Твой навсегда
Шрифт:
Саймон старался не быть грубым, но этот кошмарный сон уничтожил то немногое, что еще осталось от его самоконтроля. Их обоюдные движения становились все неистовее, и энергия, накопленная в ее теле, наконец взорвалась. Саймон почувствовал, как тугие тиски еще крепче сомкнулись вокруг него, и тогда его собственная плоть потребовала для себя облегчения. Горячая лава вырвалась наконец, и вместе с ее стремительным потоком Саймон отдал всего себя.
Спустя какое-то время Эллен пошевелилась. Но Саймон пресек ее движения и перекатил на себя, удерживая ее за ягодицы
– Нет, – взмолился он. – Позволь мне остаться там. Ты такая горячая и мягкая.
Эллен затряслась в беззвучном смехе.
– Я не смогу уснуть, – прошептала она, – если такая махина будет все время запихнута в меня!
– Эта махина станет меньше, – пообещал Саймон. – Дай ей минуту.
Последовали смех, объятия и поцелуи. Это заставило Саймона забыть про свой сон и вздохнуть свободно. Эл была так прекрасна! Такая живая, нагая и кроткая в его объятиях! Он будет оставаться внутри ее так долго, сколько ему будет позволено. В ее теплой постели он чувствовал себя в безопасности.
Эллен проснулась в благостном настроении, расслабленная в каждой своей мышце. В небе светилась заря. За окном щебетали птицы.
Саймон забормотал во сне и повернулся на бок, лицом к ней. Сердце ее было так переполнено счастьем, что она едва дышала. Эллен вспомнила все те ночи, много лет назад, когда Саймон лежал вот так же и она смотрела на его длинное тело, распростертое на полу. Тогда, в юности она так изнывала от любви к нему, что ее сердце, казалось, взорвется от избытка чувств.
Точно так же она чувствовала себя сейчас.
Он был до боли красив – длинный, подтянутый и совершенный. Его загорелые руки резко выделялись на белом белье. Верхняя простыня, скрутившись вокруг его пояса, оставляла открытой его нагую грудь. Его спутанные волосы, лежащие на подушке, превратились в плотную черную массу.
Во сне его лицо утратило свое обычное настороженное выражение. Чувственные губы почти улыбались. Упавшая прядь волос протянулась поверх заостренных скул. Темная щетина еще резче выделяла контуры нижней половины лица.
Кисти рук, с длинными загорелыми пальцами, с множеством шрамов и разбитыми ногтями. Это были рабочие руки мужчины. Она изучала все впадины и выпуклости его тела, изгибы мышц и угол грудной клетки с темной порослью, начинающейся наверху и суживающейся на животе, а потом снова расширяющейся книзу, заканчиваясь густым гнездом.
Чтобы не разбудить спящего, Эллен осторожно вытащила из-под него конец простыни, отдыхая глазами на его сильных бедрах, его мускулистом животе. Она восхищалась этим совершенным телом. Она хотела целовать каждый его дюйм, от длинных загорелых пальцев ног до кончиков темных волос.
Ей было приятно наблюдать за Саймоном во сне, но в то же время хотелось его разбудить, чтобы заставить его улыбнуться. Он так восхитительно улыбался! Ее глаза блуждали по его телу и согнутой в колене ноге, с лежащим на бедре фаллосом, наполовину напряженным, темным и нежным, как замша. И таким прельстительным. Эллен стремительно подползла ближе и уткнулась в него лицом, втягивая мускатный запах, оставшийся после их соития.
Фаллос, казалось, почуял ее внимание даже раньше, чем она притронулась, словно ее дыхание уже было лаской. Эллен погладила исключительно чувствительную плоть точечными, деликатными касаниями языка. Она была солоноватая, теплая. Шелковистая и нежная. Саймон беспокойно пробормотал что-то во сне.
Эллен поспешно придвинулась еще ближе, облизывая губы, и втянула ртом закругленный конец. Сделать это было намного легче, когда он был только наполовину тверд, как сейчас.
Фаллос отвердел, и Саймон мгновенно проснулся. Он судорожно вздохнул.
– Что? – произнес он почти устрашающе.
Эллен промямлила что-то успокаивающее и положила руку на его бедро, гладя тугие, напрягшиеся мышцы на ягодицах. Она продолжала нежно трогать его своим ртом. Ритмично и чувственно.
Странно. Тот ограниченный сексуальный опыт, который она имела, до сих пор никак не вязался с этим особенным способом. Напротив, только убеждал ее, что это не ее специальность и никогда ею не станет. Но сейчас все было по-другому. Никакого замешательства, никакого болезненного напряжения в мышцах челюсти. Никакого сомнения по поводу того, все ли она делает правильно или как долго это нужно продолжать.
Она чувствовала себя распущенной блудницей. Это было так эротично! В завершение каждого всасывающего движения она вращала языком вокруг утолщенной маковки, мурлыча от удовольствия. И с каждой этой медленной, растянутой лаской сексуальная энергия, циркулирующая в крови, устремлялась через их тела, от одного к другому. От возбуждения у нее началась пульсация между ног. Ее язык не переставал извиваться вокруг Саймона. Ей нравилось держать его в своем плену, стонущего и беспомощного. Ей нравилось, когда он становился таким уязвимым и таким доверчивым. Ей нравилось в нем все.
Она закрутила на затылке свои волосы и сказала:
– Ты был прав по поводу длинных волос. Для орального секса это создает сложности. И раскрой свои ноги, Саймон.
Он мгновенно подчинился. От волнения на его высоких скулах проступили красные полоски. Он казался ошеломленным.
– Ты… ты хочешь… – начал он надтреснутым голосом и прочистил горло. – Ты хочешь сделать мне минет?
Эллен потерлась щекой о его маковку, тычась и облизывая ее с животным наслаждением.
– А ты что хочешь, чтобы я сделала?
Саймон покачал головой:
– Что угодно, черт побери! Все, что хочешь, Эл.
Она ласково водила языком с обратной стороны его плоти.
– Ты хочешь войти ко мне в рот, Саймон?
Его фаллос напрягся и налился еще больше.
– Как скажешь.
Эллен подняла голову и щелкнула языком.
– О нет! Мы не будем играть в эту глупую игру, гоняя слова взад-вперед. Это дохлый номер, Саймон. Ты внятно скажешь мне, хочешь ты этого или нет.
– Мне это понравилось бы, – сказал он отрывисто. – То есть войти к тебе в рот, если ты действительно хочешь…