Ты мой закат, ты мой рассвет

Субботина Айя

Я бы хотела, чтобы он поднялся.

Я бы очень хотела, чтобы эту ночь мы, как и в день нашего знакомства, просто спали рядом, чтобы кровать не была такой пугающе огромной для меня одной, и чтобы одиночество, наконец, сбежало в окно.

Но я знаю, что будет, как только за нами закроется дверь.

По крайней мере, я точно не смогу затормозить, потому что мне, как наркоманке, не хватает его запаха, вкуса кожи на губах.

Мне до боли между ног хочется с ним трахаться.

Без головы, без мыслей о том, что сейчас

это только еще больше все усложнит.

И я боюсь, что Антон больше никогда не посмотрит на меня так, как раньше. Что теперь и для него я тоже несчастная, обиженная судьбой и одним плохим человеком женщина, с которой нужно заниматься сексом только в миссионерской позе и после подписанного ею согласия на близость.

— Я пойду, Очкарик, - первым заговаривает Антон.
– Еще пока доберусь, а подъем в шесть.

Не хочу его отпускать.

— Ты в гостинице живешь?

— Ага.

— Когда возвращаешься в Петербург?

— Завтра вечером, самолет в десять тридцать вечера, так что в полночь буду дома. Сердце болезненно обрывается.

Я надеялась, что у нас будут выходные, и мы просто... не знаю, встретимся еще пару раз, погуляем, как это делают даже давным-давно женатые люди.

— Малыш, ну а ты когда собираешься вернуться?
– немного склонив голову набок, спрашивает мой уставший майор. И конечно мы оба понимаем, что речь не о городе и даже не о месте.

Не знаю, что ему ответить.

Попросить еще немного времени, потому что мне нужно разобраться в себе, просто попытаться сделать хотя бы что-то самой: научиться спать в темноте, перестать бояться ездить в метро в час-пик, когда ко мне прижимаются посторонние мужчины, перестать, наконец, улыбаться, когда хочется выть.

И не прятаться в угол по каждому поводу.

А еще - больше никогда ему не врать.

Потому что как раз сейчас мне хочется это сделать, потому что так будет проще.

— Я не знаю, Антон.
– Теперь я знаю, почему правду называют «горькой».
– Мне нужно время. И я... прошу тебя... пожалуйста... если это возможно... дать мне его.

Я снова прошу что-то дать мне, ничего не предлагая взамен.

Такая эгоистка, что противно от самой себя.

Молодому мужчине нужна нормальная здоровая женщина. Не только для секса -

хоть это, наверное, почти самое важное - а чтобы проводить с ней время, чтобы она присматривала за ним, создавала уют и комфорт.

А тут я со своим «я не знаю».

Понятия не имею, что буду делать, если Антон скажет «нет». Если скажет «я от тебя устал. Очкарик» - сойду с ума. Если напомнит о моем предложении развестись...

Покалывает в области сердца, и я потихоньку, надеясь, что не подаю виду, сильнее прижимаю локоть к левому боку.

— Ты хочешь развестись. Очкарик?

Я прикрываю глаза, мысленно пытаюсь успокоиться четом от одного до десяти, но все время сбиваюсь: один, три, пять... девять, два,

три, семь...

— Нет, не хочу.

— Тогда у тебя есть время... жена. Только больше никакого телефонного молчания, договорились? Отвечай на мои звонки и сообщения, и, блядь пиши и звони сама! Я же не какой-то моральный урод, что ты боишься лишний раз позвонить. Я твой муж, писательница. Смирись уже, а то ну ей-богу как маленькая.

Киваю снова и снова, принимая и соглашаясь на все.

Счастье превращается в воздушный шарик и перекрывает гортань.

— Все, женщина, мне правда пора, а то ни хрена не выберусь. Я с отчаянием считаю его шаги.

Я хочу его увидеть. Мне сегодня - слишком мало.

— Антон!
– На подземном паркинге голос эхом поднимается к бетонной крыше

Муж оборачивается, вопросительно приподнимает бровь.

— Я приглашаю тебя завтра в кино. На «Звездные войны». Если пойти на сеанс в шесть, то успею потом отвезти тебя в аэропорт.

Антон молчит.

Господи, как же это глупо! Он устал, у него здесь работа, которая - я уже знаю -выматывает ему нервы и добавляет седин раньше времени, а я со своим детским «приглашаю в кино».

— Прости, - пытаюсь торопливо загладить свой глупый импульс.
– Я эгоистка. Если теперь ты хочешь развод...

— Ты же в курсе, что твоего печального ушастого недоситха, скорее всего, в финале эпично выпилят?
– спрашивает с насмешкой.

— Мы еще попкорн не купили, а ты уже спойлеришь.
– Уже можно улыбнуться или буря еще не прошла?

— Это не спойлеры, это профессиональное

— Я же романтическая натура, буду верить в лучшее.

Антон достает телефон, что-то там набирает и только через минуту говорит:

— С меня билеты, с тебя - обжорство.

— С тебя еще и большой носовой платок.
– счастливо икаю я.

— Связался же на свою голову с ванильным единорогом, - делано ворчит Антон и добавляет, уже без улыбки: - Я остаюсь с тобой на выходные. Походим на свидания. Как сама захочешь.

— Ты идеальный, - снова икаю, на этот раз так громко, что, кажется, надо мной начинает хохотать собственное эхо.

— Только учти, жена.
– Антон как-то дьявольски соблазнительно подмигивает.
– Скорее всего, тебе придется стать пропащей женщиной и отдаться мне на первом свидании. Возможно даже в машине.

Три предложения.

Я свожу ноги до боли в коленях.

Потому что мокрая в хлам. Мгновенно.

В квартиру поднимаюсь на дрожащих слабых ногах, открываю дверь и почти вваливаюсь за порог, едва сохраняя равновесие.

Мне уже одиноко.

Целый месяц я как-то справлялась с пустотой внутри себя. Целый месяц жила в ледяном замке и была в нем Снежной королевой, потому что заморозила все. что меня окружало. Чтобы не болело и не оттаяло.

В особенности время. Потому что его у меня не было.