Твоя любимая девочка
Шрифт:
– Это вы во всем виноваты! Это вы его заставили!..
И слезы уже ручьем.
– У него был выбор. Он его сделал. Попросту говоря – он продал тебя мне в обмен на свою свободу. Так что, сегодня ты будешь моей. И завтра, и послезавтра… пока мне это не надоест. А пока можешь идти отдыхать. Теперь у тебя нет повода за кого-то переживать, кроме себя самой.
***
Я проплакала целый день. А к вечеру накатила такая апатия, что не хотелось абсолютно ничего, даже жить. До сих пор не могла поверить, что Илья меня бросил, что обманывал все это время, что всего лишь играл со мной в любовь. Да, я не дурна
Обо мне никто не вспомнит, даже если закопают на лужайке этого дома. Я больше никому не нужна… кроме этого Дмитрия. Только не ясно – зачем? Тоже хочет поиграться? Ну конечно – свободная касса. Ведь уже пригрозил, что сегодня я буду с ним. А мне уже будто бы наплевать. Или нет, даже как-то наоборот – я окончательно отказывалась исполнять какие-то желания. Сегодня золотая рыбка сломалась. И завтра тоже, и послезавтра.
– Ужин, – произнесла Ирма, занося в комнату поднос с едой.
– Спасибо, – только и сказала я ей.
– Плохо выглядишь. Слышала, твой продал тебя Дмитрию?
Вот будто обязательно нужно сказать мне это еще раз.
– Похоже на то.
– Да и черт с ним. Зачем так убиваться из-за непутевого дурня? Поешь, приведи себя в порядок и иди к Дмитрию. Он ждет тебя у себя через час.
– И ты так просто мне это говоришь?
Я все никак не могла понять – что же не так со всеми этими людьми? Или не так что-то со мной?
– А что здесь сложного? Не понимаю… – сказала она напоследок, прежде чем уйти.
И я снова осталась одна. К ужину даже не подошла, и через час не была готова куда-то идти. Дмитрий это словно понял, заявившись ко мне собственной персоной.
– Все страдаешь? – спросил он, подходя ближе к кровати, на которой я сидела. – И к ужину не притронулась.
Будто ему есть дело – поела его пленница или нет.
– Я правда не могу отсюда уйти?
– Теперь нет.
– Но зачем я вам?
– Разбавляешь скуку.
Это было грубо, но хотя бы честно.
– Ну можно хотя бы не буду с вами спать? Потому что на самом деле я отказываюсь это делать.
Мужчина тяжело вздохнул и сложил могучие руки на своей широкой груди. Будто и в самом деле рассчитывал на какой-то интим.
– Тогда что еще ты можешь мне предложить?
– Я могу помогать Ирме по дому или Арине на кухне…
– Они прекрасно справляются со своими обязанностями и сами. Дальше.
– Ну почему вы такой злой? – выпалила я уже на эмоциях.
А на лице напротив не дрогнула ни одна жилка.
– Забавно, но за все это время к тебе здесь относились почти как к гостье. Никто не унижал, не оскорблял и не насиловал. Не хочешь по-взрослому – сиди и жуй сопли по своему парню, который тебя предал при первой же критичной ситуации.
Сказав это, Дмитрий развернулся и ушел. А я, задумавшись над его словам, не могла отделаться от мысли, что в чем-то он все-таки прав.
***
Снова бойня. Только на этот раз без его участия. Будто где-то далеко и в то же время совсем рядом. Когда же все затихло, он на секунду снова вырубился, неосознанно, просто сильно устал.
– Есть кто живой? Ау! – гремел голос где-то очень близко.
Хотелось крикнуть, но без воды который день и связки уже отказывались работать. Да и не встать с холодного пола, когда совершенно не ощущал собственное израненное тело.
– Пятый, посмотри в дальнем углу.
Когда в здоровый глаз попал пучок света – это было подобно пытке. Зато он смог поднять руку, чтобы заслониться.
– Первый, сюда-сюда! Живые есть!..
Сегодня в разъездах целый день. Сначала на оружейный завод с контролем, затем встреча, потом в тир на тестовую проверку. У него на пульсе весь процесс, потому что прекрасно знал – любое оружие не только убивает, оно спасает жизни. Поэтому не должно подвести в самый ответственный момент. И даже если висит на стене в чьей-то коллекции – то всегда должно быть готово послужить своему хозяину. У него масса единиц идет на оборону по заказам из верхов. И совсем небольшое количество уходит на неофициальные заказы, которые, тем не менее, прикрыты по всем фронтам. Его бизнес с несколькими близкими партнерами работает как часы. Пусть даже бизнес не личный, а переданный по наследству, хоть и не кровному.
Тогда, много лет назад, Никон Петрович его буквально спас, когда взял под свое крыло. Пройдя армию и побывав в горячих точках, пережив жестокий двухмесячный плен, Дима и не знал, что делать на гражданке. Да еще со своими увечьями. Теперь не годный служить и никому ненужный, он совершенно не понимал, как жить дальше. На работу брали плохо, потому что боялись и не доверяли. Приходилось зарабатывать и вышибалой в ночном клубе, и бойцом в подпольных боях. Но Никон, совладелец одного небольшого, но важного в стране оружейного завода, дал ему не просто возможность иметь постоянный и неплохой доход, он дал ему смысл жизни.
Теперь в суете каждый день. И развлечения на любой вкус. Хотя все чаще начинало казаться, что слишком многое уже осточертело. Когда каждый день одно и то же. Ему снятся одни и те же кошмары. К нему приходят одни и те же гости, и всегда одни и те же женщины в его постели. И ведь до сих пор не понимал, что именно делает не так. Когда-то Лена преподала ему урок, о котором теперь каждый день напоминал ее памятник с могилой за его окном. Но ведь с незваной гостьей он более чем лоялен и терпелив. Это даже какой-то новый опыт, новый интерес, новое развлечение. Наверное, поэтому хотелось продолжить. Полина хоть и бесила чем-то, а все равно в какой-то мере забавляла. И вообще, надолго ли хватит эту недотрогу…
***
Казалось, я начинаю сходить с ума. Я не тороплюсь на волю, не бьюсь в истерике, не продумываю план побега. Потому что уже не понимаю, что должна делать, а чего не делать. Внутри сбились все ориентиры, смешались все краски. Илья по-своему меня уничтожил и напрочь выбил из-под ног всю почту. Сейчас мне даже не хотелось домой, потому что там его вещи и мои воспоминания о нас, там мог быть он сам. По сравнению с этим в плену было даже как-то спокойнее. Здесь меня действительно никто не обижал. Даже когда я вышла из комнаты и отправилась гулять по дому – никто не сказал и слова. А у теплого камина, который разожгли к вечеру, было даже как-то уютно.