Творения Великих.Связанные
Шрифт:
– Валери, я люблю вашего сына.
Признание разнеслось по комнате, разрезая слух, но Валери не обернулась. Так и осталась стоять ко мне спиной, и я понимала – сражаться с ней бессмысленно. Она ни за что не уступит. Уж точно не человечке.
Голова у меня обреченно поникла, и я попыталась выбраться из объятий Леонарда, чтобы тихонько уйти. Вот только куда? Куда мне идти? Без Велора я сама себе чужая.
– Элиза, – послышался хриплый шепот. – Элиза…
Валери бросилась к Велору, едва тот приоткрыл мутноватые глаза.
– Сынок, – бережно взяла она его лицо в свои тонкие, словно лезвия, пальцы. – Родной мой!
Дракула слабенько скривил губы. Эда тоже рванула к брату и уселась на постель, а я стояла и не знала, что делать мне.
– Элиза… Где она? – Велор попытался встать, но матушка легонько толкнула его на подушку.
– Лежи, – погладила она его по голове. – Ее больше не будет в нашей жизни. Все хорошо, милый. Теперь все будет хорошо.
Велор в одночасье широко распахнул глаза.
– Что с ней? – жестко проговорил он. – Где она?
Так говорить мог только мой Дракула: хлестко, больно, требовательно.
Эдмонд легонько вырвал меня из объятий Леонарда и подвел к постели. Идти мне было сложно, я уже вновь от холода не чувствовала ног, да и Валери прожигала во мне дыру взглядом.
– Слава Соресу, – выдохнул Велор, увидев меня. Силы вновь его покинули, и он рухнул на сырую подушку.
– Велор, – мягко проворковала мать, – прошу тебя, одумайся! Мы не можем позволить себе еще раз пострадать из-за человека! Отец…
– Отец погиб не из-за человека, мама, и даже не из-за Натаны, – прикрыв глаза, процедил Велор. – Он погиб из-за меня. Из-за моей глупости и высокомерия. И винить в этом больше некого.
Эдана приложила руки ко рту. Ее обуял ужас, и я понимала почему.
– Нет, нет, – мягко гладила Валери сына по лбу, но тот только морщился. – Велор, ты ни в чем не виноват! Я ни в чем не виню тебя, сынок! Не смей так думать!
– В гибели отца виновна Федерация, – твердо проговорил Эдмонд, испугав меня. Я успела позабыть, что он до сих пор у меня за спиной. – Ты оказался лишь инструментом в их руках. Его смерть… это не твоя вина и ноша, Велор. Ты не должен ее нести на себе.
Дракула пристально поглядел на брата. Тот, словно обмениваясь с ним мыслями, кивнул, и брюнет выдохнул, будто наконец-то впервые за много лет расслабился. По его виску скатилась капелька пота.
– Сын, – снова огладила Валери лоб и щеки Велора.
– Мама, позволь остаться нам с Лизой наедине, – слабо попросил он.
– Нет. Не позволю.
Велор, собрав последние силы, поглядел на мать, а затем на Эдмонда. Тот снова, словно прочитав мысли брата, подошел к матери и положил руку ей на плечо.
– Прошу! – взмолилась женщина. – Одумайся!
Эд крепче сжал плечико матери и помог встать. Валери покорно побрела вслед за сыном. На ее лице отражалось искреннее недоумение и отчаяние. Лео последовал за ними.
Едва все вышли, и Эдана притворила за собой дверь, я уселась на край постели Велора и приложила руку к его мокрому лбу. По пальцам в одночасье заструилось живое тепло, которое стремилось заполнить меня изнутри до краев и согреть.
Дракула с облегчением застонал.
– У тебя губы синие, – отметил он, через силу улыбаясь.
Я улеглась рядышком на его односпальную кровать. Велор снова застонал и дернулся.
– Ты точно еще жива? Ты ледяная, словно труп.
– Еще немного, и я стала бы трупом, – проговорила тихонько, намекая на решительность и ярость Валери.
Дракула посмеялся. Крепко обнял меня, и мне стало теплее в ту же секунду. Я словно оттаивать начала.
– Ты мне снилась, Элиза, – проговорил он хрипло, и я уткнулась носом ему в грудь.
Волна жара окатила с головы до ног, будто возвращая в тело положенное тепло. Дрожь унялась, задушенная мужскими объятиями, но спустя минуту-другую захват Велора начал слабеть. Вампирюга засыпал, мелко вздрагивая.
Я тоже начала проваливаться во тьму, но не ледяную. На сей раз это был просто сон.
***
Я открыла глаза. Лампа на столе Велора неизменно светила, но меня разбудил отнюдь не рассеянный свет.
От удивления я чуть не вскрикнула! Рывком уселась в постели и уставилась на стол. На нем, мягко трогая лапкой карандаши и ручки в органайзере, сидела рысь! Она была соткана словно из тени и дыма.
– Что за…
Не обращая на меня внимания, рысь продолжала играть с карандашами, а затем, когда мое удивление и замешательство достигло апогея, мягко протянула.
– Дети, дети, – она перевела раскосые глазки на меня, – когда же вы начнете внимать словам старших?
Я недоуменно покачала головой, а рысь легко, словно перетекая, спрыгнула со стола и принялась бродить по комнате, принюхиваясь и осматриваясь.
– Кто вы? – я поперхнулась.
Почему-то обращаться на «вы» к этой представительнице семейства кошачьих мне казалось совершенно уместным и необходимым.
– Гораздо важнее, кто вы, – промурлыкала кошка, хитро щурясь.
«Аяла! – снизошло на меня озарение. – Так она говорила Дракуле при первой встрече».
– Но как… Но что…– заикалась, развела я руками.
Рысь уселась передо мной.
– Вы разрушили щит, – с осуждением протянула она, издав вибрирующий звук. – Нехор-р-рошо.
Мы разрушили щит? Так вот почему Велор, прежде чем потерять сознание, назвал себя идиотом. Он понял, что натворил!
Я испугалась.
– И что же теперь?
– Ничего, – снова принялась бродить по комнате кошка. – Ваши души теперь вовек не отпустят друг друга. Они причинили друг другу боль, но сплелись навеки. Вы могли погибнуть. Нехор-р-рошо.