Twix
Шрифт:
Андрей тоже уходить не спешит, и, мне кажется, это идеальный момент, чтобы разобраться и в наших с ним отношениях. Детские обиды пора забывать, разногласия пропускать мимо и жить в мире и согласии. Но готов ли Андрей? Я — да. Пофиг на все дерьмо, что мы сделали друг другу, ещё есть шанс всё отпустить и начать жить нормально. Мы близнецы, самые близкие люди… были бы, если бы не были такими придурками. И я знаю, что моей вины в наших ссорах тоже немало. И я бы с удовольствием всё это прекратил.
— Пошли? — говорю первый, потому что это молчание порядком раздражает. В любом случае
— Куда?
— Ну, раз разговора у нас с ней не вышло, то… Пошли пить. Только заедем к травматологу.
И Андрей, кивнув, идёт за мной.
А я улыбаюсь.
***
Травматолог диагностировал ушиб запястья у Андрея и трещину в ребре у меня, наложил повязки, понимающе ухмыльнулся и отпустил, попросив не выяснять отношения на кулаках ближайшие пару недель, чтобы не добить друг друга. Да… Мы за всю жизнь дрались бесчисленное количество раз и что только не ломали, как из конечностей, так и из предметов мебели. Когда об спину Андрея раскололся стул, а об мою голову мамина любимая ваза, мы бежали от разъярённой женщины так быстро, забыв про раны, что даже в больницу идти не пришлось, само всё прошло. И при этом мы не ссорились. Просто… жили так. Весело было.
Бар недалеко от больницы не был заполнен кучей пьяных посетителей, поэтому мы, два избитых брата-близнеца, отлично вписались в дальний угол за небольшим столиком. Сто лет не сидели спокойно за одним столом, разливая алкоголь по стаканам. Непривычно даже.
— Пей, — киваю на стакан и сам делаю большой глоток, понимая, что вряд ли мы справимся без спасительной обжигающей жидкости. Дохрена пробелов в нашем общении, чтобы мы так просто поговорили по душам, будучи трезвыми.
Алкоголь дарит небольшое расслабление и спокойствие. Не знаю, как Андрей, но я отчего-то прилично так нервничал. Но, судя по тому, как ходят скулы на лице брата — он тоже волнуется. И это не может не радовать.
Я всегда был за семью и её ценности, и даже сейчас, глядя на Андрея, понимаю, что готов отпустить всё дерьмо, накопившееся между нами, и вернуть нормальные братские отношения. Скучаю ли за ним? Да. Люблю? Да, чёрт возьми. Мы с этим придурком вместе с первого дня жизни ещё внутри мамки, нас путали все родственники, учителя и все кто только мог нас спутать. Я до своих шестнадцати отзывался на два имени, как и Андрей. Потом я сменил стрижку, стал делать татуировки и пирсинги, и тогда нас стали различать. Мне хотелось в тот момент, чтобы нас различали.
Первые минут сорок мы так же молчали, потягивая алкоголь и тупо пялясь по сторонам, как будто пришли оценивать дизайн бара. Бутылка стремительно пустела, сознание постепенно затуманивалось, и язык уже отказывался молча валяться во рту, внезапно развязавшись.
— Как мы докатились до этого, Андрюх?
— До бара? Дошли. А вот назад, я чувствую, покатимся.
Под воздействием алкоголя эта шутка показалась невероятно смешной, и мы заржали на весь бар как два придурка, делая ешё по глотку горячительного.
— Ты же понял, о чём я.
— Понял.
— И я, — киваю, чуть не свалившись со стула из-за резкого покачивания головой.
— Ну вот. Этого хватило, чтобы докатиться.
— Мы цыплёнка обидели-и-и… — потираю руками лицо, как будто это может помочь мне протрезветь, и чувствую, что перепил ту планку, которая позволяла держать себя в руках.
И что мы натворили?
***
Катя
— И вот связалась же с идиотами, понимаешь? — ворчу Аньке в трубку, пока та слушает меня на громкой, разбирая вещи. Сначала я выслушала всё о её переезде и усталости по этой причине, а потом поведала интересную историю о двух идиотах-близнецах, из-за которых я уже даже в собственной квартире не могу спокойно жить.
Анька рассказала, что звонила Диме и что тот не собирался приходить, поверив какому-то идиотскому скрину, отправленному Андреем.
Вот попались же они на моём пути… Можно кого-нибудь нормального, пожалуйста? Меня тошнит от переизбытка близнецов. Хочу мужика без братьев. И сестёр. И вообще без никого, чтобы не бояться гнева большого семейства.
— И сидят главное такие несчастные, побитые, как дети малые, головы опустили и молчат, придурки, — фыркаю и иду на кухню за спасительной дозой кофеина.
— Катюх, так забирай двоих. Близнецы — это почти как одно целое же, чего ты? Из двух одного нормального мужика соберешь, — Анька смеётся, а я даже вздрагиваю от этой мысли. Не-не, спасибо, мне стресса в жизни и без того хватает. Я, конечно, была когда-то слепо влюблена в Андрея, но нет. Уже нет. С Димой мы могли бы дружить, но после сегодняшнего дня я даже не знаю, сможем ли нормально общаться.
Прислоняюсь поясницей к подоконнику, ожидая чайник, и хмурюсь, слыша какие-то крики с улицы. Оборачиваюсь и застываю на месте, забыв закрыть рот от увиденного.
— Твою мать, Ань… Они оба в сопли пьяные стоят в обнимку под окном с каким-то потрёпанным веником и орут моё имя…
Глава 12
Андрей
Мне было семь, когда бабушка в первый раз сказала, что стоило бы брать пример с Димы. И это я слышал каждый день лет до пятнадцати. Дима такой умница, а Дима учится хорошо и спортом занимается. Дима то, Дима се, а ты, Андрей, бездарь и позор семьи. Не дословно, конечно, но смысл такой же.
В подростковом возрасте я стал обижаться на Диму, словно это он виноват во всех высказываниях, а чуть позже и вовсе возненавидел брата.
Мы часто ссорились, я всегда хотел быть лучше него, чтобы доказать, чтобы все видели, что я крутой и классный, я — Андрей, а не Дима.
Доходило до абсурда: я мечтал, чтобы у Димы не было друзей. Девушек. Тогда я отбил у него девчонку, но злоба, копившаяся во мне слишком долго, сделала из меня самого настоящего мудака, который за свои поступки не отвечал.
Злость росла, мы ссорились, дружба сошла на нет. Мама расстраивалась, пыталась нас помирить, но мне всегда было противно даже думать об этом. Это же Дима. Тот, в кого меня чуть ли не тыкали носом каждое утро, чтобы я не забывал восхищаться его успехами.