Твоя чужая жизнь
Шрифт:
Коля взглянул на Юлю.
— Узнала?
— Угу. Ещё минус один.
— Вовремя мы решили свалить на дачу. Мне кажется, здесь сейчас небезопасно.
Тем временем Колина мать, не обращая внимания на находящихся с ней в одном помещении людей, хлопотала возле стола, выкладывая на ажурные салфеточки блюдца с печеньем и тонко нарезанными ломтиками лимона, сахарницу и прочие атрибуты семейного чаепития. Ребята решили не обсуждать при женщине вопросы, которые могли бы спровоцировать ухудшение её состояния, и уселись за стол.
— О, Коленька,
— Юля, — подсказал ей Коля.
— Да, да, точно, припоминаю. Вы уж простите, Юленька. Последнее время всё как в тумане. Словно я что-то упустила, а где же Настя и Лёня? Хотя что я говорю. Он, конечно же, убежал на работу, а эта лежебока ещё не проснулась. Прошу меня извинить, я пойду разбужу дочь. Нехорошо так сбивать режим дня…
— Мам… — произнесла Юля. — Ты, видимо, забыла? — и, поймав удивлённый взгляд женщины, произнесла: — Настя уехала с подругой и её родителями на море.
— Как? Вот так, с посторонними людьми? И мы отпустили? — в её взгляде читалась растерянность.
— Они не посторонние. Это семья Суворовых, ты разве их не помнишь? Коллеги отца.
— Ах… с этими? Да, да. Конечно же.
По несколько неслаженным движениям было понятно, что женщина, как ни тужилась, так и не сумела воспроизвести в памяти знакомство с этими людьми.
— А что… что произошло со мной? Какие-то провалы в памяти…
Ребята вновь переглянулись. И Юля начала пояснять:
— Ты не так давно получила травму и впоследствии какое-то время не воспринимала окружающий мир… даже нас не узнавала. Но не переживай, доктор говорит, что ты идёшь на поправку. Тебе ставили диагноз — болезнь Альцгеймера, но позднее установили, что это умеренные когнитивные нарушения временного характера, и вскоре всё нормализуется. Главное теперь, чтобы ты ни в коем случае не волновалась.
Ничего не понявший из сказанного подругой, Коля вспомнил о том, что мать, пусть никогда и не работавшая, по образованию была врачом, а значит, могла помнить значение тех или иных терминов. Он очень пожалел, что не успел сообщить эту деталь Юле, и теперь ждал разоблачения их фарса.
— Как же… я ведь, и правда, этого не помню. Да уж, вот оно как бывает, живёшь, и вдруг опп, и часть жизни вычеркнута. Какая сегодня дата?
— Двенадцатое сентября, — неуверенный в целесообразности подобных ответов, произнёс Коля.
— Но ведь я помню, как двадцать седьмого мы с Лёниными друзьями устраивали пикник на даче… — растерянно произнесла женщина и вдруг резко воззрилась на сына: — А год какой?
Ребята переглянулись, и Коля, приподняв брови, пожал плечами, оставив право выбора за подругой.
— Две тысячи тринадцатый, — отводя взгляд, ответила она.
— Как! Но вы же сказали, что я недавно получила травму? — встревожилась женщина.
— Мама, тебе противопоказаны эмоциональные потрясения, — успокаивающе произнесла Юля. — Да, она была недавно, но для таких случаев характерна потеря памяти за предшествующий травме период.
— Да. Это я из курса обучения ещё помню, — вздохнула женщина, а Юля уставилась на друга, говоря взглядом: «О чем ещё ты забыл рассказать?»
— Папа как раз вчера улетел в долговременную командировку, а мы сегодня собирались поехать на дачу. Доктор считает, что свежий воздух пойдёт тебе на пользу, — постаралась отвлечь женщину от раздумий Юля.
— Тогда я должна собраться, — засуетилась мать.
— Сядь и попей спокойно чаю. Всё давно уже собрано, — утешил её сын.
— А разве я не должна находиться под наблюдением врачей, в клинике? — послушно присаживаясь на стул, удивилась женщина.
— Ты там и была. Нам дали всего-то две недельки, а потом мы должны отвести тебя обратно под наблюдение специалистов, — подтвердила её предположения Юля.
— Ну что же, значит, так и сделаем, — деловито намазывая на кусочек булки масло, согласилась женщина. — Так и сделаем. Надеюсь, они помогут мне избавиться от ночных кошмаров?
— Каких кошмаров? — насторожился Коля.
Но женщина, не желая делиться неприятными воспоминаниями, лишь махнула рукой в ответ.
Вскоре все уже сидели в едущей по направлению к пригороду машине. Колина мать с любопытством пятилетнего ребенка разглядывала проплывающие пейзажи, то и дело комментируя появление новых или исчезновение знакомых ей магазинов, бутиков или ресторанов. Ребята же молчали, каждый думая о своем. Они однозначно были рады тому, что женщина шла на поправку, и может, и к лучшему, если она никогда не вспомнит так кстати забытый фрагмент своей жизни. Однако теперь их задача становилась гораздо более сложной — приходилось постоянно выкручиваться, врать на ходу.
Юля с ужасом представляла себе ближайшие тринадцать дней на даче в обществе пусть и ставшей ей родной, но всё же — тяжелобольной женщины. Звонок из прокураторы, сообщавший о необходимости вернуться в город, привёл Юлю в восторг. Извинившись, она поспешно уехала, оставив Колю наедине с матерью.
Первые дни для Коли пролетели, как мгновение. Они гуляли по берегу Финского залива, женщина беззаботно смеялась, рассказывая забавные истории из прошлого. Но потом вновь замкнулась. С раннего утра ускользала на побережье, где дни напролёт сидела на принесённом приливом бревне, совершенно не обращая внимания на находящегося рядом человека. Про необходимость питаться она забывала, а принесённые Колей продукты поглощала без энтузиазма, словно желая, чтобы её поскорее оставили в покое. Вечером же закрывалась в своей комнате, не желая никого видеть. Коля ломал голову о причинах такого поведения: «Может, она начала что-то вспоминать? Или её мучают кошмары, о которых она как-то упомянула? А может, всему виной отъезд Юли?» Однако она, ссылаясь на занятость, возвращаться не собиралась. Изнывая от скуки, Коля вспомнил о давнем желании пообщаться с Кирой.