Ты — моя зависимость
Шрифт:
— Саид…
— Молчи! Ты меня разочаровал, Каран! Так больно осознавать, что человек, которому верил, которого называл братом, которому подавал руку в трудную минуту, так жестоко растоптал доверие. Ты ведь знаешь, что я делаю с предателями??? — в комнате повисла гнетущая тишина, пробирающая до мурашек. — Я их уничтожаю, медленно, неизбежно. Особенное отношение у меня к близким людям.
— Саид! Позволь объяснить!!!! — мужской голос рыдал. Я вздрогнула.
Это было жутко, это было противоестественно слышать, как в этом рыдание звучит унижение, как в каждом всхлипе были готовы принять
— Объяснить? — смех Саида — это смех Сатаны, вызывающий мурашки вдоль позвоночника, волоски на теле встали дыбом, у меня даже волосы на голове зашевелились от ужаса.
— Так получилось…
— Каран, что ты как маленький! Ну, как так? Взрослый мужик, а ведешь себя, как новобрачная девка, размазывая сопли по всему лицу! Фу, противно даже смотреть на тебя! Давай примеряй свой моднявый галстук! — Саид издевался, он говорил иронично, принижал человека тоном, показывая, как низко тот пал в его глазах, что теперь он сродни какой-то пыли под ногами. Я вжалась в стенку, пытаясь стать самой стеной. Появился какой-то худощавый мужчина. Он взял протянутый галстук и трясущими руками завязывал его на шеи.
— Потуже, как для виселицы вяжи узел, тебе же примерять роль повешенного!
— Саид! — мужчина в имени захлебнулся от страха. Даже я видела, как он дрожал перед Саидом, как плохо слушались его пальцы. — Я все понял!
— Да? Жаль, что слишком поздно! Давай тащи табуретку, требую полноценного зрелища!
— Саид…
— Каран, ты начинаешь меня подбешивать. Время у тебя есть для принятия решения. Как ты режешь вены, я видел, впечатляет, теперь примерь новый способ показать свой характер! Поторапливайся, у меня не так уж много терпения для тебя! — меня чуть не стошнило. Я зажала ладонями рот и стояла на месте, не в силах двинуться к выходу. Худощавый мужчина поставил табуретку, залез на нее, длинный конец галстука закинул на крюк для люстры. Я только сейчас поняла, почему не включили верхний цвет. Это было как театрализованное представление, где актеры разыгрывали сценку самоубийцы.
— Мне записку писать?
— А ты еще не написал?
Я не выдержала и попятилась назад, внезапно на кого-то наткнулась и с немым криком обернулась. На меня смотрел Фарид. Он быстро устремил взгляд вперед, кивнул головой наверх, я поняла, что следовало подняться выше и затаиться. Повторять не пришлось.
Никогда в жизни так быстро я не взлетала на последний этаж, выбежала на технический балкон и забилась в самый дальний угол, обняв себя за коленки. Меня трясло не только от прохлады ночи, но и от того, что услышала, увидела. «Все что с нами случится позже, все дел рук Каюма» — голос отца стал фоном моих эмоций. Каюм чудовище! Чудовище!!!
Небо светлело. Я полностью продрогла, осмелилась подняться на ноги и посмотреть вниз. От высоты закружилась голова. Не помня себя, вызвал лифт, я бежала к своей машине, настораживая своим видом редких прохожих. Если кто-то бы спросил меня, как сумела доехать до дома, не врезавшись, не поняла б, о чем спросили. Дома встала под душ, но даже горячие струи воды меня не согревали. Мне было холодно изнутри. Стуча зубами, нашла в шкафу самую теплую пижаму, забралась под одеяло и замерла. Сна ни в одном глазу. Не могла закрыть
«Сегодня утром… в собственной квартире был обнаружен…. Каран Дудаев, владелец популярного в городе клуба… Известно, что вчера в клубе была проведена проверка, которая выявила ряд нарушений…
Друг, а также совладелец клуба, Саид Ахметович Каюм воздержался от комментариев по поводу смерти…» — монотонный голос ведущего отдалялся, я высунула голову. На экране телевизора показывали Саида, выходящего из того самого подъезда, куда ночью он совсем недавно заходил. Был весь в черном, глаза скрывали знакомые очки авиаторы, рядом был Фарид и еще несколько незнакомых мужчин.
Какой же лицемер!!! Ага, самоубийство!!! Я истерично рассмеялась, потом зарыдала в голос, кусая одеяло, завывая, как собака. Как же было трудно дышать после всего этого! Как же трудно себя собрать по кусочкам и начать жить с чистого листа.
Мобильник мой жестоко напоминал, что за окном есть жизнь, что там, где-то ходят, радуются, смеются люди. Мне пришлось встать, потому что телефон не замолкал. Некоторое время смотрела тупо на экран, думая, что он еще мне скажет.
— Да, пап.
— Арин… Роман разбился. Сегодня утром его машина вылетела навстречку и столкнулась с другой машиной. Завтра похороны, — его последующее молчание было ответом на мои не озвученные вопросы.
Прислонившись к стене, сползла вниз. Телефон выпал из рук.
Закрыла ладонями лицо. Я- пустота. Меня нет ни в прошлом, ни в будущем. Даже в настоящем для меня не находилось места. На плечи навалилась вся тяжесть бытия, заставляя чувствовать себя старухой.
Мой мир окончательно рухнул, как поверженный врагом город. И у моего врага было даже имя — Саид.
— Саид-Было утро, а уже невозможно было нормально дышать. Последний месяц лета всегда был самым жарким. Слегка распустил галстук, сжимая руки в кулаки. Оказывается, я человек и мне свойственно тоже бояться. Да, сидел в своем тонированном, непробиваемом джипе и боялся выйти. Боялся увидеть в ее глазах ненависть, которую не смогу преодолеть. Которая сожжет меня заживо. События последних дней даже меня покоробили, пошатнули мое спокойствие.
Вздохнул. Вечно прятаться не могу, рано или поздно мы должны будем встретиться, и, наверное, в сложившихся обстоятельствах ее ненависть самое логичное чувство по отношению ко мне. Но почему так больно внутри??? Почему у меня ощущение, будто режут изнутри?? Посмотрел на свою ладонь, где виднелась глубокая рана.
Физической болью я пытался перекрыть душевную. Получилось не очень, только Армину напугал, когда она вошла в кабинет и обнаружила меня с кровавым ножом, с безумным взглядом.
Взял с соседнего сиденья букет красных роз с шипами, вышел, надевая сразу же солнцезащитные очки. От солнца, от косых взглядом людей. Я кожей ощущал их ненависть, их презрение, их страх. Никто не осмелился мне прямо в лицо высказать все подозрения, все обвинения в смерти Романа Берзникова.
Арина даже в черном была невыносимо прекрасна, до боли родной.