Твой маленький монстр
Шрифт:
— Заткнись! Ты ни черта не понимаешь…
— Решил подняться по карьерной лестнице? — эмоции всё же берут верх, и я срываюсь на нервный хохот. — А мужчин ты тоже развлекаешь? — срываюсь с места, уворачиваясь от его хватки. — У тебя ведь такой красивый ротик — озолотиться можно.
— Карина, просто замолчи. Слышишь? — поймав, он вжимает меня в стену, крепко удерживая за запястья, не давая ни вырваться, ни пошевелиться. Остатки напускного веселья тут же угасают. Злость сушит горло, кружит голову, я чувствую себя ужасно слабой, чтобы сопротивляться, если Трошин
Бессильно утыкаюсь лицом в грудь Рината, лишившись возможности его видеть, но не говорить.
— Ну чего ты, не стесняйся. Задницу подставишь — глядишь, работником года станешь. Чем не гордость? Профи по продажной любви.
— Что-то не пойму твоей злости, — Ринат говорит тихо, едва перекрывая шум своего сердцебиения, что гремит набатом у моей груди. — Сама ничуть не лучше. Прокатилась по моим ушам, лишь бы заполучить своего мажора. Так радуйся, стерва, он твой! Могла бы и нормально попросить, уж я бы не отказал — отымел как следует. Не чужие всё-таки.
Меня никогда ещё так не унижали.
— Я жалею, что это был именно ты.
Ничего подобного. Я бы в точности всё повторила. Даже сейчас, чувствуя, как кровь приливает к щекам от жгучей обиды.
— Жалеешь? — хмыкает Ринат, отпустив мою руку, чтобы грубо, до боли, сжать нагое бедро. — Зачем тогда явилась? Что, утончённый бойфренд не смог удовлетворить? Нравится по жёстче, да? Поэтому в каталоге выбрала ненавистного меня? Так нужно было сразу говорить, глянь, сколько здесь добра без дела осталось.
С глухим рыком он опрокидывает консоль на бок и из ящичков вываливаются всевозможные плети, наручники, кляпы и ещё кучу всего, неизвестного мне предназначения. Перед глазами вереницей мелькают кадры того как он может использовать это с другими, провоцируя отвращение, вплоть до рвотных спазмов. Прикусив губу, сглатываю ненужные слёзы и прощаясь с образом милого парня, который оказался самой обычной иллюзией.
— Ты жалок, Ринат. Ты продал не только тело.
— А ты купила, значит не тебе меня судить, — он хрипит как раненый зверь, стоя с опущенной головой посреди учинённого бедлама. — Такие, как ты ничем не лучше.
— Философом вдруг стал? — схватив свои ненавистные туфли, швыряю их прямиком в зеркало, но стекло лишь покрывается трещинами, не разбившись, как было задумано, что только взвинчивает мою злость. Не люблю, когда что-то идёт не по плану. — Думаешь, хорошо устроился? Так это поправимо, братец. Ты у меня на трассу отправишься! А ещё лучше бомжей за кусок хлеба ублажать. Там тебе, отбросу, самое место.
— Только попробуй.
Ринат кидается в мою сторону, слишком поздно разгадав опасность. Я успеваю закричать во всю силу своих лёгких:
— Помогите, кто-нибудь! На помощь!
— Ты что творишь? — Шипит он мне на ухо, закрывая рот рукой. Извернувшись, впиваюсь зубами в жилистое запястье, слегка прокусывая едва заживший рубец. Наши лбы соприкасаются, а ускоренное дыхание смешивается. Я чувствую на языке солоноватый привкус его кожи смешанный с кровью и, потеряв голову от своей утраты, захожусь судорожным непритворным плачем.
— Ненавижу тебя, — успеваю шепнуть, прежде чем кто-то из персонала отпирает дверь запасным ключом. А дальше всё вспышками:
Два амбала.
Кровь на лице Рината.
Крик. Мой.
Ещё один — Марины.
Снова Ринат, сжавшийся в углу под ударами дубинок.
— Только не говори никому… — его разбитые губы еле шевелятся.
И у меня — шок. Ступор. Подобного исхода я никак не предвидела.
Взволнованная Марина накидывает мне на плечи широкую шаль и, подобрав с пола одежду, силой выводит из комнаты. Шагая босыми ногами по коридору, слышу лишь глухие удары резины о тело. Они вбиваются в душу, чувством вины, страхом за его жизнь и чем-то неотвратимым… как гвозди в крышку гроба. На этот раз я точно его потеряла
Мой сводный брат далеко не ангел, но что тогда говорить обо мне?
От тебя хлопот больше, чем толку
— Кто дал им право?! Нельзя вот так просто избивать людей! — моё оцепенение сменяется паникой. Я готова придушить Марину прямо здесь, в этом самом кабинете, куда она привела меня, чтобы помочь одеться и привести себя в порядок.
— А вы разве не этого добивались? — девушка смотрит жёстко, с плохо скрытой неприязнью, справедливо обвиняя меня в случившемся, однако ведёт себя так, словно подобный произвол для «Скважины» в порядке вещей. Тот мимолётный всплеск сострадания, вырвавший её крик при виде разбитого лица Рината, теперь надёжно скрыт за ледяным спокойствием. Хотя, чему тут удивляться? Как администратор этого притона она наверняка много чего повидала. — Не волнуйтесь, жить будет. У шефа к нему особое отношение. Это не первый раз, ребята знают своё дело, бьют аккуратно. Чисто, чтобы помнил своё место.
— Аккуратно? Да вы лицо его видели? За что с ним так?!
— Нас это не касается, — мелькнувшая на бледном лице тревога настораживает, но Марина складывает руки на груди с таким упрямым видом, что становится ясно — ответов мне не получить.
— Я требую, чтобы его уволили! — в отчаянье выпаливаю приготовленные заранее слова, с той лишь разницей, что теперь это не акт мести, а попытка спасти Рината. Здесь он долго не протянет.
— На каком основании?
Скептически выгнутая бровь Марины ясно даёт понять, что моё требование ни кем всерьёз рассматриваться не будет.
— Он неадекватен и, как следствие опасен.
— Да что вы говорите…
За ироничной усмешкой девушки сквозит подлинное сочувствие Ринату. Даже в этой клоаке человеческих пороков он сумел вызвать к себе хорошее, светлое отношение. Я уже и сама не в силах определиться кто же Ринат на самом деле — подлец или жертва. Во всяком случае, отсюда его точно не вытащить пока он сам того не захочет. А рассказать обо всём отцу, равносильно тому, чтобы вывалить всю эту грязь Илоне. Да и кто запретит совершеннолетнему парню жить так, как ему нравится? Трошин никого слушать не станет.