Ты моя судьба
Шрифт:
Рита смотрит на меня недоверчиво. Это я считаю, что мы с Кириллом хорошо общаемся и дружим, на самом деле, мы видимся, как будто только по необходимости: когда встречаются наши мамы (они дружат с молодости), на тренировках или случайно во дворе. Рита никогда не одобряла моего выбора. Она много раз говорила: «Вот посмотри на нас с Вадимом, это нормальные отношения, а у тебя что?» Да, Вадим, конечно молодец ездит каждый день к ней на свидания из соседнего города. Они познакомились в прошлом году на каком-то скучном концерте классической музыки, куда обоих притащили родители, теперь не расстаются и поют вместе Басту.
Я вижу, как биологичка смотрит в нашу сторону – она, наверное, давно так стоит, может, мы что-то прослушали?
— Потом поговорим, — шепчу
— Асеева, Мартынова, в чем дело? Почему разговариваете на уроке? Последний год в школе, а усердия совсем не прибавилось. Полина, я скажу твоей матери на перемене.
Так всегда. Почему если твоя мама работает в школе, обязательно нужно жаловаться ей в учительской? Неужели нельзя, как с другими родителями, копить недовольство по чуть-чуть, а потом вываливать в конце месяца на родительском собрании. Но нет, если тебе выпала тяжкая доля родиться в семье учителя, твои промахи тут же будут озвучены родителю на перемене. Так и живу. Замечаю пристальный взгляд Киры на себе, она улыбается. Чему радуется?
Когда звенит звонок, Рита яростно начинает махать руками:
— Вот, биологичка! Подумаешь, пару слов сказали. Когда Алла за первой партой болтает, это она не видит, а тут, пожалуйста.
— Да ладно, одним замечанием от мамы вечером больше. Одним меньше.
Когда все выходят из кабинета, Рита тихо спрашивает:
— Ну и что с того, что она его одноклассница? Ни жарко, ни холодно от этого знания.
— Ты видела? Она улыбалась, когда нам сделали замечание! Не знаю, не нравится она мне…
— Аполлинария, забей на нее. Последний год и никогда не увидитесь больше.
Рита смеется, я тоже. Надеюсь, наша с Ритой дружба после окончания школы не закончится.
После школы на меня находит воодушевление: это похоже на чувство, которое возникает перед днём рождения, что-то вроде предчувствия чуда, праздника, сюрпризов. Это все — тренировка по волейболу. Но не потому что я обожаю волейбол, а потому что увижу там Кирилла.
Дома я не могу выбрать, какую майку и шорты взять. За лето я, кажется, поправилась в бёдрах. С грустью смотрю в зеркало и понимаю, что и щеки стали больше. Может, попробовать посидеть на диете. Или хотя бы не есть каждый день шоколадки. В комнату заглядывает бабушка без стука:
— Куда собираешься?
— На тренировку.
— На танцульки?
— Нет, ба. На волейбол.
— У, набрала занятий, может, лучше в вуз готовиться, поступать же скоро.
Я молчу, надеюсь, это быстро закончится. Я думала, о моей учебе в этом доме беспокоится только мама. Странно, бабушка стала говорить мамиными словами. Это какой-то заговор против меня?
И тем не менее по дороге на тренировку я прокручиваю в голове слова бабушки. Знаю ведь, что это мое дело, куда ходить и к чему готовиться, а не могу выкинуть из головы слова про скорое поступление. Танцы — моя мечта, нужно готовить литературу и историю, если я собираюсь в Санкт-Петербург. А ведь по этим предметам у меня полно пробелов. Нужно, в конце концов, готовить и творческий конкурс. Так зачем же я сейчас топаю на волейбол? Ладно, если я не буду успевать, обязательно брошу. Все поправимо.
Переодевшись, я заглядываю в зал, Кирилл уже там. В белой футболке и синих шортах. Разминается. Вены на руках так и пульсируют. Машет мне рукой.
— Привет, — сдержанно отвечаю я.
Мы бегаем, выполняем упражнения, потом разбиваемся по парам и работаем с мячом. И каждую свободную секунду я смотрю на Кирилла, как будто старюсь сфотографировать его глазами. Как будто от моих взглядов что-нибудь зависит. Не знаю, что в нём необычного. Но мне так нравится эта холодность, его серьёзный взгляд и загадочность. Когда сердце выбрало его? Не знаю. Так хочется верить, что это судьба. Может, поэтому я стараюсь искать разные знаки в самых обычных вещах. Например, я заметила, что в именах Полина и Кирилл одинаковое количество букв. Это знак, что мы подходим друг другу? А ещё у нас есть общее «ли». Что бы это значило? Может, ничего,
Мяч больно бьет меня по голове. Так что непроизвольно на весь зал я кричу:
—Ай.
Звук мячей немного заглушает мой крик. Я смотрю на Кирилла — он не заметил. Снова чувствую себя Беллой на волейбольной площадке. Нет даже хуже. Беллой, которую пригласили вампиры поиграть в американский футбол. Я здесь танцовщица, которую пригласили поиграть в волейбол, — невелика разница. Силы не равны.
После тренировки я иду на танцы. В желудке предательски урчит, надо было все-таки есть больше, как и говорила бабушка. Интересно, догадывается ли Кирилл, почему я на самом деле хожу на этот волейбол? Мне хотелось бы, чтобы догадывался. Чтобы он понял, как я к нему отношусь.
Но на тренировке по танцам все по-другому. Только движения и осознание того, что ты следуешь за музыкой, что руки и ноги гнутся и подпрыгивают в какой-то магии. По телу сразу пробегает ток, мой заряд, которого мне хватит до следующего занятия. Я чувствую себя собой, только когда танцую. Тут не надо притворяться, думать — музыка все делает за меня. Работа моей мечты — танцевать. Или стать хореографом, как Елена Сергеевна. Здесь я чувствую себя на своём месте. И несмотря на то что я валюсь с ног от усталости, я высоко прыгаю. Я дышу каждым движением. Елена Сергеевна хвалит меня. И я злюсь на нее за это: лучше бы она указала мне на промах, на ошибку, я бы знала, над чем ещё мне нужно работать. Я ещё не говорила ей, что думаю о танцевальной академии. Может, стоит сказать и тогда ее замечания будут более придирчивы? Обрадуется ли она моей мечте? Поддержит ли? После окончания занятия Елена Сергеевна, как будто прочитав мои мысли, попросила меня:
—Полина, задержусь на пару минут.
Когда все уже ушли, а я переоделась, я зашла в ее кабинет, ее там не было, тогда я прошла в зал, Елена Сергеевна сидела на скамейке, среди сверкающих зеркал. Какая же она красивая! Если бы Эсмеральда существовала на самом деле, наверное, она выглядела бы как Елена Сергеевна: тем более что танцует она и цыганочку так, что никто не остаётся равнодушным. Я помню, как обожала ее в четвёртом классе, когда только начала ходить на танцы. Мне даже кажется, тогда я любила тренера больше, чем сами танцы. Елена Сергеевна сама нашла меня — увидела на школьном концерте, где мы танцевали какой-то военный парный танец. Она сказала, что я хорошо чувствую музыку. И как моя жизнь сложилась бы без ее участия? Помню, как она долго ходила за моей мамой, уговаривала попробовать отдать меня на танцы. Мама говорила «я не смогу ее забирать, нам некогда» и все в таком духе. Но в конце концов мама оттаяла, да и я, приходя после занятий, не умолкала, хотя тогда мама считала, что в этой жизни меня ничто не сможет заинтересовать. «На уроках ворон считаешь, дома не помогаешь, что тебе вообще интересно?» Когда танцы появились в моей жизни, мама больше не задавала таких вопросов. Как мне повезло, что я попала именно к Елене Сергеевне. За семь лет я стольких тренеров повидала у других коллективов. Например, одна любила ставить нерадивых учеников на сцену и прилюдно ругать за то, что не может запомнить правильное движение. Елена Сергеевна бережно взращивала мою любовь к танцам, благодаря ей у меня все получается. Но даже девочек, у которых не выходит, она мягко направляет, просто даёт им более легкие движения. Мы изучаем разные направления танцев, в последние годы больше всего современного.
Когда я подхожу к Елене Сергеевне и сажусь рядом, она начинает:
— Полина, ты тренируешься у меня последний год. Я никогда не говорила тебе, но ты самая старательная и лучшая моя ученица. Мне даже жаль, что я нечасто вывозила вас на конкурсы, и тебя не заметили. А ты достойна быть замеченной.
Это было так приятно. Я широко улыбалась и не могла найти нужных слов, чтобы ответить.
Конечно, я знала, что Елена Сергеевна ценит мое усердие. Но чтобы такими словами и обо мне!