Ты и сам всё знаешь
Шрифт:
Быстрее.
Минута
Паромобиль слегка затрясло, когда мы съехали на брусчатку. Крепкие руки уверенно сжимали руль.
— Ты ничем не хуже Даррета Хиза, а лучше гораздо. Ты лучше их всех, люблю тебя.
— И я тебя, — парень повернулся ко мне и не сводил глаз, когда мы слетели с причала и сорвались вниз.
Помню его взгляд, даже когда машина со всего размаху ударилась о воду.
Мечтательные голубые глаза безумного Дремза Крита.
Дыши Дэнли Арой, скоро настанет время сделать первый вздох. С днём рождения.
Тик-так.
Больно
Холодно. Ощущение сырости. Долго соображала, где я. Еду с Дэнли из приюта в Линнеркуте или всё ещё дрожу от иллюзии Йенса Моро? А, может, опускаюсь на дно озера Иллиган вместе с Дрэмзом Критом. Одна и та же машина, один и тот же человек, и в обоих случаях боюсь открывать глаза. Два непрошенных воспоминания связанных со смертью близких людей больно отдавали в сердце. Подавила всхлип, но громко шмыгнула носом.
— Ты не заболела часом? — встревожено спросил любимый, оторвавшись от дороги.
— Нет.
Сняла с себя ботинки и притянула ноги к груди, пытаясь согреться.
Аэр посапывал на заднем сидении, укрытый пледом.
Когда успели сесть в машину? Кажется, мы разговаривали на кухне среди тухлого разлитого чая.
Потёрла виски. Всё, как в тумане.
— Ты наврал, Дэнли…
— Когда именно? — невинно спросил мужчина.
— Дремз Крит не покончил с собой. Я вспомнила пирс Эзвирд! — с вызовом посмотрела на интригана.
— Милая, прыжок на паромобиле с причала — чистой воды самоубийство. Дремз Крит с твоей лёгкой руки подписал себе смертный приговор, — не поворачиваясь, ответил Дэнли.
— Только паромобиль целёхонек. Сейчас на нём едем. Как ты это сделал? Как мы выжили?
— Правда, ничего не помнишь? — Арой, наконец, грустно взглянул на меня, и виновато закивала в ответ.
— Ладно, расскажу, — мужчина тяжело вздохнул и вернулся в события двенадцатилетней давности:
Ты почти сразу же отключилась. Ударилась о приборную панель, когда мы начали тонуть. Я успел тебя вытащить через открытое боковое стекло. Было темно, но видел наверху силуэты тех страшных людей. Они стояли у раскуроченного ограждения и смотрели вниз, а затем ушли, словно вмиг потеряли интерес.
Теперь понимаю, почему не стали нас искать. Ты убила Дремза ещё в воздухе, влезла в голову и вытащила то, что делало меня мечтательным писателем. Едва машина коснулась воды, за рулём появился другой человек. Преследователи больше не видели свою цель в живых, ведь из воды вынырнул Дэнли Арой: будущий инспектор по делам несовершеннолетних, спасший девочку.
В тот вечер принёс тебя в отделение скорой помощи, дождался законников. Наврал, что увидел, как девчонка ударилась о перила и сорвалась с моста.
Почти сразу же они меня позвали на собеседование, словно кто-то заранее удачно выстроил эту вероятность. Согласился. Не мог иначе.
Затем забыл о нас на целый год. Долгий, бесконечный, серый год. Ты так велела, хотя мог забрать тебя с собой. Оформить опеку. Мне бы разрешили, будь на то твоя воля.
Но ты не пожелала. Оставила меня, и всё время мечтала о Даррете Хизе. Сочиняла книжки. Представляла его в своих фантазиях…
Дэнли оторвал руку от руля и потёр глаза. Злился. Его можно понять. Долго играла с ним. Ломала, переделывала. Пусть он легко согласился на этот эксперимент, но в душе всегда страдал и не был собой.
— Тот дом, где мы были вчера. Чей он?
— Наш. Купили его вместе, когда ты забеременела, а потом, — Дэнли опасливо обернулся на спящего сына. — Потом всё опять полетело к чертям, Эйри. Мы не справились. Глупо попались. Они всегда знали, где искать. Ждали, пока родишь.
— Они нас нашли? — не понимала, как могла проморгать такую вероятность в прошлом.
— Я всё испортил почти сразу после Линнеркута. Мы ударились во все тяжкие. Сам позволил одному из них трахнуть тебя. Смотрел до конца. Мне нравилось это. Моя послушная Сайджин. Так старалась угодить. Упивался твоим чувством вины за Йенса Моро, а я пользовался. Откуда мне было знать, что мы на крючке? Ты всегда говорила загадками, а я не слушал, не хотел.
— Ты про Иттанию? Это было наше общее решение. Мы вместе устраивали те ночи. Никто не принуждал меня.
— Какая нахер Иттания, Эйри? — любимый внезапно превратился в безумца. — Ты поехала туда одна. ОДНА! Слышишь? Я остался здесь!
— Это невозможно. Мы же… — разум отчаянно сопротивлялся. Дэнли был там. Он всегда находился рядом.
— Сколько мне, по-твоему, лет? Навскидку, милая, — уже спокойнее спросил мужчина.
Боялась ответить неправильно.
— Тридцать два?
Дэнли горько усмехнулся:
— Мимо. Считай лучше, неужели, так стар?
— Не знаю. Когда приехал в приют в Линнекруте с инспекцией, мне было четырнадцать, а тебе двадцать один. У нас разница в семь лет. Сейчас мне двадцать пять. Это значит…
— Ладно-ладно. Против логики не попрёшь. Ты всё ещё не помнишь, — сдался Дэнли. — Они уже близко, надо торопиться, — пробормотал мужчина и вдавил педаль и паромобиль, выпуская густые клубы дыма, рванул, обгоняя рассвет.
Снова Линнеркут.
Не хочу.
Он оставил меня там в прошлый раз.
— Поспи, любимая. Тебе нужно наверстать ещё несколько лет, — он щёлкнул пальцами, и перед глазами мгновенно расстелилась темнота.
Очнулась почти сразу же, снова на своём месте, с прижатыми к груди ногами. Хотела пожаловаться Дэнли, что ничего не вышло, но губы не слушались.
Меня внезапно отвлекли дорожные указатели. Мы ехали обратно в Лос-Винтаго. Передумал? Развернулся и везёт домой? Почувствовала небывалое облегчение и благодарность. Не нужно нам сегодня ехать в старый приют. Не готова. Не сейчас, никогда.