Ты моя зависимость

Машина останавливается у большого загородного дома, где мы по традиции каждый год семьёй отмечаем Новый год. Интуитивно оглядываюсь в поисках знакомой серой машины. Машины нет. Значит, они ещё не приехали. Снег крупными хлопьями падает на нос, ресницы, шапку и скользит по шее за шиворот, вызывая мурашки. Ну где же они?

Наконец, из-за поворота появилась знакомая морда серой тойоты. Приехали! Машина паркуется рядом с нашей. А затем из неё вылезает сначала дядя Костя, тётя

— Вадим! — кричит Лера. Она неуклюже выбирается из машины и, щуря глаза от ослепляющего снега, машет мне рукой.

— Мартышка! — и тоже машу, за что в ответ получаю высунутый язык. Она всегда возмущается, когда я зову её мартышкой.

Родители зовут в дом. Быстро ныряю внутрь, снимаю обувь, попутно отряхивая налипший снег, и прохожу в большую гостиную, где папа уже пытается затопить камин.

— Вадим, принеси вон то полено. — обращается с просьбой отец, и я с готовностью тут же бегу за поленом.

Лера зачем-то уходит наверх. Тайком беру со стола две мандаринки и плюхаюсь в большое зеленое кресло напротив камина. Жаль, что Яна здесь нет. Мы бы, как в прошлом году, стащили шампанское и залезли на чердак. Только в этот раз он решил остаться дома, ведь его родители решили отметить Новый год с соседями.

Два года назад он свихнулся по соседской девчонке. Я бы сказал, помешался. И сейчас вместо того, чтобы тусить со мной, решил сверлить её взглядом за новогодним столом. Ей Богу, я не понимал, как можно так сохнуть по какой-то девчонке.

Мама с тётей уже почти все накрыли на стол, папе все же удалось разобраться с камином, а дядя Костя притащил из машины несколько бутылок шампанского.

— Где же её носит? — ворчит тётя.

— Да брось, дай девочке принарядиться. — сразу же миролюбиво успокаивает ее моя мама

До двенадцати всего несколько минут. И наконец, со стороны лестницы слышатся шаги, а затем в комнату заходит Лера.

Я сначала даже не понял, что произошло. Меня словно кувалдой несколько раз хорошенько так по голове шарахнули. Лера...

Мы не виделись год, и я не знал, что за год можно так измениться. На улице за огромным пуховиком и шапкой я даже не обратил на это внимания. Но сейчас... Лёгкое слегка искрящееся серебристое платье красиво облегало ее фигуру. Все ещё худощавую, но все же уже довольно женственную. Длинные каштановые волосы прядями спадали по полуобнаженной спине. Её глаза сияли. Да она сама вся сияла и была похожа на ангела. И когда она успела стать такой?!

— Ёшки-матрешки! Лера, ну ты прям выросла, ну прям совсем взрослая стала! — нарушает тишину мой отец, вызвав на лице Леры очаровательный румянец. — Кость, ты смотри, ещё годик другой и к вам домой женихи наглядывать станут.

Какие ещё женихи? Лерины женихи? Это еще зачем.

— Правда, Вадим, Лера у нас красавица?

Это они мне? Заторможенно киваю. Ага, красавица. Лера проходит мимо меня, и воздух наполняется ароматом

— Вадим, — обращается она ко мне, — Ты чего застыл? Садись, сейчас куранты бить будут.

Пока все громко считали до двенадцати, Лера что-то шустро написала на бумажке, сожгла и, утопив пепел в шампанском, выпила до дна.

— Что загадала? — спрашивает у неё тётя

— Не скажу, не сбудется! — отвечает Лера.

А я уже точно знал, что моё желание не сбудется, даже если я дам обет молчания до конца своих дней. Всю новогоднюю ночь я смотрел на Леру и ненавидел самого себя за это. Тогда я понял, что моя привязанность к этой девочке на протяжении всех этих лет — не просто плод долгих лет дружбы. И что я не просто томился каждый год перед встречей с ней после долгой разлуки. Я хотел её, хотел всю без остатка. Я влюбился в свою двоюродную сестру. И это стало моим самым большим секретом и самым страшным проклятьем.

— Нет, мне нужны именно те окна. Да мне плевать, что их нет, закажи. Какого черта я вообще должен этим заниматься?! Я за что деньги тебе плачу?!

Сбрасываю трубку, выбешенный в край. Как же я задолбался с этой стройкой и тупыми подрядчиками! Неужели за ту сумму, которую я отстегиваю им каждый месяц, нельзя все сделать по-человечески?

Черновые работы почти закончены, а это значит, что через несколько месяцев чисто теоретически я уже смогу жить в своем новом доме. Чисто теоретически — потому что я так и не смог определиться с дизайн-проектом. Мне не нравился на сто процентов ни один вариант, который предлагали мне дизайнеры.

Видимо придется еще немного проторчать у родителей. Нет, старики у меня клевые, проживание с ними меня ничуть не напрягает, да и наша с отцом мастерская находится совсем рядом, но все же ремонт уж больно затянулся.

Ян в свои двадцать уже съехал в купленную квартиру, я же, привыкший к загородной жизни, в свои двадцать только начал копить на дом. Благо наш с отцом бизнес шел в гору, жаловаться не приходилось.

В коридоре пахнет пригоревшей картошкой. Понятно, мама опять пыталась что-то приготовить. Уж лучше бы перестала париться и наняла гувернантку. Мы с папой давно ей об этом твердим, но мама все пытается доказать самой себе, что из неё может выйти хорошая хозяйка.

— Па, ма, я дома. — кричу, предупреждая о своем приходе, и сбрасываю кеды.

В коридор мне навстречу выходит отчего-то слишком бледный отец.

— Бать, ты чего?

Надеюсь, никто не подпалил мастерскую, как это пытались сделать в прошлом году.

— Рита с Костиком в аварию попали. — сиплым голосом отвечает он.

Уж лучше бы мастерская.

— Живы?

Молчит, лишь отрицательно качая головой. Чувствую, как к горлу подступает приступ тошноты.

— А Лера?

— Жива.