Твоя
Шрифт:
— Нет. Ты не должна передо мной раздеваться. Ни сейчас, ни впредь. Я выйду ненадолго, а ты можешь привести себя в порядок. Поищи, — не глядя ткнул пальцем в седельную сумку, — там моя запасная рубашка. Надень пока. Я куплю тебе другую одежду. И… ешь, это тебе.
Лордан вышел, заперев за собой дверь.
Фен долго стояла, глядя в закрытую дверь. Замерзла, но все не могла заставить себя двигаться. Ощущение, что она тряпичная кукла, набитая трухой. В голове гулкая пустота.
Наконец развернулась, взяла стул и подвинула его к бадье. Влезла в начавшую остывать воду. Приятное тепло приняло ее в свои объятия, отогревая,
Лордан видел, как меняют факелы. Значит наступала ночь. Он шел туда, где встретил вчера Тийю. Сложность была в том, что он не был уверен, где именно это случилось. Поиск ему скрашивала бутылка кисловатого вина.
Заведение для игры в кости он узнал только увидев. Танцовщица уже была там. Полуобнаженная, яркая, страстная. Она громко смеялась, стоя в обнимку с узколицым тэльфом. Не сбавляя шага Лордан подошел к ним и ни слова не говоря, подцепил Тийю под руку и увлек за собой.
— Надо поговорить. Где?
Она смерила его долгим взглядом и указала на дверь подсобного помещения.
Внутри было темно. Но спутница хорошо ориентировалась, видимо не в первый раз приводит сюда кавалера «для беседы». Она протащила его мимо каких-то мешков и остановилась, облокотившись спиной на стену.
— Ну, говорите, — хрипловатым голосом промурлыкал прямо возле уха.
— Это о Форкаре.
Тишина. Только дыхание в темноте. Мягкое ощущение чужих рук на своих бедрах.
— Как ты с ним связана?
— Как и все в этом городе.
— Работаешь на него?
— Иногда выполняю поручения. Но т-с-с-с-с, не ужели ты правда пришел трепать языком?
Руки скользили по его телу. Вдоль живота, по груди, по ребрам, спине. Тийя прильнула ближе, заключив Дана в объятия, прижалась бедрами к его паху. Теплое дыхание у шеи обжигало. Он сглотнул. Внизу живота стало жарко.
Влажный язычок танцовщицы коснулся кожи, щекоча двинулся вверх. Она поднялась на цыпочки, чтобы дотянуться до губ. Упругая обнаженная грудь терлась о него — через рубашку он ощущал твердость ее сосков — и поднял руки, сжимая их, растирая пальцами. Тийя со стоном выдохнула, и, наклонившись, он поймал ее губы своими. Поцеловал долго, влажно, заполняя ее рот языком.
Ее руки сомкнулись у Лордана на затылке, она зашипела и выгнулась дугой, обхватывая ногой его бедро, прижимаясь еще сильнее. И начала двигаться: вверх-вниз, вверх-вниз — причиняя боль и распаляя. Дан хрипло выдохнул и, опустив руку вниз, понял, что набедренной повязки на танцовщице уже нет. Пальцы беспрепятственно скользнули дальше, в раскрытое лоно. Жаркое, влажное, зовущее.
Тийя всхлипнула, застонала словно от боли, вцепилась в его волосы, накручивая их на пальцы. И ритмично задвигалась к его пальцу, насаживаясь на него. Полные груди с темными сосками покачивались, она дрожала от страсти и возбуждения, хрипло прерывисто дыша.
Дан расстегнув пояс, судорожно стянул штаны, не отводя взгляда от ее лица. Она обхватала его уже двумя ногами и приподняла бедра, помогая. И Лордан вошел в нее одним долгим толчком, растягивая сладостную пытку. Девушка вздрогнула, подалась навстречу и они задвигались то ускоряя движение, то замедляя.
Лордан закусил губу, сдерживаясь. И входил в нее теперь медленно, доводя их обоих до исступления. Жар переполнял
Тийя перехватила инициативу и скользила по его члену то вбирая его до предела, то почти выпуская из себя. Грубо, резко. Судорожно всхлипывала и шептала что-то на незнакомом ему языке. Ногти до боли впивались в плечи. Дан стиснул ее зад и вжал в стену, входя в нее раз за разом уже не сдерживаясь. Она была горячая, мокрая от пота и пахла терпко и сладко. Он лизнул ее щеку.
Девушка содрогнулась, обхватила крепко, притягивая, и он толкнулся в последний раз и сквозь зубы застонал.
Лордан стоял, не выходя из нее еще некоторое время, пока Тийя тихим мурлыкающим голосом не шепнула в ухо:
— Мне понравилось с вами разговаривать…
— Мы еще и не начали даже.
— Нет, уже кончили, — рассмеялась Тийя. — В следующий раз, когда придете поговорить, раздевайтесь.
— В следующий раз?
Они все еще стояли во мраке кладовой, так близко, что он ощущал жар ее тела. Последние минуты сокровенной интимной близости. Он чувствовал себя опустошенным и это было приятное чувство — словно надолго задержал дыхание, а потом облегченно выдохнул. Тийя стала его отдушиной, и она была не против. Хотя Лордан не сомневался, что девушка преследовала какие-то свои цели этой неожиданной благосклонностью.
— Значит «советы» от Форкара будут приходить через тебя? Не боишься?
— Я давно не боюсь за себя, Лордан, — в голосе скользнула горькая усмешка.
— Ты слышала про Кожаную Маску?
— Я много о чем слышала. В Хекте все время о чем-нибудь говорят. Значит ради него ты здесь?
Дан кивнул, забыв, что в темноте она этого не увидит.
— У тебя опасная работа, — Тийя прильнула к нему и легко поцеловала в щеку. — Пора идти.
Фен не спала. Скрестив голые ноги, она сидела на единственной кровати. Сквозь закрытые ставни свет почти не попадал в комнату, но и звука голосов не было слышно.
Лордан молча положил сверток с одеждой на стол, скинул куртку и снял меч. Следом отправилась мокрая рубашка. От нее пахло потом и Тией. Дан повел плечами, разминая мышцы. Подошел к бадье и ополоснул лицо.
— Если хотите помыться, я не буду смотреть.
Он обернулся на голос и кивнул. Стянул сапоги и отбросил в сторону, штаны отправились на стул.
Холодная вода приятно остужала разгоряченное тело. Дан погрузился в нее с головой, задержал дыхание, насколько хватало сил. Вынырнул, отплевываясь, и встретился взглядом с Фен. В руках она сжимала сапоги. Его рубашка на ней висела доходя до колен, рукава закатаны по локти. Волосы стянуты узлом на макушке.
Они смотрели друг на друга. Лордану показалось, что сейчас она что-то скажет, но Фен отвернулась и поставила сапоги у двери.
— Прости, — сказал тогда он.
— Ничего страшного, — фальшь царапнула слух. Фен тоже это поняла и добавила, — Вы можете поступать, как вам хочется. Это ваше право. Вы за него заплатили.
— Ты сказала, что отвернешься, — холодно произнес Лордан.
— Я видела раньше голых мужчин.
— Полотенце подай, — и когда она протянула ему еще влажную тряпку, поймал за руку и развернул лицом к себе. — То, как я сегодня поступил, было неправильно. Я виноват перед тобой. И собой тоже. Если ты попробуешь простить меня, то, возможно, и я смогу простить себя.