Ты извращенец, Гарри!
Шрифт:
— Почему вы так решили? — спросил худощавый мужчина и поднял бокал с вином.
Красников положил руку на бокал сверху и кивнул на окно.
Суслов взглянул в него и обнаружил, что в лучах заката, перед единственным питейным заведением гарнизона стоят парочка столов, за которыми сидят пятеро практикантов и поедают местных, отваренных в пряной воде крабов. Причем все они сидели так, чтобы им было видно вход в заведение, словно тут очень скоро начнётся представление.
— Вы что-то знаете? — осторожно спросил
— Нет, но они ведут себя странно уже пару недель. У них скоро закончится практика, но они не спешат и постоянно чем-то заняты. Я видел как парочка практикантов прятала в грузовике какие-то булыжники, завернутые в ковры. Ковры они вернули, но уже без камней.
— Что они задумали? — спросил Суслов и покосился на чайник с чашкой, стоявший перед Красниковым.
— Я бы ударил по самому больному, — ответил толстяк. — Алкоголю... и возможно, по женщинам. В этой дыре совершенно нечего делать.
— Отрава? Яд?
— Нет. Это преступление, которое будет расследовать тайная канцелярия. Думаю, тут что-то другое...
— ДО ДНА! — послышался веселый возглас от коллег по цеху от большого стола.
Кружки с пивом, бокалы с вином и даже стеклянные стаканы с местным самогоном взмыли вверх.
— До дна!
— ДО ДНА!
Подхватили остальные голоса.
Кружки и бокалы прильнули к губам, и через пару секунд послышалось одобрительно кряхтение.
— Может... может, вы усугубляете? — спросил Суслов. — Некроманты, конечно, опасные, но...
— БЛУЭ!
— ГУЛМ...
За большим столом в спазмах начали сгибаться одаренные. Содержимое желудков полетело в разные стороны. Кто-то вскочил и извлёк то, что лежало в желудке, прямо на стол, кто-то это сделал на пол. Самые отчаяные рванули к двери и выскочили наружу, совершив акт вандализма сказочной рыбой в сырном кляре прямо на крыльцо заведения.
— Красников, — опустил взгляд на бокал Суслов. — А у вас там чая не осталось?
Глава 16
Щавлев поднял взгляд на вошедшего и, стараясь всеми силами не показывать своей заинтересованности, опустил его обратно на бумаги.
— Доброго здравия, сударь, — со вздохом произнёс Красников, вошедший в кабинет. — Разрешите?
— Да, пожалуйста, — кивнул начальник гарнизона и со вздохом добавил: — У вас что-то срочное? У меня много работы.
— Господин комендант гарнизона, — уселся на стул перед ним грузный мужчина. — Думаю, вы уже в курсе того, что происходит?
— Вы об отсутствии поддержки у патрулей? Да. В курсе. У нас двое погибших за последние полгода. Очень плохая тенденция, о которой мне придётся рассказать генерал-майору Жерлову в штабе округа.
— Я про то, что всех одаренных в этом гарнизоне
— Что? Чушь, — фыркнул Щавлев.
— Чушь? Тогда попробуйте хлебнуть вина, и вы увидите, что вне зависимости от напитка и его качества содержимое вашего желудка очень быстро окажется вне вашего тела, — стараясь держаться достойно, проговорил толстяк.
— Я в курсе, но это не имеет отношения к одаренным. Это проклятье на место, — вздохнул Щавлев, закрыл папку, отложил её в сторону и взял с угла стола следующую. — Теперь на территории гарнизона и двух километров вокруг него будет действовать это проклятье. Кстати, с женщинами та же история.
— Мы это уже заметили, — недовольно вздохнул одаренный и спросил: — Если все обстоит именно так, то... есть ли способ решить эту проблему?
— Способ? На что вы намекаете? — нахмурился комендант.
— Думаю... выдача увольнительных для поездки в город на пару дней... Было бы идеальным решением.
Щавлев вздохнул, закрыл папку и поднял взгляд на собеседника.
— Скажите, сударь... Вы сюда пришли по собственной инициативе или это решение...
— Одаренные гарнизона предполагали что-то подобное, — кивнул Красников. — Это обсуждалось, и в итоге меня попросили поговорить с вами... из-за сложившейся ситуации.
— Знаете, сударь... Я прекрасно помню, как вы выполняли мои приказы. А ещё я прекрасно помню заявление Соловьева по поводу моего рода и его происхождения. А я, на секунду, хочу вам напомнить, что у меня династия — военные. Вы понимаете, к чему я клоню?
— К чему же?
— К тому, что самовольное покидание места службы рассматривается как дезертирство со всеми вытекающими последствиями. И сейчас вы и те, кто смел унижать мой род своим словом, приходите ко мне, дабы решить свои личные вопросы, никоим образом не относящиеся к службе. Так более понятно?
— Конечно. Сколько вы хотите, господин комендант? — улыбнулся Красников.
Щавлев, несмотря на довольно мягкий характер, прекрасно понимал, что увольнительные для отдыха одаренных все равно придётся давать. Через полгода безвылазного сидения в гарнизоне без алкоголя и женщин любой одаренный начнет выть волком. Вопрос с увольнительными стоял только в цене.
И начальник гарнизона, выслушавший достаточно о своём происхождении, брать денег не собирался.
— Три выхода. Каждый.
— Что, простите?
— Три выхода в патрулирование от каждого одаренного, — спокойно ответил Щавлев. — В случае отсутствия на построении или отказа выполнять приказ — месяц без увольнительных.
Красников вскинул брови и открыл было рот, но комендант его оборвал:
— Это не обсуждается. Других условий нет. Или три выхода и подчинение приказам, или дезертирство со всеми вытекающими. Я всё сказал.