Твоя очередь умереть
Шрифт:
И вновь бандитское нападение! Сигнал в полицию поступил рано утром: атаке подверглась яхта «Диана», принадлежащая топ-менеджеру одного из московских банков! Название банка было на слуху (хотя и не входило в первую десятку). Квадрат в пятнадцати милях юго-западнее Туапсе — туда мгновенно устремились катера и вертолеты. Спецназ пошел на штурм, но обчищенные пассажиры лишь покрутили пальцами у виска — мол, штурмовали уже. На яхте прошлой ночью проводилась вечеринка. Владелец гулял с друзьями и партнерами, отмечалось поглощение банком парочки мелких конкурентов. Судно было из разряда «пухлых». К ночи все перепились, нагулялись, спали без задних ног. Штурман, который в ту ночь не выпил ни капли, утверждал, что пиратское судно вынырнуло ниоткуда! Из тумана, из параллельного мира! Он успел навести прожектор, но только и заметил, что вся передняя часть пиратской посудины увита рыболовными сетями, брезентом, какими-то тряпками, рекламными флагами! Обводы судна не читались, ни цвет, ни название. Судя по размеру, это вполне могла быть «Пенелопа» модели V-72. Смотрелось чудище ужасно — словно «Летучий голландец», обросший тиной, вынырнул из морских пучин… Простучала автоматная очередь, разбив прожектор. В лицо ударил ответный свет! Последовал удар, взревели луженые глотки, и толпа пиратов в масках, среди которых определенно были две женщины (!), кинулась на абордаж! Это было что-то нереальное! Штурман и не пытался сопротивляться, он просто впал в ступор. Его стащили с капитанского мостика, обыскали, отправили в трюм. Людей, которые слушались пиратов, не били. Разбойники врывались в каюты, требовали пассажиров немедленно их покинуть и по доброй воле расстаться с ценными вещами. В противном случае обещали принять меры. Люди трезвели от страха. «Храбрые» влиятельные мужи были в ужасе и что-то мямлили. С дамами бандиты обращались тактично, рук не распускали — всячески расшаркивались и шутили. Но действовали жестко — смели все ценное, включая пару супертонких телевизоров и компьютерную технику. Забрали ноутбук топ-менеджера с особо ценной информацией, намекнув, что через пару недель с ним свяжутся и вернут ценный предмет — всего за сто тысяч евро (впрочем, могут не возвращать, дело хозяйское). Забрали продукты — очевидно, собственные ресурсы подходили к концу: реквизировали на камбузе все запасы мраморного австралийского мяса, две головы швейцарского сыра, килограмм трюфелей (не конфет) и пару литров черной икры. Перед уходом «кровожадные» корсары загнали почтенную публику в трюм и убедительно попросили никому не звонить. Те и не пытались — в озвученные пиратами сроки. Связался с берегом возмущенный штурман — посредством радиоточки, которую пираты не догадались вывести из строя. Он отслужил на Черном море тридцать лет и впервые столкнулся с такой наглостью. Человека трясло от бешенства. Он не был в восторге от пафосной публики, собравшейся на яхте, но в первую очередь он был законопослушным гражданином. «Летучий голландец» таял в тумане, а сигнал на берег уже летел. В воздух поднялись вертолеты береговой охраны, рванули от пирсов катера. Квадрат, в котором произошел грабеж, оцепили и взяли под наблюдение через двадцать минут. Далеко уйти пираты не могли, они в любом случае оказались в кольце — силы правоохранительные органы стянули немалые. С севера и юга «тревожную зону» патрулировали пограничные катера, береговую полосу блокировали полицейские суда. Уйти пиратам в открытое море помешали бы барражирующие в небе вертолеты. Выскользнуть из западни смог бы только невидимка. К рассвету кольцо начало сжиматься. В исследуемой зоне оказались посторонние суда — яхты с отдыхающей публикой, несколько мелких катеров, катамаран, бригантина, приписанная к мореходному училищу, на ней учащиеся проходили практику. Участникам облавы осталось лишь отсеять посторонних. К десяти утра квадрат поисков сузился. В десять двадцать поступил сигнал: объект выявлен! Вертолет завис над дрейфующей яхтой, обводы которой просто идеально совпадали с искомым объектом! Пилот снизился на максимально возможную высоту. Пираты не стреляли, на борту все было мирно. Из-под хардтопа высунулся обнаженный по пояс крепыш-рулевой, удивленно уставился на зависшее над яхтой брюхо. Плечи и руки молодого человека были исписаны наколками. Привстала брюнетка, загорающая на передней палубе, шутливо отдала честь. Пилот немного растерялся — он считал, что пираты в западне должны вести себя иначе. Он немного сместил свою летающую крепость, чтобы прочесть название на борту. На баке сохло брезентовое полотно, оно свисало с борта, закрывало леер и половину названия. Зато вторая половина была куда как доходчива. «… лопа», — прочел пилот. «Пенелопа»! Это они!!! Он возбудился, напарник уже орал в эфир: «Мы нашли их! Все силы в квадрат такой-то!» Уже летел из оцепления полицейский катер, рулевой умело пришвартовал его к борту. На пиратское судно сыпались бойцы ОМОНа в бронежилетах, экипированные по полной программе. Всем лежать, никому не шевелиться! «В натуре, мужики, вы что, охренели?! — вопил из рубки татуированный рулевой. — Это судно заместителя главы Черноголовского райсовета!» Рассказывайте сказки бывалым омоновцам! Рулевого выволокли на палубу, хорошенько вздрючили, пинками швырнули к нему негодующую брюнетку. Плечистые омоновцы топали по коридору, врывались в каюты. Настучали по ушам и потащили на палубу седоволосого господина, который орал, что он ни в чем не виноват. Его подставили, он не брал ту взятку от начальника «ремстроя», ее подкинули оперативники из отдела по борьбе с экономическими преступлениями! Плакала и голосила пожилая леди, выдающая себя за супругу вышеупомянутого господина, лаял мопс, путался между ног и норовил тяпнуть бойца за лодыжку! Мысль, что взяли не тех, постигалась неохотно. Документы на плавсредство вроде бы настоящие, на судне лишь пятеро — включая мопса и двух женщин. Обычная семья (плюс наемный работник, состоящий с дочуркой в интимных отношениях), глава которой, держась за отбитый бок, уже звонил старинному корешу — заместителю начальника туапсинского РОВД. «Я обещаю вам крупные неприятности! — визжал обиженный чиновник. — Немедленно покиньте мою «Антилопу!» — «Какую еще «Антилопу?» — отвесил челюсть командир ОМОНа. Спотыкаясь, прибежал боец, сдернул брезент с передней палубы, и перегнувшийся через борт офицер прочел вполне доступную, хотя и перевернутую надпись! А чиновник, чувствуя свою правоту, уже топал ногами, грозился всех уволить к чертовой матери…
В эфире разгорелся скандал. А пристыженный пилот со своим вертолетом уже висел над следующим объектом, оказавшимся в данном квадрате. Яхта лежала в дрейфе — и тоже очертания схожие. Впрочем, расцветка у объекта не была монохромной — над ватерлинией, ниже уровня иллюминаторов, тянулась черная полоса. На борту отчетливо читалось — «Нирвана». Явно не то, но пилот не мог пройти мимо. Он опустил свою машину, завис над укороченной задней палубой. Люди отдыхали, и гром с ясного неба их не обрадовал. На открытой площадке с мягкими сиденьями развалился кряжистый мужчина средних лет. Шелковая рубашка расстегнута до пупа. Волосатую грудь украшала массивная золотая цепь. Белоснежная капитанская фуражка лихо заломлена на затылок. В одной руке он держал граненый бокал, другой обнимал блондинку в микроскопическом купальнике. Блондинка курила, таращась на вертолет. Мужчина ругнулся — закрученным воздухом чуть не сорвало фуражку. Он расстался с блондинкой и придержал головной убор. Покрутил пальцем у виска — совсем, мол, сдурели? На платформу вынырнула вторая блондинка. Она была в одних трусиках — и те удачно совпадали по цвету с телом. Она взгромоздилась на платформу, левую руку уперла в бок, а правую выбросила вверх, загнув на ней все пальцы, кроме среднего. Потом злорадно засмеялась и прыгнула на диванчик — под бочок папику. Пилот досадливо сплюнул — как же надоели эти «властители мира»! Забудь он про присягу, лично бы расстреливал заевшихся нуворишей. А исчезнувшим пиратам дал бы звезду Героя!
Вертолет, надсадно ревя, подался прочь. Мужчина в капитанской фуражке проводил его угрюмым взглядом, сплюнул через борт:
— Разлетались, блин, скоты…
— Уроды, — поддакнула блондинка с неплохой, а, главное, обнаженной грудью. — И чего завис? Бензин кончился? Кретин, блин… — Она погрозила кулачком удаляющейся боевой машине. — Мы плюем на низко летящие вертолеты, понял?!
— Все, бросаю курить… — просипела вторая блондинка, стаскивая парик и щелчком отправляя окурок в море.
— Тебе уже поздно, Светка, — хихикнул Угрюмый, вылезая из надстройки. — Ну, в натуре, фуксом прошли, даже не верится… — И с похабной улыбкой уставился на Веркины прелести.
— О, я почти блондинка, — спохватилась Бобышка и тоже стащила парик. Потом подумала и обтянула веревочкой с двумя чашечками объект мужского внимания.
— А я, между прочим, предупреждал, что не надо потрошить того толстосума, — выбрался из надстройки жующий Фаткин с тарелкой. — И оказался прав. Берег близко, а на берегу неприятельские силы…
— Что ешь? — сунул нос ему в тарелку взъерошенный Селин.
— Трюфели.
— Кошерная версия? — хихикнул с правого борта Макар. — И как?
— Нормально, — пожал плечами Фаткин. — Зависимость пока не выработал. Сами посудите, ребята, — мы на волоске висели. Я должен был это сделать. Идти в тюрьму, не познав на вкус трюфели? Это было бы обидно. Теперь хоть знаю…
— Грибы как грибы, — пожал плечами Селин. — По мне так лучше картошечка с укропом…
— Может, пойдем, пока нам любезно предоставили коридор? — объявился на другом борту Максим. Он был спокоен и насмешлив, хотя еще минуту назад умирал от волнения. — Или еще потянем удовольствие? Дождемся, что проснемся однажды, обведенные мелом.
— Какая мелодрама, боже, — рассмеялась Бобышка. — А разве мы не всесильные супергерои?… — Она сладко потянулась, подставив мордашку ослепительному светилу. — Хорошо-то как… И чего нам не хватает для полного счастья?
— Рабов? — задумался Угрюмый.
«Пенелопа», переделанная в «Нирвану» («Карма очистилась, — шутил Фаткин. — «Нирвана» прорисовалась»), с достоинством покидала опасный квадрат. В районе полудня она прошла мимо Сочи в нейтральных водах, двинулась к Адлеру. Нуждались в пополнении запасы горючего и воды. Все чаще Максима преследовал вопрос: что дальше? Ну, еще одна удачная выходка, ну, другая. Порезвятся парни с девчатами, отведут душу. И на зону? В «деревянный макинтош»? Он подвел под монастырь своих друзей. Но, тысяча чертей, как пленил ветер вольной жизни! В каком предвкушении замирало сердце перед тем, как он выплевывал команду «на абордаж!» И снова по «закрытым каналам» летела информация: очередной денежный мешок делает все возможное, чтобы его пощипали! Авторитетный сочинский бизнесмен, криминальный туз, циничный и жестокий господин по фамилии Дудырь отмечает день рождения своей модельки-супруги! Двухэтажная яхта (целый сорокаметровый «Титаник») под названием «Джакомо» выходит из сочинского порта и держит курс в открытое море. Он плевать хотел на пиратов, он сам себе пират! На борту команда из трех человек, стюарды, кухарки, дюжина друзей и родственников, пятеро охранников и модный московский певец — звезда эстрады, известная всем и каждому! Ну, захотелось жене, чтобы он выступил на дне рождения в открытом море — как романтично, какая прелесть, я так хочууу… Дорогой, ну, разве сложно добыть на денек этого душку? Полмиллиона не деньги — и вот уже модный «селебрити» поет противным голосом для умирающей от блаженства именинницы…
Лихая атака по обкатанной схеме — кончен бал, погасли свечи. «Летучий Голландец» из предутренней хмари, опутанный всякой всячиной, возглас вахтенного матроса, тревожные склянки — и все пятеро охранников высыпали толпой на верхнюю палубу. Сноп прожектора, и пятерка «отважных» заметалась под грохотом прицельных пулеметных очередей! Ильич с борта «Пенелопы» самозабвенно лупил из «Дюймовочки». Свинцовый шквал разразился над головами телохранителей. Люди в панике падали, расползались по палубе. Пули прижимали их к настилу, не давая достойно ответить. Один из охранников собрался улизнуть, схватился за леер, чтобы спрыгнуть вниз — и отшатнулся, когда свинцовый ураган вдребезги разнес ограждение! Оборвалась пальба, возникли гибкие тени, набросились сзади на деморализованную охрану. Разносились по воде звуки ударов. Летели в море пистолеты, телефоны, корчились тела… Чувствительный удар — акулий форштевень «Пенелопы» разбил ограждение «Джакомо» и вонзился в узкое пространство между палубами. Сыпалось стекло, трещали и прогибались рамы с переборками. Суда застыли в «дружеском поцелуе». Повреждения «Пенелопы» были минимальными. Трое перепрыгнули на борт «Джакомо», их встретили освободившиеся товарищи, и воцарился ад. Двое обезвреживали команду и персонал, остальные блокировали палубу с каютами. Пираты врывались в роскошные помещения, палили для острастки. Визжали пассажиры. Представителям сильного пола выворачивали руки, клали в коридоре. К женщинам насилия не применяли, просто вежливо просили подчиниться. Первое правило (пираты умнели с каждой акцией): чтобы никто не звонил! Все должны быть на виду! Матерились кореша авторитетного предпринимателя, выплевывая кровь из разбитых ртов. Чудил плотно слепленный рыжеватый тип с воспаленными глазами. Господин Дудырь собственной персоной! Характернее некуда — фактура, колорит, порода! Он прикрылся обнаженной блондинкой (ей позволили обернуться простыней) — видимо, супругой. Та орала и прыгала с таким энтузиазмом, словно по ногам сновали стаи мышей. Тигриный рык — Дудырь толкнул Угрюмого, швырнул свою блондинку на Макара и рванул скачками по коридору! Максим ударил очередью, едва не прострелил мерзавцу пятку, а когда тот споткнулся, настиг его и свалил злым ударом под ключицу… А потом хихикали, глядя, как пятится от них, заикается и бледнеет опухший, трясущийся «юноша» с золотым крестом на впалой груди. «Мировая знаменитость» — жалко, что без сценического грима и прочих эстрадных аксессуаров.
— Господи Иисусе… Да как же так… Вы не понимаете… Этого не было в контракте… только не бейте, у меня такая чувствительная кожа…
— Не будем, — прикусив губу, сказал Максим. — Хотя, знаете, уважаемый, за ваше так называемое творчество вас нужно не только побить, но также вздернуть на рее и терпеливо ждать, пока чайки выклюют вам горло.
— Господи, я знаю… — заикалась знаменитость. — Но людям же нравится… Боже, вы и меня хотите ограбить? — Он умоляюще всматривался в колючие глаза под бездушной маской.
— Хотелось бы, — кивнул Максим, — если вы окажете нам такую честь. Поверьте, уважаемый, это самое малое, что мы можем для вас сделать. Не хотите? Тогда добро пожаловать на рею.
— На этом корыте нет ни одной реи, — фыркнула Бобышка. — Максим, не пугай человека, посмотри, какой он душка. Ты просто мужлан, ты ничего не понимаешь в современном искусстве! Как я обожаю его последний хит… «О, моя дорогая, о, моя неземная…» А давай заставим его спеть?
— Издеваешься? — воскликнул Максим. — Ты еще автограф у него попроси! На ладошке — кровью!
— А что, идея! — ахнула Бобышка. — Сейчас устроим…
Пассажиров по традиции обыскали и загнали в трюм. «Спокойствие, граждане, на корм морским хищникам вы сегодня не пойдете. Мы сами сообщим спасателям, где вас искать». Пассажиры изрыгали проклятья, задирались, и двое напросились: одному Угрюмый выбил зуб, с другого Макар чуть не срезал скальп. Старпом в форменном френче, которого закрывали последним, внезапно заупрямился. Мужчине было лет сорок, у него было вполне располагающее лицо. Он схватился за дверную ручку.