Twix
Шрифт:
— Цыпленок, пожалуйста, прекрати думать, мне одиноко, — Дима щелкает меня по носу и я вздрагиваю. Так сильно ушла в свои мысли, что не заметила, когда дотопала до кухни. Дима даже кофе успел сделать, поставил его передо мной и сам сел напротив, складывая руки под подбородком. — О чем ты думаешь?
— Как будто не о чем, — фыркаю.
— Есть о чем. Давай поговорим? Выскажись, цыплёнок, легче же станет.
Выдыхаю. А станет ли? И нужно ли вообще что-то высказывать? А вдруг скандал? А с другой стороны: есть за что скандалить.
— Я не знаю, что говорить, Дим. Слишком много
— Понимаю, — он кивает и делает глоток кофе, на секунду прикрывая глаза. Красивый, сволочь. — Давай самую острую?
— Ты сказал, что общался со мной только из-за схожести с этой…
— Стой! — он неожиданно резко перебивает меня и я даже дёргаюсь, чуть не пролив на себя кофе. Ожогов мне только не хватало. — Стой, не продолжай. Был придурком, был и есть, и сказать такое мог только потому что мозгов не хватало. Это самое тупое, что я мог сделать. Не буду говорить, что было влияние кого-то или чего-то, скажу просто, что я идиот. Вы разные, Кать. Абсолютно. Ты вообще ни на кого не похожа. Именно поэтому ты и цепляешь. Они все одинаковые до смеха, а ты другая. Настоящая, искренняя, странная, смешная, вредная. А на фамилию забей, если так сильно бесит, что похожа, то мою забирай, мне не жалко.
Я честно хотела что-то ответить на его выпад, но на последней фразе вообще забыла, где я нахожусь и кто я такая. Почему он уже второй раз делает какие-то странные намеки?..
— Допустим, — прочищаю горло и пытаюсь собраться из лужи обратно в человека. Как бы сильно не хотелось прыгнуть ему на руки — нельзя. Слишком много камней между нами, надо разобрать, чтобы дальше общаться. — Тогда… Тогда скажи мне, почему ты так себя вел? Даже до появления Маши. То целуешь, то убегаешь, говоря, что мы просто друзья. То так легко забываешь меня из-за другой, как будто мы совершенно чужие друг другу. Я не понимаю, Дим. Как мне знать, что завтра ты не уйдешь снова? Что у тебя в голове?
— Ты в голове, Кать, — он усмехается, но как-то немного грустно. Меня снова относит воспоминаниями к ночи, где мы сидели абсолютно так же, но я была уверена, что прощаюсь с ним. Сейчас же… Я уже нифига ни в чем не уверена. — Оттого и дурил так.
— Вообще не аргумент.
— Аргумент ещё какой! Цыпленок, ну посмотри на меня раньше. Каким я был? Тусовался, прогуливал пары, ничего не ценил и был обычным…
— Бабником, — дополняю его, стервозно приподняв бровь. По крайней мере надеюсь, что стервозно. — Был жутким бабником.
— Не таким уж и жутким, — он закатывает глаза, и я хохочу. Ну-ну… — Но допустим. Да. И бабником. Жил себе не тужил, а тут ты появилась. Такой невинный цыплёнок, который отчаянно и бесповоротно влюблен в моего брата. И я врезался в тебя сразу же, понимаешь? Защитить, помочь как-то, мандаринками твоими любимыми накормить, даже ключ сделать, чтобы в случае чего рядом быть. Я не привык так, Кать, понимаешь? Как повернулся на тебе. Не скажу, что мне это не нравилось, я банально испугался. Потому что все с ног на голову, и хер знает, хорошо оно, или плохо, потому что первый раз такое вообще.
Я… Я не знаю, что ответить. Просто смотрю на него и вижу, как он сам ломается от этих слов и душу все шире и шире открывает,
Не только он мой мир перевернул, но и я его тоже. И по глазам вижу, что не врёт ведь, потому что таким искренним взглядом он смотрел на меня всего несколько раз. И два раза мы чуть не занялись сексом, вовремя успели остановиться. И действительно вовремя. Потому что если бы он после этого ушел к Маше, я бы вряд ли смогла это пережить.
И это доверие… То, что он открылся мне, то, что рассказал правду, оно такие новые эмоции дарит, что даже не знаю, как их описать.
Но становится тихо. И спокойно.
В голове не гудит, а сердце успокаивается в ритме.
Кажется, эти слова — то, что мне было нужно.
— Ладно, последний вопрос, хорошо? — он кивает, а я собираюсь с мыслями, хрен знает вообще зачем желая спросить. — Ты Машу любил? Не в школе. Сейчас вот, когда она притащилась сюда. Были чувства?
Смотрю в его глаза, замечая в них привычную теплоту, и улыбаюсь, понимая, что не боюсь ответа. Честно говоря, мне даже все равно, что он скажет. Я достаточно услышала, чтобы успокоить свое сердце.
— Не-а, — он медленно качает головой и чуть склоняет ее на бок, глядя мне прямо в глаза. — Тебя любил, Кать. И, походу, уже давно.
Глава 21
Дима
Много ли человеку нужно для счастья?
Мне, как выяснилось, нужно было получить пару раз, встряхнуть мысли, сделать правильный выбор и наконец-то без страха поцеловать девушку, которая вскружила голову одним своим появлением в жизни.
Ещё для счастья, несомненно, нужны были мандарины. Наверное, вечер, серьезный разговор, вкусный кофе и… И девушка. Точнее — Катя.
Когда я наконец-то понял, что для счастья мне не хватает только цыплёнка, я сказал это Маше, которая своим напором уже немного пугала. Она дала мне пощечину, накричала, но, слава Богу, ушла, оставив меня с моими тараканами наедине.
Я сразу поехал к Кате. Дверь она не открывала, пришлось воспользоваться ключом, и когда она вышла из душа, вся такая великолепно-прекрасная, я понял, что с выбором не ошибся.
Другой вопрос: не опоздал ли я?
Было сложно. И было больно. Но слезы Кати дали понять мне, что даже у такого идиота, как я, есть шанс.
А потом Андрей, который сказал, что если я хоть раз посмею обидеть Катю, то он тремя ударами не ограничится. Знаю, братец. Если ещё раз обижу, сам себя убью.
Потому что слишком много боли я принес этому солнышку из-за своих страхов. И мне не стыдно говорить правду. Да, я струсил. Но рад, что опомнился в тот момент, когда не окончательно все просрал.
Нам обоим было больно.
Но я больше никогда не позволю чувствовать ей это.
Я сказал, что люблю. Потому что… Ну потому что люблю. Смысл молчать? Чего ждать? Подходящего момента? Не найти лучше. С этой кухней связана огромная часть нашей истории, я должен был признаться ей именно здесь, чтобы все плохое забылось, и чтобы она вспоминала о нашей любви на этой кухне, а не о слезах и ссорах.