ТЫ ИЯ

Заозерная Марта

— К кому ко всем? Нет никого, — успеваю только произнести.

— Я есть, — в один голос Андрей с Егором произносят.

Боже, это будет спектакль.

Егор выразительно смотрит на сына, тот не теряется.

— А что, я тебе говорил, — говорит, садясь на стул стоящий напротив моего. Понимает его только отец, — Я ему говорил, что вас запомнил, а он не верит. Хотел меня бабушке сдать, и самому сюда приехать.

— Какой наглец, — поддерживаю ребенка, — Я тебя тоже помню, Андрюш, только ты был меньше, намного. Сейчас изменился.

— А

я вас такой и запомнил. Вообще не изменились, — ерзает на стуле, — Я им говорил, что вы самая красивая из всех, кого я живым видел, — произносит с доверием.

Макар, Илья и Вадим заливаются в смехе. Мой Егор не понимает, он подвоха в словах не заметил, ему что «живым», что «живьем», сидит и поддакивает. Мне же хочется уточнить ком это «им» он такое говорил, среди его родственников много тех, кому слушать такое не нужно.

Комплименты от детей это приятно. Они непосредственные, говорят то, что думают.

— Боюсь представить, кому ты такое мог говорить, — смотрю на Егора, он кивает.

Опускаю голову, почему — то становится очень смешно. Ругаю себя. Бывшую жену Егора становится жаль, но поделать ничего не могу. Егор судя по сдавленным смешкам думает о том же. Что тут поделать, если по их версии Егора я сама сводила с ума, обещая «манны небесные» и «невообразимые ласки», то на ребенка никак не воздействовала.

На Егора тоже, старалась его избегать. И фиг один, пока он с друзьями бухал, истерики его супруги я слушала. В памяти всплывает момент, когда она заявила, что я ублажаю её мужа, пока она бедная рыдает в подушку. А я тоже рыдала! Каждый день, ежечасно, ежеминутно. Много месяцев. Ещё и мама болела. Но не это я запомнила больше всего, по сей день слово «ублажать» вызывает во мне отторжение, может я и ханжа, но оно может сбить во мне любой накал возбуждения. Психологическая травма, нанесенная одной фразой, глупо, не спорю. Эта всё та же благодатная почва.

Как же Макару со мной тяжело будет. Толпы тараканов в моей голове, они вечно кучкуются, и никогда из неё не уходят.

Дети наедаются быстро, больше желания было.

Егор подходит меня поцеловать. Мы оба с ним чувствуем, контакты у нас уменьшилось. По нему не сказать, что страдает от этого, я же переживаю куда сильнее.

Следом подходит Андрей, за ним Вадим, с нахальненьким видом. Обнимает дольше остальных.

— Лосяш, иди ты уже, — по — доброму отец к нему обращается.

— А что я поделаю, ты совсем обо мне не беспокоишься, спасибо Макару, уважил, — делает жест рукой, мол, признателен. И выходит за ребятнёй.

— Илья, он чудесный. Расскажешь потом, в чем секрет. Я с ужасом представляю переходный возраст Егора. Даже не мечтаю о том, что он будет таким вот легким и позитивным, — делаю взмах рукой в сторону проема, за которым только что парни скрылись.

— Чудо это приятный? Ты бы слышала, как он на финале «Мисс Россия» возмущался, будто — бы эскорт — каталог листает, а не на конкурсе красоты присутствует. Засранец.

— А ты маму ему новую там приглядывал? И какие успехи? — Макар откидывается на спинку кухонного кресла, поза непринужденная.

Как так получается, что стоит влюбиться и человек априори лучшим становится. Расслабленным, напряженным, злым, без настроения, в любой ситуации ты выбираешь его одного, взгляд мгновенно цепляется. Непередаваемые чувства охватывают. Смотрю на него, дух перехватывает.

Хочется всего, с ним одним.

— Слишком молоды, что я с ними делать буду? мне б такую как Ия, в самый бы раз подошла, — отбивает Илья, при этом мне подмигнув.

— Не зря я приехал, — Егор разворачивается и смотрит на них с большим интересом. В Большой на премьеру попал, не меньше.

— Можно вас попросить другую тему для шуток найти? — поднимаюсь кофе сварить.

У Ильи дома на редкость комфортно, потихоньку я втягиваюсь.

— Так мы не шутим, — произносит Макар.

Кулак показываю ему. Он смеется. Напугала, конечно, его будет раза в три больше.

— Привыкай, — к Макару Егор обращается, — Эти мытарства с трофеем в наборе достаются. Все будут смотреть, стараться притронуться, так будет всегда.

— Ты меня успокоил, — отвечает с сарказмом, на редкость звучит безобидно.

— Я вообще — то тут нахожусь. В наказание, все кто кофе хочет, сделает его себе сам, — ставлю перед собой только свои кружки.

Макар подвигает моё кресло ближе к себе, так легко, и по собственнически меня обнимает. Не люблю на показ, но сейчас мне приятно. И мысли нет отстраниться.

Мой телефон, лежащий на краю стола, начинает вибрировать. Пытаюсь встать, Макар держит.

— Поговори здесь, — выдыхает мне тихо в висок.

По коже несутся мурашки, одно прикосновение его дыхания меня сводит с ума.

Звонит коллега.

— Июшка, — всхлипывает, я не могу понять в шутку или реально, — Не клади только трубку, — Привет.

Немного не понимаю, почему я должна бросить трубку. Хамства за мной не водилось.

— И тебе добрый день, Лиза, — девушка не из моего отдела. Мы впервые по телефону говорим.

— Ты прости, что беспокою. Не у кого больше спросить. Всех разогнали, — вздыхает.

Может, стоит узнать, что у них происходит? Но мне не хочется. Со своими девочками я общаюсь регулярно, и судя по рассказам их изменения коснулись не сильно.

— Говори, чем смогу.

Она начинает рассказывать детали проверки. Сумбурно, конечно, но в целом картинка складывается. Типичная схема занижения реализации, украшенная вкраплением фиктивного документооборота. Надо знать, где искать, дальше проще.

— Станислав говорил, что у тебя было такое. Недавно. Как ты свела. Я не могу разобраться в их остатках. По счетам одно, на складе другое. Как это понять?

— Ты думаешь сложно оприходовать лишнее? Тех бумажек, что они тебе представили вполне достаточно. Товара может не быть.