Твоя... Ваша... Навеки
Шрифт:
— Примерно полтора века назад в Лилате девица из человеческого рода Жарвен имела неосторожность забеременеть, будучи на тот момент всего-навсего помолвленной, а помолвлена она была с молодым лордом Алистером Чарлстоном, тоже человеком. Узнав о собственном интересном положении, девица поспешила соблазнить Алистера, да так, чтобы об этом стало известно обеим сторонам. Лорд Жарвен давал за дочерью немалое приданое, а Чарлстонам нужны были деньги, посему вскорости молодых поженили по специальному разрешению. Новая леди Чарлстон родила якобы раньше срока мальчика и родами же и умерла. Как свидетельствуют очевидцы, беременность была тяжелая и сильно истощила девушку, что, как постановили, и спровоцировало
— Иное? — повторяю я эхом. Волчица настораживается сильнее, теперь она не только следит за малышами, но и пытается вместе со мною разобраться в смысле сказанного Армандо.
— Верно, Рианн, — Армандо наклоняется вперед, смотрит на меня с отеческим сочувствием. — Каким-то образом первая супруга Алистера понесла от инкуба, хотя ныне, безусловно, уже невозможно выяснить, как подобное могло случиться…
И мне отчего-то сразу вспоминается когда-то оброненное Клеоном замечание.
«Случались всякие казусы, незапланированные побочные отпрыски, неожиданное смешение крови… природа, знаешь ли, любит иногда пошутить, укоренив семя там, где укореняться ему не следует».
— В отсутствие других законных наследников и не желая передавать право старшинства в роду какой-то из младших ветвей, да и вообще делать подобный казус достоянием гласности, Чарлстоны предпочли скрыть истинное происхождение мальчика. С той поры, если верить собранной информации, Чарлстоны как могли замалчивали факт, что род их продолжает посторонний, по сути, человек, который, ко всему прочему, и не человек вовсе. Не трудно догадаться, что те, кому надо, быстро сообразили, что к чему, и для знающих нюанс сей вскоре перестал быть тайной.
Я пытаюсь припомнить этих Чарлстонов и не могу, если род этот до сих пор принят в высшем обществе Лилата, то я ни с кем из них не встречалась и даже никогда не слышала.
— Сейчас род ведет не самое благопристойное существование, — продолжает Армандо, правильно оценив вопрос в моих глазах. — Нынешнее поколение вынуждено разрываться между необходимостью либо сохранить не принадлежащее им родовое имя с положенными привилегиями, либо во всеуслышание отречься от него, признав себя новым демоническим родом и позволив давней истории выйти наружу, так сказать, официально. Мальчики в роду неизменно наследовали кровь прародителя-инкуба — она сильна не меньше, чем кровь оборотней, — зато девочкам, подобно дочерям кланов ночных от человеческих женщин, не доставалось ничего компрометирующего. Их пытались максимально удачно выдать замуж… когда-то это удавалось, когда-то нет… и таким образом одна из девиц Чарлстон, леди Каролина, вошла в род Хэйл.
Я вздрагиваю, услышав это имя, бросаю взгляд на схему — на ту ее часть, что поднималась над именем мамы.
Леди Каролина Хэйл, в девичестве Чарлстон. Наша бабушка по материнской линии, женщина, которую мы с Эваном никогда не видели.
Родственники, которым нет до нас никакого дела. В отличие от стаи папы, они были где-то рядом, в Верхнем городе, уж всяко не далеко-далеко за стенами Лилата, отрезанные от нас расстоянием и защитой, однако они никогда не пытались нас разыскать, не пытались помочь, когда родители погибли. И я всегда радовалась втайне, что не слишком часто выхожу в свет, чтобы столкнуться в салоне или бальном зале с кем-то из Хэйлов. К тому же, сколь мне известно, Хэйлы не так родовиты и не так состоятельны, чтобы регулярно получать приглашения на светские мероприятия и иметь возможность посещать их.
— Благодаря вашей бабушке и вашей матери в вас, Рианн, течет и кровь демонов. Скорее всего, если бы ваш отец был обычным человеком, она никогда бы не дала о себе знать, как не ощущали ее присутствия ваши мать, бабушка и другие женщины рода Чарлстон, волею случая продолжившегося от инкуба. С высокой долей вероятности если бы вы решили соединить свою жизнь с одним инкубом, не суть важно, кем именно, не обремененного при том дружескими отношениями с двумя другими, то связка едва ли образовалась бы.
Но их было трое и двое из них любили меня, а я… я выбрала их, позволила волчице принять их… как и говорил Клеон…
«Выбирают только суккубы, право голоса в этом случае всегда за ней, не за ними».
— Вы же понимаете, о чем я говорю, Рианн? — Армандо улыбается мягко, ласково, словно врач, разговаривающий с маленьким, неразумным ребенком. — Инкубы это ощущают особенно остро, о том ваши супруги и упоминали в беседе — вы насыщаетесь энергией партнеров так же, как всякая чистокровная суккуба, хотя и наверняка в меньших количествах. Вам не стоит этого бояться или стесняться, это естественная потребность вашего организма, равно как и инстинктивное желание найти подходящих спутников, с которыми у вас образуется гармоничная связь, позволяющая каждой стороне взаимно брать и отдавать без вреда для себя, — Армандо поднимается с дивана, смотрит на меня сверху вниз. — Ваши мужья чувствуют, что вы питаетесь, но, похоже, не вполне понимают, как и почему это происходит. Вы можете рассказать им правду или не рассказывать ничего, решать вам. Но сами вы должны знать.
— А… а как же мой брат? — шепчу я потерянно.
— Из того, что я отметил для себя во время прошлого его визита к вам, могу сказать, что едва ли его коснулось наследие ваших предков. Как говорится, он оборотень до мозга костей. А теперь с вашего позволения я оставлю вас. Доброго дня, Рианн.
Армандо удаляется, и я даже не нахожу сил, чтобы проводить его. Я поглощена невероятным, удивительным этим открытием и, когда вернувшийся Байрон начинает расспрашивать меня, что случилось и почему я так задумчива, лишь отмахиваюсь, обещая рассказать все позже и всем троим сразу. Я больше не вру тем, кого люблю, и не скрываю от них правду, какой бы та ни была.
Вечером, когда все мои мужья собираются дома, домашние хлопоты улажены, а дети накормлены и спят, я зову инкубов в гостиную, показываю принесенный Армандо листок бумаги со схемой генеалогического древа и повторяю то, о чем лорд Абелардо поведал мне. Арсенио хмурится недовольно, явно не одобряя тайных изысканий отца, Байрон и Клеон переглядываются с удивлением не меньшим, чем испытала я днем. Мужчины по очереди просматривают схему, Арсенио ворчит, что папа при всей его страсти к исследованию непознанного слишком много себе позволяет. Я касаюсь успокаивающим жестом руки Арсенио.
— Я не держу зла на твоего отца, наоборот, я благодарна ему за проделанную огромную работу. Подумать только, выяснить столько подробностей о моих предках из Лилата, находясь при том в Лайвелли. Моя мама никогда не упоминала ни о чем подобном… не уверена даже, что она знала, — я вдруг ловлю себя на мысли, что мы с братом прожили в Лилате большую часть нашей жизни, однако никогда не пытались разузнать хоть что-то о своих корнях. Нам известно, что семья мамы отвернулась от нее, а стая папы осталась где-то за Эмирадой, и нам было довольно скупой этой, сухой информации. Мы так привыкли, что вся наша семья, вся наша стая — это родители да мы, что долгие годы нам казалось неправильным, кощунственным допускать в наш тесный кружок кого-то еще. Нам не нужны были все эти призрачные люди и нелюди, зовущиеся нашими родственниками, нам не было до них дела так же, как и им до нас.