Ты - мое дыхание
Шрифт:
Из ванной доносилось утробное гудение стиральной машины. В прихожей пахло порошком и влажным бельем. Поля вдруг подумала, что не была в Галкиной квартире уже, наверное, с полгода. И здесь, в общем, ничего не изменилось: та же мебель, те же детские тапочки на полочке для обуви, тот же календарь на стене и даже окурков в мужниной пепельнице, кажется, ровно столько же. Домашний уют, чистота и стабильность. Та скучноватая стабильность, которой она сама совсем недавно так боялась. Что теперь осталось от той стабильности?
Поля
— А ты чего пришла-то? — поинтересовалась Галка, ватным тампоном снимая маску с лица. — Нет, я не в том смысле, я рада, конечно. Но ты-то ведь просто так не придешь?.. К Сосновцевой-то сходила, кстати?
— Кстати, сходила, — Поля невесело усмехнулась.
— Ну и что?
— Да ничего. С лестницы она меня, конечно, не спустила, но вой подняла на все окрестности!
— По какому поводу? — аккуратно выщипанные у висков Галкины брови неудержимо поползли вверх.
— По поводу, что сама я — тупая кукла, муж мой — «новый русский», сидеть нам надо в своих «Мерседесах» в обнимку с сотовыми телефонами и не вылазить! А я, видишь, нахалка какая — книжки писать вздумала!
Лесина неодобрительно вздохнула и покачала головой:
— Да-а, сдает Вера, сдает… Да и мне тебя вовремя предупредить надо было: у нее в тот момент очередной запой случился, так что, сама понимаешь, к ней лучше было не лезть. Из чувства самосохранения хотя бы.
— А почему я вообще должна действовать из чувства самосохранения? — Поля достала из сумочки носовой платок и подправила размазанную в уголке губ помаду. — Почему я должна чувствовать себя заранее виноватой? Что я, эти шмотки, которые на мне, деньги эти украла? Убила я кого-нибудь из-за них? Обманула? Или, может, я ее личную зарплату на свои нужды потратила?
— Да ты не кипятись, не кипятись! Ты, может, нет, а кто-то с такими же деньгами, как у тебя — да. Их же, бедных, сейчас все дурят: и продюсеры, и директора всяческих кинокомпаний. Каждый норовит пообещать побольше, а заплатить поменьше, да потом перед носом все на том же шестисотом «мерсе» проехаться… И вообще выброси ее из головы. Надо же, муж у тебя — «новый русский»! А у нее вообще никакого нет!
Поля вдруг почувствовала пугающую, неодолимую усталость. Даже лоб ее мгновенно покрылся липкой, холодной испариной.
— Да, знаешь, Галь, кажется, у меня тоже уже никакого мужа нет… — проговорила она и, опустившись на корточки, закрыла лицо ладонями.
Галка, ничего не сказав, ушлепала босыми ногами на кухню и через минуту вернулась с рюмкой коньяка в руке.
— Ну-ка, на, на! — скомандовала она, подсовывая коньяк Поле под самый нос. — Выпей залпом, а потом все спокойненько расскажешь… Надо же, мужа у нее нет! А кто есть? Любовник есть?
— Есть!.. Или тоже уже нет?
— Чувствую я, окончательно ты, девка, с дуба рухнула! — печально констатировала Лесина и, обхватив
Потом они сидели на диване, курили «Филипп Моррис» и пили коньяк.
— Про мужа, которого у тебя уже якобы нет, потом поговорим! — Галка упрямо пресекала все Полины попытки свернуть разговор на Бориса. — О Суханове твоем я, слава Богу, представление имею. Ты мне про любовника, которого тоже нет, толком расскажи. Кто он у тебя?
— Поэт.
— Поэт? — Лесина заинтересованно склонила голову к плечу. — Мало того, что красавец и половой гигант, так еще и поэт? Где ты только такого выискала!.. Слушай, а откуда у него при такой, мягко говоря, неприбыльной профессии деньги, чтобы по Петербургам раскатывать да по ресторанам тебя водить? У меня клиентка одна — жена писателя, так тот, чтобы продержаться только, для детских садов сценарии утренников пишет, а тут — надо же, цветы, французские вина, Зимние дворцы…
— Ну, во-первых, Петербург — не Канары, поездка несколько подешевле обходится, а во-вторых, не он платит, я в основном… У него сейчас как раз сложный в финансовом отношении период…
— В основном? — Галка подозрительно прищурилась. — Ой, не темни! А за что платит он? За билет в трамвае? Или за презервативы? Или вообще ни за что? Может, ты ему еще и трусы покупаешь?
— Если бы понадобилось — купила бы! — Поля уронила на рукав светлого жакета длинный столбик пепла и брезгливо стряхнула мелкие частички в пепельницу.
— А я не удивлена, что не понадобилось! Зачем вам вообще трусы? Ему этот предмет гардероба только мешает выполнять свою работу… Ты не знаешь случайно, как называются мужчины, которые идут на содержание к состоятельным женщинам?
— Вот только этих намеков не надо!
— Ничего себе намеки?! — в голосе Лесиной зазвенело возмущение. — Он к тебе присосался, как клещ, а тут все — намеки! Ты же говоришь, что он нормальный человек, значит, ноги — на месте, руки — на месте и голова — на месте. Да пошел бы хоть вагоны разгрузил на Киевском вокзале! Или, если его творческой натуре это претит, — те же утренники писал бы для детишек! Кстати, та моя клиентка, у которой муж этим промышляет, говорит…
— Не надо, — Поля предостерегающе подняла руку. Ей не хотелось слышать ни про утренники, ни про чужих мужей, ни тем более про деньги. Коньяк разливался по жилам приятной теплотой, в голове гудело, от сигаретного дыма ломило виски.
— Не надо, Галь, — повторила она, собравшись с силами. — Думаешь, я сама не чувствую, что что-то во всем этом не то, думаешь, мне объяснять нужно?
— Думаю, нужно! — Галина поровну разлила последние капли коньяка и решительно поставила бутылку на стол. — Потому что ты, со свойственной тебе интеллигентностью, никогда не назовешь это… «явление» тем словом, которым оно называется. А называется оно — альфонс! Обидно, да? Но тем не менее это так!