Твой час настал!
Шрифт:
Шаховской поднял руку с царской печатью, подержал ее на виду, положил в кашель и воскликнул:
— Постоим же, братие, за нашего прирожденного государя!
Ответили:
— Стоять будем до смерти!
Шаховской торжествовал. Угадал свою минуту.
— Сотворим же отмщение злодеям! Что мне довести царю Дмитрию Ивановичу?
В толпе прошелестело, как урчание грома: «Поднимемся»
Вечером Шаховской пировал в воеводской избе со своими сотоварищами по походу Дмитрия на Москву. Когда гости разошлись, молвил Молчанову:
— Оять ты не угадал, Михайло. Боялся, что каменьями закидают, а
— Любовался я, князь, на тебя! Сам чуть было не поверил, что улетел наш сокол от старого ворона. Где же нам ныне сокола ловить?
— Имелся бы трон, а задница, что б на троне рассесться, всегда отыщется, не затеряется в нетях.
С утра колокола разнесли благовест над Угличем.
Архимандриты Спасского и Андроньевского монастырей помалкивали всю дорогу. Воротынский и Шереметев любопытствовали у Филарета, можно ли будет по скелету и костям установить сам ли царевич заклался или был зарезан. Филарет уходил от ответа, а когда очень насели с расспросом, упрекнул:
— В тот час, когда вы крест целовали царю Дмитрию, знато было ли — самозаклался царевич или был зарезан?
— На чудо надеялись...
— А о том, не подумали, не сатана ли вам подставил его для крестного целования?
Ночью, перед сном, посетил Филарета протоирей Спасской церкви, что стояла возле палат, где проживала семья Нагих с царицей. Филарету не стоило труда догагадаться, что Шуйский озаботился упредить духовных и городские власти в Угличе о приезде своих посыльных. Стало быть, подготовлено действо для обретения мощей.
— Могилу нашли? — сросил Филарет.
Протоирей пытливо взглянул на Филарета, перекрестился и ответил:
— Сама себя оказала могилка! Чудо явилось. Как пришло повеление от царя Василия Ивановича сыскать могилку, кинулись искать. Где же ее сыскать, коли из прежних угличан, кои знали, где хоронили самозаклавшегося никого в городе не осталось. По велению Годунова, его, как самоубийцу на кладбище не понесли.
Филарет поправил протоирея:
— На то повеления Годунова не было, а хоронить вне ограды повелел митрополит Геласий.
Поправлять протоирея было бесполезно. Говорил, как читал по заученному:
— Не заклался отрок. Иные видели, что лежал во гробе в церкви, а горло у него ножом рассечено, а не поколото. Ныне пристал час правде, что Годунов своей властью прикрывал. Зарезан был царевич людьми Годунова.
Филарет разглядывал протоирея, дивясь его громадности, тучности при изрядной силе. Стоял перед митрополитом могучий человечище без какой-либо почтительности к святительскому чину. Голос, как труба иерихонская при конце света, всякого из могилы поднимет.
— Как могилка себя оказала? — спросил Филарет.
Протоирей огладил густую бороду и ответил, придерживая громоподобный голос:
— Ходили мы всем священством по чертополоху и лядине... И явилось чудо!
Кладбище наше на взгорке. Место сухое, песок вглубь на три аршина, видим незабудки цветут. Мы — ближе. Из-под земли светлый родник бьет. Рядом могилка вся в незабудках... Завтра поутру сам узришь.
В церковных делах Филарет не был просвещен, чурался их и после пострига по неволе, но в интригах кое-что
— С той поры над могилкой благоухает, и вся она как бы светится. Приходят на нее хворые и убогие. Как изопьют из родника, так всякую хворь, как рукой сымет. Завтра, угличане молить тебя станут, чтоб могилку не разорял, а оставил бы мощи невинно убиенного царевича городу.
Утром, отстояв утреню в церкви святого Спаса, шествием вполгорода направились к могилке.
Родничек бил из-под земли, голубели незабудки. Могильный холмик ухожен. Следов множество, стало быть, не без умысла открыли сюда паломничество, дабы скрыть следы тех, кто готовил чудо. Филарет оглянулся на своих сотоварищей. Князь Воротынский и Петр Шереметев крестились. У Воротынского на глазах слезы умиления. Епископ и архимандриты читали молитвы. Угличане пали на колени и просили, чтоб оставили могилку неприкосновенной. Монастырские служки развели кадила и окуривали могилку. Заступы легко вошли в песок. Застучало железо о дерево, обнажился гроб. Дубовые доски, словно вчера строганы. Монахи встретили гроб песнопениями, они же и извлекли его из могилки. Обретаются мощи в церкви. Гроб несли в церковь в сопровождении угличан. В толпе плакали. Убогие встречали гроб, падая перед ним на колени.
Гроб поставили в церкви. Монахи зажгли свечи. Проторией прочитал молитву. В полной тишине монастырские служки извлекли из крышки гвозди. К изголовью гроба подошел Филарет. Служки взялись за четыре угла крышки. Филарет перекрестил гроб и воззвал :
— Откройте!
Ожидал он увидеть истлевшее одеяние и голые кости. Сильно дохнуло ладаном.
Пятнадцать лет тому назад, соляным столбом, замер над телом неведомого отрока в этой церкви Андрей Клешнин. Так же замер, пронзенный холодом, Филарет. Если бы ему надо было бы говорить, слова застыли бы горле. Судорожно крестились Шереметев и Воротынский. Архиепископ Феодосий и архимандриты пали на колени.
На алом атласе, с обшивкой по бортам гроба голубым бархатом, в камчатом кафтане, прикрытым белым саваном, лежал отрок. На руках и на лице едва приметные пятна тления. На шее у отрока жемчужное ожерелье, в левой руке шитая золотом ширинка, в правой руке горсть орешков, запачканных кровью. Зияла, охватывая все горло, ножевая рана. Об этой ране сказывал Василий Шуйский, вернувшись из Углича пятнадцать лет тому назад. И песок не сохранил бы в неприкосновенности ни тело, ни одежду, ни внутреннюю обшивку гроба, ни самый гроб.
Вот только здесь, в сей час, Филарета осенило, что напрасно он поддался уговорам Шуйского. Перестарался в своем обмане царь Василий Иванович Шуйский.
Шуйский торопил венчание на царство, дабы возвращение Филарета с мощами невинно убиенного царевича Дмитория не оказалось бы помехой. Не стал ждать поставления патриарха, дело то нескорое. Блюстителем патриаршего престола назвал новгородского митрополита Исидора, сятителя покорного всякой власти. Шуйский был скуп на траты. Венчание на царство пришлось на 1-ое июня. Филарета ждали из Углича на третий день июня.