Твоя по завещанию

Бородина Алена

– У следствия есть все основания полагать, что вашего отца убили.

Голос следователя заставил содрогнутся. Дыхание перехватило. Я не сразу поняла смысл его слов. Как понять, убили? Кому это нужно? За что?

В груди медленно расползалось щемящее чувство тоски. Слёзы брызнули из глаз.

– Его такси было заминировано. Судя по всему, на бомбе был выставлен таймер. Не столкнись с ним другой автомобиль, оно все равно бы взлетело на воздух до момента прибытия в пункт назначения.

Слова следователя казались какими-то

нереальными, бредовыми. Мне сложно было представить, что отец насолил кому-то до такой степени, что в отместку его попросту взорвали.

– Послушайте, Махов, вам лучше уйти. Кристина все равно не в состоянии говорить с кем-либо.

– Нет. Все нормально. Я готова ответить на все вопросы, - твёрдо произнесла я, утирая то и дело проступающие на глазах слёзы.
– Давайте побеседуем.

Следователь победно улыбнулся, гордо глядя на Руслана снизу вверх. В этом раунде победа оказалась за Моськой.

Глава 5

Я устроилась на кресле, Махов расположился на диване напротив, а Руслан сел за стол отца. Дядя был недовольным, хмурым. Губы его были сжаты в тонкую нитку, а злобный взор направлен на следователя.

– Скажите, Кристина Германовна, какие у вас были отношения с отцом?
– начал Махов, доставая из кармана куртки крохотный блокнотик с ручкой.

– Обычные отношения отца и дочери, - отозвалась я.

Мужчина наградил меня недоверчивым взглядом.

– Вы уверены?

– Ну, да.

– Просто ваша мачеха, Маргарита Петровна при допросе сказала обратное. Мол, ссорились вы с отцом постоянно, не слушались его...

Я на мгновение замялась.

Опять накатило чувство вины из-за того, что даже перед гибелью отца я успела с ним поругаться.

– Да, у них были натянутые отношения, но это вовсе не значит, что она не любила Германа, - вместо меня ответил дядя.

Я подняла на него удивленные глаза. Он что, защищает меня?

– Руслан Андреевич, я бы попросил вас помолчать. Сейчас мне хотелось бы поговорить с вашей племянницей, - мягко намекая, что комментарии дяди неуместны, сказал Махов.

Руслана такое замечание явно не устроило, но в ответ он ничего не сказал, лишь крепче сжал кулаки. Ох, если бы люди могли убивать глазами, то вместо следователя здесь давно бы дымилась кучка пепла...

– Я часто ругалась с папой, делала назло, доказывая свою правоту, но я бы все на свете отдала за то, чтобы в один прекрасный миг он вернулся домой. Живой, - голос предательски дрогнул. Новая порция слез застилала глаза и мне стоило титанических усилий не разреветься.

– А были у вашего отца враги?

– Нет. Ну, либо я ничего о них не знаю.

– Ему никто не угрожал?

– Я не слышала об этом.

– А в бизнесе проблемы были?

– Не знаю.

Я ловила себя на мысли, что совершенно ничего не знала о папе и о его делах. Нет, конечно, я была в курсе, что он управляет крупной корпорацией, но

что именно он там делает, какими процессами руководит, с кем хорошо общается, с кем плохо, я была не в курсе. Просто белый лист.

– Отец не говорил мне о своём бизнесе.

Махов задумчиво качал головой, черкая что-то в своём блокноте.

Меня, медленно, но верно, срубало. Простуда брала верх. Жар пылал внутри, а голова уже не просто болела, а раскалывалась надвое. Картинка перед глазами периодически становилась не четкой и я едва держалась в кресле ровно.

– Вы сказали, что папу убили. Кто это сделал?
– спросила я у следователя.

Махов весело хмыкнул, что показалось мне совсем неуместным.

– Если бы мы знали.

– И предположений нет?

– Может, у вас они есть?
– сощурившись, подозрительно произнёс он.

Я отрицательно замотала головой. Мир, на какие-то доли секунды, поплыл.

– Ты плохо выглядишь, Кристин. Ты пила лекарства?
– голос Руслана слышался откуда-то издалека.

Я даже не успела заметить, в какой момент он подошёл ко мне и приложил ладонь ко лбу.

– Кристина?
– он присел рядом со мной на корточки, его рука переместилась на щеку. Его касания от чего-то казались ледяными. Или просто я была слишком горячая, потому контраст температур сильно чувствовался?

– Кристина, ты в порядке?
– в его голосе слышалось волнение, а суровое лицо стало испуганным.

– Мне нужно прилечь, - пробормотала я.

Сознание спешило со мной распрощаться, лицо Руслана превратилось в размазанное пятно.

– Но я бы ещё хотел поговорить с вами, - возразил следователь.

– Какое поговорить? Вы не видите у неё жар?! Ничего нового она вам не расскажет, - достаточно жестко, на повышенных тонах, отозвался Руслан.

Махов в ответ тоже что-то произнёс, только вот слов я не разобрала. Они звучали где-то очень далеко, словно сквозь толщу воды.

А потом мир погрузился во мрак.

***

Когда я очнулась за окном уже было утро.

Я тихонько поднялась с кровати. Головная боль прошла, температура тоже. Осталась только слабость во всем теле, словно из меня разом выжали все силы.

Доковыляв до окна, я распахнула плотные шторы.

Взору открылось серое небо. Пасмурное, без шансов на солнце.

В мыслях всплыла вчерашняя беседа со следователем и моя внезапная «отключка». Я поморщилась, пытаясь вспомнить, как оказалась в своей постели, но тщетно. Память словно отшибло. Зато я прекрасно помнила слова Махова об убийстве и от них становилось не по себе. Кто мог желать смерти отцу? У кого рука поднялась на такое чудовищное преступление? Ведь папа всегда был правильным и жил по совести. Много жертвовал на благотворительность, помогал фондам и больным детям, учил меня хорошему, в конце концов! Или я просто что-то о нем не знала? Вдруг он был хорошим только в моих глазах?