,42). А касательно праведников не так, но: "кто принимает вас, принимает Меня" (Мф.10:40). И еще: "связав ему", говорит, "руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю" (Мф.22:13). Смотри, здесь действуют слуги. А когда нужно наградить, сам награждает, сам говорит: "приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира" (Мф.25:34). Когда нужно было беседовать с Авраамом, то приходит сам; а когда – идти в Содом, то посылает служителей, подобно тому, как судия поставляет исполнителей казни. И еще: "хорошо, добрый и верный раб", говорит, "в малом ты был верен, над многим тебя поставлю". Этого восхваляет сам, а раба лукавого не сам, но слуги связывают (Мф.25:21-30). Зная это, не будем радоваться о тех, кого постигают наказания; но будем жалеть их, будем скорбеть, будем плакать о них, чтобы и за это получить нам воздаяние. Ныне многие радуются даже о тех, которые терпят зло несправедливо. Но мы не будем так поступать; напротив будем оказывать им всякое сострадание, чтобы и нам сподобиться человеколюбия Божия, благодатию и человеколюбием Единородного Его, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
БЕСЕДА 44
"Из Милита же послав в Ефес, он призвал пресвитеров церкви, и, когда они пришли к нему, он сказал им: вы знаете, как я с первого дня, в который пришел в Асию, все время был с вами, работая Господу со всяким смиренномудрием и многими слезами, среди искушений, приключавшихся мне по злоумышлениям Иудеев; как я не пропустил ничего полезного, о чем вам не проповедывал бы и чему не учил бы вас всенародно и по домам, возвещая Иудеям и Еллинам покаяние пред Богом и веру в Господа нашего Иисуса Христа. И вот, ныне я, по влечению Духа, иду в Иерусалим, не зная, что там встретится со мною; только Дух Святый по всем городам свидетельствует, говоря, что узы и скорби ждут меня. Но я ни на что не взираю и не дорожу своею жизнью, только бы с радостью совершить поприще мое и служение, которое я принял от Господа Иисуса, проповедать Евангелие благодати Божией. И ныне, вот, я знаю, что уже не увидите лица моего все вы, между которыми ходил я, проповедуя Царствие Божие. Посему свидетельствую вам в нынешний день, что чист я от крови всех, ибо я не упускал возвещать вам всю волю Божию" (Деян.20:17-27).
1. Смотри, как (Павел) спешит отправиться и вместе не оставляет ничего без внимания, но благоустрояет все. Он призвал к себе предстоятелей (Церкви) и излагает пред ними вышесказанное. Достойно удивления, как он, будучи поставлен в необходимость сказать о себе что-либо великое, старается сохранить смирение. Подобно этому Самуил, намереваясь передать власть Саулу, говорил пред иудеями: "свидетель на вас Господь, и свидетель помазанник Его в сей день, что вы не нашли ничего за мною. И сказали: свидетель" (1Цар.7:5); и Давид, когда ему не доверяли, говорил: на пастбище я пас овец отца своего и "приходил лев или медведь и уносил овцу из стада, то я гнался за ним и нападал на него и отнимал из пасти его; а если он бросался на меня, то я брал его за космы и поражал его и умерщвлял его" (1Цар.17:35); и сам Павел в послании к Коринфянам говорит: "дошел до неразумия, хвалясь; вы меня к сему принудили" (2Кор. 12:11). Также поступает и Бог; не без причины говорит о самом Себе, но когда не веруют Ему, тогда и исчисляет Свои благодеяния (Иез.16:6). Смотри, что и здесь делает (Павел): во-первых, он ссылается на их свидетельство, чтобы ты не подумал, что он хвалит сам себя, называет слушателей свидетелями сказанного, в удостоверение того, что он не лжет пред ними. Вот доблесть учителя, – когда он может представить учеников свидетелями добрых дел своих! И то удивительно, что он провел в таких делах не один день и не два, но много лет. "Вы знаете", говорит, "все время был с вами". Хочет убедить их, чтобы они мужественно переносили все, и разлучение с ним и предстоящие опасности, подобно как было при Моисее и Иисусе (Навине). И смотри, что он далее прибавляет. "Все время был с вами, работая Господу со всяким смиренномудрием". Смотри, что особенно свойственно начальствующим, именно: ненавидеть гордость; это особенно нужно начальствующим, потому что самые обстоятельства располагают предаваться гордости. Это есть основание доброго, как и Христос говорит: "блаженны нищие духом" (Мф.5:3). Сказал не просто: "со смиренномудрием", но: "со всяким". Ведь есть много видов смиренномудрия; смиренномудрие можно видеть в слове и в деле, в отношении к начальникам и в отношении к подчиненным. Хотите ли, я представлю вам образцы смиренномудрия? Иные бывают смиренны со смиренными и надменны с надменными; это – не смиренномудрие. Другие бывают не таковы, но относительно каждого лица в разное время наблюдают и смирение и важность; это преимущественно и есть смиренномудрие. Желая научить их этому, он наперед полагает основание для устранения подозрения, чтобы не подумали, что он гордится. Если, говорит, я жил "со всяким смиренномудрием", то не по гордости говорю то, что говорю. Вместе с тем (выражает) кротость свою: "с вами", говорит, "работая Господу", представляя их сообщниками своими в этом добром деле. Так, общение всегда есть благо. Представляет добрые дела свои общими и не приписывает себе никакого преимущества. Неужели же, скажешь, он мог гордиться пред Богом? Есть много людей, которые гордятся и пред Ним; но он не гордился даже и пред учениками своими. Вот достоинство учителя: назидать учеников собственными добродетелями! Далее говорит о своем мужестве, но также смиренно: "многими слезами, среди искушений, приключавшихся мне по злоумышлениям Иудеев". Видишь ли, как он скорбит о случившемся? Здесь он, по-видимому, выражает свое сострадание; он страдал за погибающих, за самих виновников (напастей), а о случившемся с ним самим радовался; он был из лика тех, которые радовались, "радуясь, что за имя Господа Иисуса удостоились принять бесчестие" (Деян.5:41). И в другом месте он говорит: "ныне радуюсь в страданиях моих за вас" (Кол.1,24); и еще: "кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу" (2Кор.4:17). Это говорил по смирению; а здесь показывает свое мужество, и не столько мужество, сколько терпение, и как бы так говорит: я тяжко страдал, но с вами, и, что особенно тяжело, от иудеев. Заметь, какие здесь он означает свойства учительства: любовь и мужество. "Как я", говорит, "не пропустил ничего". Этим выражает, как он был чужд зависти и лености. "Полезного". Хорошо и это сказано, иному ведь и не следовало учиться. Как скрывать что-нибудь есть признак зависти, так и говорить все есть знак безумия. Потому и присовокупил: "полезного", и изъяснил, что он не говорил только, но и "учил", – я, говорит, делал это не небрежно. А что здесь именно такой смысл, послушай далее; далее он говорит: "всенародно и по домам", и этим выражает свое продолжительное старание, великое усердие и неутомимость. "Возвещая Иудеям и Еллинам". Не вам только, говорит, но и эллинам. Здесь (показывает) свое дерзновение и то, что мы должны говорить, хотя бы и не видели никакой пользы; это и значит свидетельствовать, если мы говорим пред людьми, не внимающими нам; слово: "возвещая" по большой части имеет такой смысл. "То свидетельствуюсь", говорит Моисей, "небом и землею" (Втор.4:26). Так и здесь: "возвещая", говорит, "Иудеям и Еллинам покаяние пред Богом".
2. Что ты свидетельствовал? Чтобы имели попечение о жизни, чтобы покаялись и пришли к Богу. И иудеи не знали Его, потому что не знали Сына и не имели (добрых) дел и веры в Господа Иисуса. Для чего же ты говоришь это? Для чего напоминаешь об этом? Не случилось ли чего-нибудь? Не находишь ли нужным – в чем-нибудь упрекнуть их? Тронув наперед ум их, он потом продолжает: "и вот, ныне я, по влечению Духа, иду в Иерусалим, не зная, что там встретится со мною; только Дух Святый по всем городам свидетельствует, говоря, что узы и скорби ждут меня. Но я ни на что не взираю и не дорожу своею жизнью, только бы с радостью совершить поприще мое и служение, которое я принял от Господа Иисуса, проповедать Евангелие благодати Божией" (ст. 22-24). Для чего он говорит это? Для того, чтобы научить их быть готовыми на опасности, и явные и тайные, и во всем повиноваться Духу. Также изъясняет, что его ожидает нечто великое. "Только", говорит, "Дух Святый по всем городам свидетельствует, говоря". Чтобы показать, что он отправляется добровольно, и чтобы ты не думал об узах или необходимости, говорит: "по всем городам". Потом присовокупляет: "но я ни на что не взираю и не дорожу своею жизнью, только бы с радостью совершить поприще мое и служение, которое я принял от Господа Иисуса". Видишь ли, что это слова не плачущего, но смиренно рассуждающего, поучающего других и состраждущего случившемуся? Не сказал: мы скорбим, а нужно терпеть, но: я и не думаю о том. Этими словами опять он не превозносит себя самого, а научает их, как прежде смиренномудрию, так теперь мужеству, дерзновению, и как бы так говорит: я не предпочитаю первое последнему, но более всего думаю о том, чтобы "совершить поприще мое и служение". Не сказал: проповедать или научить, но: "проповедать Евангелие благодати Божией". Далее намеревается сказать нечто более поразительное, именно: "чист я от крови всех"; потому предуготовляет их и показывает, что более ничего не остается. Намереваясь возложить на них все бремя и всю ношу, он наперед трогает их душу словами: "и ныне, вот, я знаю, что уже не увидите лица моего все вы" (ст. 25), И потом произносит: "чист я от крови всех" (ст. 26). Сугубая скорбь оттого, что "лица его" они уже не увидят, и оттого, что они "все" (не увидят): "вот, я знаю", говорит, "что уже не увидите лица моего все вы, между которыми ходил я, проповедуя Царствие Божие". Потому я не напрасно свидетельствую пред вами, как уже навсегда отсутствующий. "чист я от крови всех, ибо я не упускал возвещать вам всю волю Божию" (ст. 27). Видишь ли, как он устрашает и поражает удрученные скорбью души их? И хорошо, потому что это было необходимо. "Не упускал", говорит, "возвещать вам всю волю Божию". Следовательно, не возвещающий виновен в крови, т.е. в убийстве. Ничего не может быть ужаснее этого. Он показывает, что и они, если не делают этого, то виновны в крови. По-видимому, он защищает себя, но вместе и устрашает их. "Итак внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святый поставил вас блюстителями, пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Себе Кровию Своею" (ст. 28). Видишь ли, что он дает две заповеди? Бесполезно как исправлять только других, – боюсь, говорит он же, "дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным" (1Кор.9:27), – так и заботиться только о самом себе. Последнее свойственно самолюбцу, который ищет только полезного для него самого и подобен человеку, закопавшему талант в землю. Говорит об этом (Павел) не потому, будто наше спасение важнее (спасения) стада, но потому что, когда мы внимаем себе, тогда получает пользу и стадо. "В котором Дух Святый поставил вас блюстителями, пасти Церковь Господа и Бога". Смотри, сколько побуждений. Вы, говорит, получили рукоположение от Духа; это означает слово: "поставил". Вот первое побуждение. Потом: "пасти Церковь Господа и Бога", вот второе. А третье заключается в том, что говорит далее: "которую Он приобрел Себе Кровию Своею". Много убеждения в словах, которые показывают драгоценность предмета, и не малой мы подвергаемся опасности, если Господь для Церкви не пощадил собственной крови, а мы не имеем никакого попечения о спасении братий. Он пролил кровь Свою, чтобы примирить врагов; а ты не можешь поддерживать любовь даже с друзьями? "Ибо я знаю, что, по отшествии моем, войдут к вам лютые волки, не щадящие стада" (ст. 29). Представляет им новое побуждение, указывая на будущее, подобно как и в другом месте говорит: "наша брань не против крови и плоти" (Еф.6:12). "По отшествии моем", говорит, "войдут к вам лютые волки, не щадящие стада". Двоякое бедствие: и его не будет, и другие станут нападать. Для чего же ты отходишь, если предвидишь это? Дух, говорит, влечет меня.
3. Смотри, не просто сказал: "волки", но прибавил: "лютые", желая выразить их силу и свирепость; а что всего тяжелее, эти волки, говорит, "и из вас самих восстанут люди": это особенно тяжко, когда бывает междоусобная брань. Хорошо сказал: "бодрствуйте", показав этим, что предмет заслуживает особенного внимания, – это именно Церковь, – что угрожает великая опасность, – так как (Господь) искупил ее кровию, – и что брань будет великая и сугубая. Это он выразил словами: "и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою" (ст. 30). Далее, после того, как устрашил их словами: "лютые волки" и: "и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно", как бы отвечая на чей-нибудь вопрос: что же будет, кто станет охранять нас? – говорит: "посему бодрствуйте, памятуя, что я три года день и ночь непрестанно со слезами учил каждого из вас" (ст. 31). Смотри, как чрезвычайны были дела его: "день и ночь непрестанно со слезами учил каждого из вас". Он не тогда только оказывал попечение, когда видел многих, но не оставлял делать все это и для одной души. Таким образом, он и соединил их. А сами слова означают следующее: довольно сделано с моей стороны; я три года оставался (с здешними верующими), довольно они утверждены, довольно укоренены. "Со слезами", говорит. Видишь ли, что для этого (он проливал) слезы? Так будем поступать и мы. Если нечестивый не скорбит, скорби ты: тогда, может быть, станет скорбеть и он. Подобно как больной, когда видит врача принимающим пищу, чувствует и сам расположение к тому же, так будет и здесь: если он увидит тебя плачущим, то смягчится, сделается человеком добрым и кротким. "Не зная", говорит, "что там встретится со мною". Что? Не потому ли ты и отходишь? Нет; напротив, я очень знаю, "узы и скорби ждут меня". Я знаю, что меня ожидают искушения, но какие, не знаю; а это еще тяжелее. Впрочем, не подумайте, что я, говоря это, сокрушаюсь: я "не дорожу своею жизнью". Говорит это для того, чтобы ободрить их ум и научить не только не убегать (от опасностей), но и мужественно переносить их. Потому и называет дело свое "поприще" и "служение", течением означая блеск его, а службою – обязанность. Я служитель, говорит, и ничего более. Утешив их, чтобы они не скорбели о страданиях его, сказав, что он переносит их "с радостью", и, показав (происходящие от того) плоды, он потом и высказывает мысль прискорбную. Делает это для того, чтобы не слишком отягчить ум их. Какая же это мысль? Следующая: "и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно". Как, скажет кто-нибудь, – ты думаешь о себе так много, что если отойдешь, то и мы лишимся жизни? Нет, говорит, не то я говорю, чтобы мое отсутствие имело такие последствия, – но что? "И из вас самих восстанут люди" некоторые. Не сказал: по причине отшествия моего, но: "по отшествии моем", т.е. после отправления, как это уже и случалось; если же случалось доселе, то тем более случится после. Далее (показывается) цель: "дабы увлечь учеников за собою". Так, ереси бывают не для чего иного, как для этого. Вместе с тем и утешение: "которую Он приобрел Себе", говорит, "Кровию Своею". Если Он приобрел ее кровию моею, то, конечно, защитит ее. "День и ночь", говорит, "непрестанно со слезами учил". Это справедливо можно было бы сказать и нам. Слова его по-видимому относятся собственно к учителям, но вместе с тем они относятся и к ученикам. Для чего я говорю, увещеваю, плачу день и ночь, если ученик не слушает? Потому, чтобы кто не подумал в свое оправдание, что достаточно только быть учеником, хотя и без послушания, (Павел) сказавши: "свидетельствую", присовокупил: не упускал возвещать вам. Дело учителя – только возвещать, проповедовать, научать, не умолкать, увещевать день и ночь; если же при всем этом не будет никакого успеха, то сами знаете, что следует. Тогда будет другое оправдание: "что чист я от крови всех". Не думайте, что это сказано только в отношении к нам; эти слова относятся и к вам, чтобы вы были внимательны к тому, что говорится, чтобы не уклонялись от слушания.
Что мне делать? Вот я каждый день, сколько есть у меня силы, взываю: отстаньте от зрелищ, – а многие смеются над нами; отстаньте от клятвы, от любостяжания, и множество мы предлагаем увещаний, – и никто не слушает. Но я не беседую ночью? Желал бы я делать это и ночью и при ваших трапезах, если бы было возможно разделиться мне на тысячи частей, придти к вам и беседовать; но если и теперь, когда мы призываем вас однажды в неделю, вы ленитесь, и одни вовсе не приходите, а другие пришедши отходите, не получив никакой пользы, то чего вы не сделали бы, если бы мы совершали это постоянно? Что же нам делать? Многие, я знаю, даже поносят нас за то, что мы всегда говорим об одном и том же: так мы надоели им! Но виною этому не мы, а сами слушатели. Кто исправился, тот радуется, слыша одно и тоже, – потому что слышит как бы похвалы себе; а кто не хочет исправиться, тот тяготится и, услышав о чем-нибудь только дважды, воображает, что слышит это много раз. "Чист я", говорит, "от крови всех".