Ты Для Меня
Шрифт:
— Господи! Как же тяжело-о! Лучше сразу умереть.
Потом глянул на меня.
— Я же смертельно болен. Вы, молодой человек, ещё этого не знаете.
Я кивнул. Знал. Но у меня были свои сомнения, которые я должен проверить в ближайшее время.
Ушёл я от Михаила Журавлева уже за полночь. Совершенно разбитый. На телефоне было несколько пропущенных звонков от Эвелины. Я не хотел отвечать ей, пока был в доме ее отца. А сейчас уже поздно.
Девушка сладко
— Никита? — сонный голос.
Прикоснулся губами к её плечу.
— Спи, спи, ш-ш...
— Ты где был?
— Потом, спи...
Я ещё долго не мог заснуть. Думал про случившееся за день.
А под утро я получил сообщение от матери.
«Никита, срочно ко мне. Прилетел твой отец».
Проснулся ни свет ни заря, без будильника. Наверное, сработали внутренние часы. Моя Ева спала, уютно подложив ладошки под щеку. Чмокнув ее, я вскочил с кровати и пошёл в ванную. Через полчаса я уже подъезжал я к дому своей матушки.
Она стояла около дверей, словно ожидала моего прибытия. Втянула меня внутрь.
— Ты что, мам?
— Никита, только честно, что у вас произошло?
— Подожди, мам, что-то я не понимаю. Ты о чем?
— Почему твой папаша приперся без предупреждения?
Я хмыкнул.
— Ну я тоже навещал его намедни. И также не сообщил ему.
Мама закатила глаза.
— Никита, ну-ка говори, что ты затеял! Отец твой злой как черт. На нем лица нет.
Довольно хохотнув, я прошел в кухню.
— Ты кофе ещё не варила?
— Подожди минуту, сейчас сделаю. А ты рассказывай пока, рассказывай...
Усевшись на стул, я откинулся на спинку.
— Это старое дело, которое надо было закончить, — я развёл руками.
— Это как-то связано с Журавлевыми?
Я кивнул.
— Зачем тебе разгребать это гнильё?
Мама поставила передо мной чашку с дымящимся напитком.
— Так получилось, — отхлебнул кофе. — Да я и сам не ожидал. А потом уже затянуло... Всё, что касается Эвелины, касается и меня.
Мама подняла брови.
— Да ну? Только не говори, что у тебя что-то серьёзное с этой девочкой.
Отставив чашку, я внимательно посмотрел на маму.
— Тебе она не нравится?
— Какое тебе дело до моего мнения? У тебя своя жизнь, хотя, конечно, сыночка, мне хочется, чтобы ты был счастлив с подходящей девушкой.
— Подходящая — это какая? Чтобы готовила, стирала, убирала?
— Нет, Никита. Это которая бы тебя любила, и которую любил ты.
Я улыбнулся.
— Ну вот, мам. Значит, Эвелина мне подходит.
Маман всплеснула руками.
— Чего, правда, что ли? Влюбился наконец-то?
— Угу. Поможешь мне кольцо выбрать?
Мама радостно рассмеялась.
Мне
Мама как всегда вздыхала и охала. Под конец она, погладив меня по голове как маленького мальчика, сказала.
— Никит, поступай как знаешь. Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь — все-таки это твой отец. Главное, не перегни палку.
Доехав до Большой Якиманки, припарковался у отеля, в котором остановился отец. Было десять утра, и я надеялся, что он уже проснулся. Подойдя к стойке, узнал, в каком номере остановился господин Светлов. Я бы соврал, сказав, что не нервничал. Старался казаться внешне спокойным, но ладони все-таки вспотели.
Отец распахнул дверь на стук и, увидев меня, нахмурился. Рукой потянулся к горлу. По привычке пытался поправить галстук, которого на нем сейчас не было.
— Заходи, — сухой отрывистый тон.
Отец проследовал внутрь комнаты, я шёл чуть сзади. По дороге он схватил гостиничный белый халатик, набросил на плечи. Внезапно резко развернулся. Я даже не успел среагировать — его кулак врезался мне в скулу. Так захотелось взвыть от боли, но я сдержался. Ещё не успел оправиться от прежних побоев.
— Все? — спросил я отца, потирая лицо ладонью.
— Какого хрена ты меня подставляешь?
— Все равно рано или поздно это должно было вскрыться. Лучше раньше, — я пожал плечами.
Отец хмыкнул.
— Ага, раньше сяду, раньше выйду, так, что ли?
— В конце концов, пап, тебя никто не заставлял заниматься такими грязными делами. Фемида всегда настигает, и ты должен об этом знать.
— Тебе предлагали деньги. Лидия давала тебе достаточно. Я мог жить в роскоши всю оставшуюся жизнь.
Мне стало смешно. Взрослый мужик, мой отец, вместо того чтобы воспитывать в своём сыне честность и добропорядочность, пытается склонить его на кривую дорожку.
— Знаешь, — вздохнул. — Не все измеряется в денежном эквиваленте. Для меня честь и совесть гораздо важнее. Только не надо мне сейчас говорить, что я, де, плохой сын, поступаю как Павлик Морозов и так далее. Ты сам как поступал с людьми, с мамой, с той же Галиной Журавлевой, да и с ним самим?
Отец молчал. Да и что тут можно было сказать?
Я подошёл к зеркалу, поглядел на своё отражение. На скуле красовалось красное пятно, грозящее перерасти в синяк. Что, ещё неделя отпуска?
Напоследок повернулся к своему родителю.
— Единственное, что я могу тебе посоветовать, пап, это, чтобы ты, не мешкая, улетал обратно в Канаду. Кто знает, какая каша заварится.
Он кивнул, глядя себе под ноги.
Я вышел из номера, тихонько закрыв за собой дверь.