Ты будешь просить еще
Шрифт:
— Вставай, Сонь, — меня снова раздражает этот вариант имени.
От Давида это звучит теперь особенно неприятно, но я все же позволяю ему поднять себя на ноги. Отряхиваю колени от листьев и земли, поворачиваю голову в сторону небольшого сквера с высокими, ровно посаженными деревьями, с деревянными скамейками и тротуарной плиткой на пешеходной дорожке. Обычный сквер. Их десятки в городе. В тени между фонарным столбом и стволом одного из деревьев, прямо за кустами, доходящими по высоте примерно до пояса человеку среднего роста, на меня в упор смотрит какой-то
— Уйди, глюк, — шепчу, цепляясь рукой за Давида. И тень исчезает, скрываясь в ночи, будто ее и не было. — Сработало, — нервно хихикаю.
— Что такое? — мужчина, стоящий рядом, заботливо всматривается в мое лицо.
— И ты уйди, — пытаюсь выдернуть руку, но все движения медленные, какие-то смазанные.
— Еще чего, — он и не думает меня отпускать. — Садись, — помогает, устраивает на полике мои ноги, гладит рукой по коленке. Или последнее мне тоже кажется?
— Фил, — зову брата. Он перевешивается через зеленую Алиску. Дядя Саша ее точно со мной больше никуда не отпустит. — Заберем Лису к себе, — приходит в одурманенную голову гениальная мысль.
— Конечно, отец будет просто счастлив увидеть у себя на пороге своих обдолбанных детей, еще и с компанией. — усмехается он.
— Все едут по домам, — строгий голос Феликса с переднего сидения. — Я вам не таксист, туда - сюда кататься. Мы почти на месте, а за свои поступки давно пора бы научиться отвечать! — Алиска тихо всхлипнула и спряталась у меня на плече. Не выдержав слез подруги, набрала в легкие побольше воздуха и решила просить. Ради нее я могу и позже на них позлиться.
— Лекс, ну пожалуйста, — звучит жалко, а что делать. — Давай Марка отвезем, а Лису к нам. А можно и его к нам, — терять все равно уже нечего.
— Нет, — он и не думает поддаваться.
— Феликс, — наклоняюсь вперед, цепляясь руками за подлокотник переднего пассажирского кресла. И меня снова тошнит. Да что же это?! — Пожалуйста, ну что тебе стоит? — упираюсь лбом в прохладную кожаную обивку. — Мне плохо очень, я не могу с тобой спорить, — признаюсь. — Просто прошу… по-человечески, — вспоминаю нужное слово.
— Вести себя надо было «по-человечески», — его тон, как ледяная глыба, заставляет поежиться и замолчать. — А раз не научились, извольте расхлебывать! — мы остановились. — Приехали. Алиса на выход. Давид проводит до квартиры, — отдает указания взбешенный Лекс. Отдохнули, называется. А вообще, сами виноваты! Вот! Испортили мне настроение, сволочи.
— Не надо, — испуганно выдыхает подруга, но на помощь приходит Марк и этот вариант всех устроил.
— Какая же ты сволочь, — говорю голубоглазому мужчине.
— Косячите вы, а сволочь я. Охренеть! — психует он, но вернувшийся к нам Марк переключил все внимание на себя. — Сдал? — зло спрашивает Лекс.
— Да. Ее отец срочно в клинику уехал, тетя Мира сказала, что в этот раз ему ничего не скажет, но это последний, — я выдохнула и с облегчением откинулась на спинку своего кресла. Маме она обязательно позвонит, завтра опять будет стыдно.
Феликс слишком быстро гонит вперед,
— Выстрел… — двигаю губами пробуя на вкус это страшное слово, вдруг пришедшее в голову через столько лет. — Мама… — выдыхаю, закрываю руками лицо, но паника лишь усиливается, и я не понимаю, в какой момент начинаю просто истошно кричать, перекрывая визг тормозов резко останавливающейся машины.
Глава 24. Феликс
София так закричала, что у меня внутри все оборвалось. Давид развернулся к ней, Фил прижал перепуганную девушку к себе. Я дал по тормозам сжигая резину, увел послушную машину к обочине. Мы с другом одновременно выскочили из салона и метнулись к ней. Дейв оказался ближе, он аккуратно забрал малышку у брата и вынес на свежий воздух.
Я взял ее за руку, Соня дрожит, кусая до крови губы. В глазах дикий неподдельный ужас, срывающий у меня в мозгу планку. Все, что пришло на ум, это жесткий поцелуй, лишающий ее воздуха, меня — рассудка.
Филипп, на удивление, не вмешивается. Кажется, у него тоже шок. Давид осторожно передал Софию мне. Я прижал крепко, до легкого хруста где-то в позвоночнике, и не могу оторваться, прервать, прекратить это безумие. Углубляюсь все дальше в ее рот, кусаю губы, чувствуя металлический привкус.
Софи нервно всхлипывает, вздрагивает при каждом вдохе, цепляется за мою шею царапая ее ногтями, но на поцелуй не отвечает. Ее никак не отпустит, отпускает меня.
Ставлю девушку на ноги все так же удерживая в своих руках. Прижимаю голову к груди, где сердце вот-вот вырвется наружу ломая ребра. Она хватает приоткрытым ртом воздух делая короткие вдохи.
— Я все равно узнаю, где вы взяли ту дрянь, — убийственно смотрю на младшего Дрейка.
— Это не наркотики, — не испугавшись отвечает парень. — Это ты.
— В смысле?! — моя челюсть упала и больно ударилась об асфальт.
— Ехал слишком быстро. Испугалась, — а Соня жмется ко мне все плотнее забыв, что вообще-то меня ненавидит, и злится, и еще много всякого. И это не фобия, это нечто гораздо сильнее.
— Малыш, — чуть приподнимаю ее голову, смотрю в зеленые заплаканные глаза, на перепачканные ее же кровью губы. В кармане настойчиво звонит мобильник. Давид слышит, вытаскивает и отходит для разговора, а я теряюсь не зная, как себя сейчас с ней лучше вести, но с Дмитрием Александровичем нам предстоит очень серьезный разговор. — Софи, — большим пальцем вытираю слезы с ее лица. — Что тебя так напугало, девочка?