Твой час настал!
Шрифт:
Филарет ответил:
— Вы уже грозили Польшей. Мы готовы даже к смерти ради нашей православной веры!
— И до смерти вам не далеко. Король милостив, он ограничился отсылкой вас в Польшу. Вы это сейчас увидите!
По знаку Льва Сапеги в переговорный шатер вошли жолнеры. Они взяли послов под стражу и развезли по их шатрам. Время шло, на переговоры не звали и в Польшу не везли.
Дождались половодья. Размокли зимние дороги. На Днепре ломало лед. Послов привезли к Льву Сапеге. Канцлер, гетман Ходкевич, Потоцкие встретили послов хмуро. Послы расселись. Голицын развернул свиток договора о приглашении на царство королевича
— Убери! — грубо сказал Лев Сапега. — Ныне речь не об этом! Хочу спросить послов, известно ли им, что произошло в Москве?
Голицын ответил:
— Откуда нам может быть известно, что происходит в Москве? К нам и птица не пролетит. Держите нас, как пленников.
— Вас в темнице впору держать! — раздраженно молвил Ян Потоцкий.
Лев Сапега продолжал:
— Темница не минет их за измену! В Москве московские люди подняли мятеж. Сожгли город. Людская кровь и пожар на вас послы!
Послы онемели. Филарет крестился.
— Всему причина ваше, послы, упрямство.Вам и патриарху Гермогену отвечать перед Богом и нашим королем!
Голицын воскрикнул:
— Побойтесь Бога! О чем вы говорите? Ваше войско сожгло Москву. Со времен набега диких татар такого не случалось.
— Город сожгли московские люди. Что сталось, так тому и быть. Король хочет знать, как унять кровопролитие и остановить мятежников?
Ответил Филарет:
— А как нам знать? Нас отправила вся земля, а ныне она восстала. Как нам говорить от имени восставших, мы их не знаем. Нас послали московские люди и бояре по воле патриарха.
— Патриарх взят под стражу, как подстрекатель мятежа. Он ни нам, ни вам не указ!
— Если патриарх взят под стражу, то и мы никому не указ.
Сапега наступал.
— Вы пришли от московских бояр, от князя Мстиславского...
— Оставьте его себе! — раздраженно воскликнул Василий Голицын. — Мстиславский уже никто и ничто. И мы не знаем за кого себя признавать. О Смоленске мы уже говорить не можем. Нам остается отъехать в Москву.
— В Москву? — прорычал Лев Сапега. — В Москве и без вас хватает крамольников. Последний раз спрашиваю: хотите впустить в Смоленск королевских людей?
— Нет! — твердо ответил Филарет
— Нет! — подтвердил Василий Голицын.
— Смеху подобно! С чего начали к тому и пришли! Воры вы, а не послы!
Послов отвели в их шатры. Слуг митрополита, князя Голицына, князя Мезецкого и дьяка Луговского вывели к берегу Днепра и порубили саблями.
Под крутым берегом весельный струг с прямым парусом. Послов погнали с глинистого обрыва к стругу. Глина разъезжалась под ногами. Они падали, жолнеры, похохатывая, поднимали их тычками копий.
По Днепру сплывали вниз льдины. Вода стояла высоко. Затопила прибрежный кустарник. Над бескрайней водой тянулись с юга журавлиные треугольники, стаи гусей и уток. С неба падал разноситый переклик лебедей — «клинг-кланг-клинг-кланг». Голицын говорил сотоварищам:
— Волком пришел король на нашу землю. Оказался сатанинским оборотнем и хотел своим прельщением открыть ворота Смоленска и захватить русскую землю. И с королевичем — обман. Везде обман и прельщение. Василия Шуйского пленником привели. Не король его пленил, мы его с царства свели.
— За Михаила Скопина ему воздано Господом!
Василий Голицын продолжал сокрушаться.
— Сами себя обманули. Негоже за свою глупость на Сигизмунда пенять. Приемлю без ропота на
Послы сетовали на себя, в не малой досаде на себя пребывал и король Сигизмунд. Войско требовало жалования, а папский престол не расщедрился на субсидии. Королю уже не до амбиций. Обратился он с предложением к гетману Жолкевскому возглавить войско, подавляя в душе на него ярость за сбывавшееся пророчество неудачи похода на Московию. Послал за ним гонцов, те вернулись с отказом гетмана. Осталась последняя надежда взять Смоленск приступом, чего бы это не стоило.
Отчаяние вело короля и его войско на приступ. Отчаяние поднимало на стены и защитников Смоленска. И приступы, и вылазки, и ядра, залетавшие в го-род, а еще более болезни, проредили ряды осажденных. Уже не хватало ратных людей, чтобы прикрыть стены на всем их протяжении.
Польские воеводы решили на этот раз приступать к городу со всех сторон. Распыляя свои силы, они растаскивали и силы защитников города.
Подкопов не делали, полгая, что смоленские слухачи их обнаружат. Надеялись, взобравшись на стены, в рукопашном бою сбить со стен смольнян. Расчитывая на удачу, решили сточную канаву, что шла из-под стены, забросать порохом и поджечь его. Хотя бы этим устрашить смольнян.
В ночь со 2-го на З-е июня, едва забрезжил рассвет, поляки со всех сторон двинулись на приступ. В городе загремел набат.
На западную стену по приставным лестницам поднялись польские пехотинцы. Вел их Стефан Потоцкий. Ранее ни при одном приступе подняться на стены не удавалось. Стены широкие, было где развернуться польским рубакам. И все же исход этого прорыва оставался неясным.
В это время поляки, накатив бочки с порохом в сточную канаву, подожгли порох. Вырвало кусок стены. И опять же не пролом решил дело. От взрыва загорелись Княжеские ворота и вспыхнули перекрытия в башне. В башне хранился порох. Пламя достало его. Город сотряс мощный взрыв. Огонь перекинулся в город. Ветер понес огонь по городским улицам. Стефан Потоцкий со своими ратниками стеснил со стены смольнян и ворвался в город. В городе полыхал пожар. В нем сгорали и его защитники и его жители. Люди бежали в соборную церковь и в Архирейские палаты. В подвалах Архирейских палат хранились ценности жителей и запасы пороха. От жара и искр порох вспыхнул. Архирейские палаты подняло на воздух и обрушило на собор. От сотрясения рухнула стена собора. Камни придавили множество людей. Поляки вломились в собор. Смольняне лежали ничком на каменном полу. В царских вратах стоял в белых одеждах, воздев крест, архиеписком Сергий. Но и воздетый крест не остановил избиения.
Город не был взят. Город сгорел и превратился в пепелище. В огне во славу королю погибли почти все защитники Смоленска.
Воевода Шеин сдался. Не ради себя, а ради своих детей.
В королевском стане разгорелись споры: возвращаться ли победителями в Польшу или идти на помощь Гонсевскому и его воинству, осажденному в Московском Кремле.
Королю очень хотелось вернуться в Вильно триумфатором. Москва это испытание судьбы. Король повелел идти в Польшу, уверовав, что Гонсевский удержит Москву, пока в Польше соберется войско для окончательного покорения Московии.