Ты моя самая
Шрифт:
– Ему сейчас и так несладко, а ты со своей правдой, – пояснил Сверр вместо Альрика.
– Ну и шороху эта девчонка навела! Я вам так скажу: у кифийки совершенная техника для двурукого бойца. Давно я такого не видел! – Гренвир задумчивым взглядом провожал удаляющегося ректора. – Что теперь с ней делать? И вообще, останется она в Шагосе или нет? Что там старейшины решили? – Бросил взгляд на восточную башню: основатели Шагоса сегодня решили именно оттуда наблюдать за соревнованиями.
– Что бы они там ни решили, кифийка однозначно останется, – зло прошипел Альрик. – Берг теперь её ни за что не отпустит от себя, – и тут же с сомнением добавил: – Насколько это,
– Понял, – Гренвир быстро вписал несколько символов напротив имени воительницы с Меотии и недовольно заворчал на преподавателей, нетерпеливо подталкивая их к лестнице: – Давайте-ка отправляйтесь на свои места. Мне ещё целый загон новобранцев нужно оценить, потом посоветоваться со старейшинами, а к вечеру уже вывесить список тех, кто проходит на второй этап.
Преподаватели вместе с Верховным покинули арену, а Талэк бросился догонять сына, пряча свиток к себе в карман.
Берг прошёл через внутренний двор, обогнул башню и взбежал по лестнице, направляясь в лазарет. Он не видел любопытствующих взглядов, которыми его провожали, не слышал сочувственного перешептывания за своей спиной, весь мир вдруг как-то разом сосредоточился на девушке в его руках. Он старался изучить каждую чёрточку лица, запомнить её запах, ощутить бархатистость кожи; его ладонь ласково погладила голое плечо. Перевёл взгляд на приоткрытые губы. Как же нестерпимо хотелось к ним прикоснуться, почувствовать их вкус. Прямо сейчас. Здесь. Желание было настолько сильным, что он просто не мог ему противиться. Остановился и потянулся к ней.
“Нет. Так нельзя!” – с силой зажмурился и тяжело задышал.
– Берг, – тихо позвал Талэк, разглядывая сына, который неподвижно стоял возле стены, бессильно прислонившись к каменной кладке. – Всё будет хорошо! Ты справишься. Главное, не поддавайся инстинктам зверя. Не он управляет тобой, а ты им.
– Это похоже на безумие. – Берг открыл глаза и посмотрел на отца. – Ты ведь знаешь, о чём я говорю.
– Да, я это знаю, – не стал отпираться Талэк. – Это как проклятие и одновременно бесценный дар! – Подошёл к сыну и с интересом взглянул на лицо воительницы. – Красивая, – с восхищением прошептал он и серьёзно посмотрел на сына: – Берг, ты должен помнить: все эти чувства, эмоции, страстное желание обладать ей – всё это происходит только с тобой, потому что твой зверь узнал свою пару. Но у неё сейчас нет этих чувств и ощущений. Она только должна будет тебя узнать таким, какой ты есть, и полюбить – откликнуться на твой зов.
– У тебя с Алаидой было так же?
– Да. Она меня, правда, поначалу боялась и избегала, а я сходил с ума и не мог понять, почему она так себя ведёт. Знаешь, я ведь в первую нашу встречу нарычал на неё. – Талэк в задумчивости запустил пятерню в свои волосы. – Я даже не могу сейчас вспомнить, что я тогда орал на весь рынок, видно что-то очень вдохновляющее, раз Алаида убегала от меня, сверкая пятками.
– Ха, ты хоть нарычал, а я своей вообще вон под глаз засветил, – Берг горько усмехнулся. – Боюсь, она мне этого никогда не простит.
– Ты же видел бой. Кифийка – берсерк, при этом она сознательно смогла перейти в такое состояние. А находясь в трансе, такие воины чувствуют и видят по-другому. Наверняка она тебя даже не запомнила, – с надеждой в голосе предположил Талэк.
– Нет, отец! Она меня увидела, – уверенно произнёс Берг. – Я это знаю.
– Это, конечно, плохо, но не смертельно. Всё будет хорошо, Берг. – Талэк изо всех сил старался скрыть тревогу и разочарование в своём голосе, но сын поднял голову и посмотрел на него с сомнением.
– Ты прав! Я скоро вернусь. – И Берг со всех ног помчался в лазарет.
Талэк выглянул в окно: на арене полным ходом продолжались испытания, и теперь следующий участник не стал бегать по полю, гоняясь за лисом, а встал, как кифийка, в глубокую оборону.
“Надо же! Быстро учатся”.
– Всё, я оставил её на попечение лекарям, – Берг тоже выглянул на арену. – Похвально, – тихо произнёс он, замечая изменения в тактике боя у новобранца. Перевёл взгляд на отца: Талэк пристально изучал его лицо. – Здесь останемся или куда-нибудь пойдём?
– Давай поднимемся в мой кабинет, – предложил Талэк и, не оглядываясь, чуть ли не бегом направился в сторону родового замка Берлогов.
На втором этаже их встретила испуганная Алаида.
– Талэк, – бросилась она навстречу к мужу. – Как же теперь? Что будет?
– Всё будет хорошо! – Талэк поймал узкое запястье своей любимой и поцеловал. – Мне сейчас нужно поговорить с сыном. Срочно!
– Хорошо, – тихо произнесла Алаида, отступая и боясь поднять глаза на сына.
Мужчины прошли в кабинет и закрыли за собой дверь. Талэк налил вина в кубки и прошёл за свой стол.
– Ты ведь знаешь, что случилось с прежним хозяином? – без каких-либо предисловий начал он.
– Это знают все, – грустно проговорил Берг, поднёс кубок к губам и сделал большой глоток. – Хакон Берлог отказался от своего человеческого облика и ушёл из мира людей, а со временем и вовсе потерял искру разума. С тех самых пор никто не ходит в лес у Чёрной скалы. А ведь я помню ещё то время, когда каждый мальчишка считал за честь найти логово шатуна и что-нибудь оттуда спереть в качестве сувенира. Я тоже с друзьями пытал удачу, но ничего не нашёл, зато заработал это, – он оттянул пальцем горловину сорочки, демонстрируя шрам, идущий от подбородка до самой груди. – Мне до сих пор завидуют, – усмехнулся он.
– Тебе тогда очень повезло, – грустно проговорил Талэк, вспоминая то происшествие; наверное, сколько он будет жить, столько будет помнить, как мальчишки притащили в замок его окровавленного сына, и как Берг бился в лихорадке и все думали, что наследник либо сойдёт с ума, заразившись от шатуна, либо умрёт.
Обычно раны на оборотнях заживали очень быстро, но вот если такую рану наносит оборотень-зверь (тот, кто утратил человеческий облик), всегда остаются шрамы. Никто не знал, почему так происходит. Старейшины говорили, что это из-за того, что такой зверь становится чем-то больше, чем обычный оборотень. Благо, таких шатунов было немного, а если точнее, один – Хакон Берлог, и то он старался лишний раз не выходить из своих владений. А самое интересное, ни у кого даже мысли не возникло пойти и оборвать жизнь несчастного. Подумаешь, живёт себе и живёт возле своей скалы!
– Хакон Берлог был выдающейся личностью. – Талэк скрестил на груди руки и старался не смотреть на сына. – Его имя до сих пор славится многими хорошими поступками. Это он предложил старейшинам набирать лучших из лучших по всему миру, что позволило Достарии подружиться со многими государствами. И какое-то время всё было хорошо. С ним – хорошо. Пока однажды в стенах Шагоса не появилась гордая кифийка по имени Алекта, я сейчас уже и не вспомню, какого она там была роду-племени, хотя и поднимал документы тех лет после разговора с Хаконом. Он, как и ты, лишь коснувшись её, сразу понял, что это его истинная пара.