Твоя чужая жизнь

Андреева Марина Анатольевна

— И давно ты здесь?

— Меньше месяца. Но я не жалуюсь. Мне комнату тут выделили, нет необходимости ездить в город. Если всё будет хорошо, то думаю квартиру сдавать, всё копейка лишняя капать будет. Только если бы мне об этом полгода назад сказали, я б в жизни не поверила, что так жить буду, — опустив веки, вздохнула девушка.

— Не поверишь, но понимаю.

— Ой. Всё… убегаю. Придёте за счётом, я телефон тебе напишу. Звякнешь, если вспомнишь когда-нибудь. Я буду рада.

Вернувшись в палату, Коля застал умильную картину: Юля, нашёптывая что-то утешительное, обнимала

тихо плачущую мать. Он отвернулся, не желая лицезреть эту идиллию. Благодарность по отношению к добросовестно вошедшей в роль подруге по несчастью смешивалась с ревностью. Это он должен сидеть там, его объятия должны служить утешением матери!

— Пойдём. Я её уложила, — раздался рядом голос Юли.

Наведавшись к Кире, они покинули клинику. У Коли ком непрошеной обиды стоял в горле. Говорить не хотелось, благо, и спутница какое-то время молчала.

— Она сейчас совсем как ребёнок, — нарушила молчание Юля. — Ей там одиноко. Да и в целом… я даже не пытаюсь представить, каково ей сейчас. Маму я не помню. И отец вечно отмалчивался или уходил от ответов, когда речь заходила о ней. А теперь я не знаю, был ли он родным вообще. Его нет. И я не могу понять, что чувствую. Он был самым любимым существом во всём мире. Идеалом. А потом эта история, и я не понимаю, если это его рук дело, то за что? А если это не он, то я бесконечно виновата за то, что не верила. Возможно, стоило довериться, рассказать, и он что-нибудь придумал бы… — неожиданно Юля всхлипнула. — И теперь его нет, и я не знаю, во что верить… я никогда не узнаю ничего о маме… и Кирилл, я ему верила. А теперь… я осталась одна…

— Может, это и не они. Помнишь, Василий говорил, что предполагают, что был кто-то ещё? И ты не одна. У тебя есть мы.

— Мы? — переспросила Юля.

— Я, мама, Василий. Наверное, это не совсем то, чего ты хотела бы, но всё-таки что-то. И кстати… не знаю, подходящее ли сейчас время, но вот, — Коля, стараясь удержать машину, порылся в бардачке и выудил на свет давно приготовленный диск с фрагментом записи его разговора с Юлиным отцом. — Возможно, это я был не прав? Давно собираюсь отдать тебе этот диск, да всё как-то вылетает из головы. Послушай. Думаю, тебе это нужно.

«— Пап… а почему у меня в свидетельстве стояла печать «повторное», и дата выдачи странная какая-то, и что с моей мамой? Ты вечно умалчиваешь ответы, — произнёс Колин голос на записи.

— Сложно всё. Когда твоя мать забеременела, я был связан с опасными делами, нам пришлось на время расстаться. То есть, это мы считали, что на время. Позже я узнал, что через год после этого у неё выявили рак. Но она так и не попыталась связаться со мной. То ли не надеялась на помощь, то ли боялась. А я развязался с криминалом и ушёл в чистый бизнес. Не скажу, что был монахом. Другие женщины — были. Но связывал нас исключительно секс. И про беременность я не забыл. Вот и попытался разыскать свою прежнюю любовь. Но… не успел. За месяц до того её похоронили, а тебя определили в приют. И чуть не усыновили посторонние. Был суд, экспертизы, и в итоге — вот. Так что я не идеальный папаша».

Дослушав запись до конца, Юля, всхлипывая, включила её по новой, а потом снова и снова.

Коле было

безмерно жаль девушку, но и смягчить боль было нечем. Он сам разрывался на части, пытаясь понять, кто прав, а кто виноват. То, что они стали марионетками в чьей-то безумной игре, было уже ясно. Почему этот кто-то выбрал именно их? И кто это был? Эти вопросы не давали покоя. То ли ответственность за всё лежит на Юлином отце, или их дружбу коварно предал Кирилл, или же действительно существует кто-то третий. Казалось, что решение этой дилеммы определит его планы на будущее. Если виновен Юлин предок, то можно довольствоваться свершённой местью и искать способы для освобождения влипшего из-за них друга. А если это Кирилл? Хоть подобное и не укладывалось в голове, но Коля не успокоился бы до тех пор, пока предатель не понёс бы наказание. Если же это некто третий, то впереди долгие поиски этого кого-то, и теперь уже этот кто-то будет отвечать не только за его семью, но и за Юлину. Однозначно было одно: необходимо как-то вернуть родное тело.

Так в задумчивости они достигли кольцевой.

— Тебя куда? — спросил Коля.

— А к тебе можно? — жалобно взглянула на него Юля.

Глава 16

Утром Колю разбудил телефонный звонок. Тихо выскользнув из Юлиных объятий и стараясь не шуметь, он вышел из комнаты. Звонил старлей.

— Привет. Ну и задал ты нам задачку. И знаешь, ведь мы и в действительности нашли в заливе четыре тела. Причём относительно свежих. Вот только к нашему делу они отношения не имеют.

— Для этого надо было будить? — буркнул в трубку Коля.

— Ну, уж извини. Это меня ребята надоумили. Ты же генератор безумных идей. Может, ещё какие предположения есть?

— Чтобы предлагать варианты, надо что-то знать.

— Да не так и много нового. Обчесали всю округу. Никаких намёков на захоронения. Собаки тоже ничего не находят. А ведь по логике должно быть что-то. Даже я, несмотря на кажущуюся абсурдность — верю.

— Мне сходить в какой-нибудь яблоневый сад и подождать, пока яблоко упадёт на голову и осенит меня идеей?

— Кстатииии… про яблоки. Там за территорией клиники дачный участок есть. Сад весь в яблоках, ветви аж до земли! А хозяев так ни разу и не застали.

— Так дорог же дальше — нет. Как они на свою фазенду пробираются? — удивился Коля.

— Это да. Даже тропы лесные вокруг дачки — все глухие. И официально оформленный персонал о хозяевах и о том, как они умудрялись пройти через охраняемую территорию — ничего не знают.

— А неофициально? Или они все сразу забили на работу, после разборок?

— Так ведь… я не говорил, что ли?

— Я смахиваю на ясновидящего? О чём речь-то?

— Сразу, как тела вывезли и всё зафиксировали по протоколу, а на дороге сняли оцепление, в клинике разгорелся нешуточный пожар. В итоге, ничего не осталось. Вроде никто в том направлении не проезжал, но как-то так вот.

— Вот это да. Такую мелочь забыть рассказать — это талант иметь надо, — вполне искренне подивился Коля. — Могу порадовать: идей — нет.

— А как насчёт романтической прогулки по пепелищу? — предложил старлей.